Доверьте музыку стихам - Терентiй Травнiкъ 2 стр.

Сольётся с вечностью навечно,
И станет скрученносухим.
Тем  воплотит мечту  беспечно,
В осенний превратившись, дым.

Ещё чуть-чуть, совсем немного
И ярко красная душа,
Достигнет, отчего порога,
Всей утончённостью шурша.

Бледна Как ты бледна сегодня,
Полубогиня, полусмерть.
Скажи, ответь, какая сводня
Тебе позволила воспеть

Полупрозрачные виденья
И слиться с тонким миром грёз.
Став воплощённым приведеньем
С благоуханьем вялых роз,

Точёным образом камелий,
Строкой средневековых саг
Где тот поэт, тот дерзкий гений?
Кто для тебя он друг иль враг?

Кто он? Подобно Прометею,
В тебе нарушивший закон.
В попытке дерзкой Галатею 
Создал, а может  это сон?!

И ход времён им не нарушен
И эта бледность лишь декор
Но шепчут мне сквозь страх и ужас:
Не верь, Анкор, ещё, анкор

Прозренья, мысли, откровенья,
Ложатся в строфы чередой.
Так мимолётные мгновенья 
Становятся моей судьбой.

Моим желанием, стремленьем,
Моим всевластным божеством,
Моим единственным спасеньем,
Моим бичом и торжеством.

И, оставляя поколеньям,
Своей поэзии ростки,
Я счастлив тем, что вдохновеньем
Избавлен здесь я от тоски

Тоски о детстве промелькнувшем,
Печали от потерь и бед,
Любви ушедшей иль заблудшей.
Стихи  моя дорога в свет

Когда б меня спросил мой друг:
Любил ли ты когда-нибудь?
Ему ответил бы  не знаю,
Но знаю, что любовь  мой путь.

Когда б меня спросил мой друг 
В чём вера для тебя открылась?
Ему ответил бы  не знаю,
Но знаю, для меня то  милость.

Когда б меня спросил мой друг 
Надежда есть ли смысл в мечтаньях?
Ему ответил бы  не знаю,
Но знаю  есть конец для мук.

Когда б меня спросил мой друг 
А есть ли Бог на этом свете,
То я б ответил: да и нет,
И был бы прав в своем ответе.

Когда б меня спросил мой друг 
А счастье, есть ли счастье где-то?
То я ответил бы, что  да,
Оно  здесь  в каждом из ответов.

Есть в самовыражении страданье:
Усталость, измождённость и печаль,
О муки творчества  поэту испытанье,
Древневековая нещадная мораль.

Кто не зарыл таланты, знайте это:
За каждый отвечать настанет срок.
Художников, ваятелей, поэтов
Ждёт творчества мучительный урок.

Певцов и зодчих, лекарей, учёных
Настигнет скорбь от безответных тем.
И только свет  из сердца извлечённый 
Подарит утешение взамен.

Я видел столько серых жизней,
И каждый раз, встречая их,
Я задавал вопрос о смысле 
А есть ли смысл путей моих?

Кто я?!  исхоженный судьбою
И отчего всё так  кто знает? 
Стою с поникшей головою
Одним из тех, кто не решает.

Нашедший, многое познавший,
Тем не ушёл в тоске от них,
От тех, ктов жизни обветшавший,
Со скукой век свой волочит.

Им  скука, мне ж печаль досталась.
Едина откровенья суть.
В колоде карт не оказалось 
Лишь той, что указует путь.

Доверьте музыку поэтам,
Доверьте живопись стихам.
Смотрите! Сколько в слове цвета,
В нём ноты льются по слогам.

И образ, созданный строфою,
С мелодией вернётся к вам;
Доверьте живопись поэтам,
Доверьте музыку  стихам!

Я одинокая звезда.
Мои лучи  мои начала 
Те, что цыганка нагадала,
Когда мне было тридцать два.

Она меня предупреждала,
Что друг  предаст, что будет  слава,
Чтоб не ходил, куда иду

Ведунью слушал я устало.
Она, быть может, и не знала,
Что шёл я  к другу своему.

Теперь на этом самом месте,
Часовня-маковка стоит;
Святитель Николай мне светит
Покоем вечного пути.

Звезда ж ведёт, как зазывала,
Сквозь тайны ночи, сумрак дня.
Теперь её лучи начала
И продолженья для меня

Наверное, смерть  хороший редактор,ведь, когда подходит близко,люди пишут о самом важном

поэт Игорь Алексеев

Распят непогодой в кровати своей,
На древе туманов  гвоздями дождей.
И в сорок девятой завис на восьмом,
Ни дато-ни-взятый мой тон-полутон.

Допит и добит, и перья по ножнам.
Пишу нынче в стол,
а значит,  всё можно!
И в ящик, как в печь летят дневники,
И светят и греют деньки-угольки.

Пишу нынче в стол: поэт-истопник.
До лучших времён  гори мой дневник!

Распят непогодой в кровати своей,
На древе туманов  гвоздями дождей.
И в сорок девятой завис на восьмом,
Ни дато-ни-взятый мой тон-полутон.

Допит и добит, и перья по ножнам.
Пишу нынче в стол,
а значит,  всё можно!
И в ящик, как в печь летят дневники,
И светят и греют деньки-угольки.

Пишу нынче в стол: поэт-истопник.
До лучших времён  гори мой дневник!

Час рассветный Дом, вздыхая
Просыпается, кряхтит.
Ходит утро сквозняками 
Половицами скрипит.

С недосыпа утро смялось,
И немного утро жаль.
Не уехала  осталась
Погостить со мной печаль.

Час рассветный  как в монетном
Блеске каждый уголок.
И окрашен лунным цветом 
Полусонным  потолок.

Я лежу под одеялом,
Жмурясь, сплю, но слышу всё.
Утро саморасплескалось,
Знать, пришёл-таки черёд.

Утро  все четыре буквы
Меня будят, лезут в стих.
Нелегко, сказал бы  ртутно,
Собираются в мотив.

Напеваю, слов не зная.
Что спросони можно взять:
Два глотка ночного чая
Днём  дневник, с утра  тетрадь.

И всё же я решил уйти,
Во дни и ночи, дни и ночи.
Собрав в единый путь пути,
Стать первой фазой вечной точки.

Чтоб микросерпиком всходить
Над белоснежною страницей,
И на поля спускаться вниз
Голубоглазой голубицей.

Мой неизменный продолжатель 
Избытком сердца заглаголь
Ты, виршей, благостный читатель,
Не разлучая суть и соль.

Стихоподобный человек 
Родится в двадцать первом веке,
То  не поэт, поэт  предтеча,
Он  слово, Тот же  Слова свет.

Ах, август, лета месяц милый!

Зачем терзаешь ты меня?

Екатерина Ляске

Я помню, как однажды в поле,
Камелий горечью дыша,
Вословесилась дивной волей
Моя покорная душа.

Ко мне явился вестник кроткий,
Рассыпав буквы-лепестки,
Мне показал, как чудо-нотки
Слагает музыка в стихи.

Он дал мне цвет благоуханный
И тихо молвил: Продолжай
Июль, поверь, тот был не странным;
Я ж под стихом поставил рай.

Перед величием Любви
Страданий  нет или мелки.
Они  мелки  ярки, нестойки,
Они размыто-далеки,
По непогорькому горьки.

Но почему ж так часто горьки
От них сердце узелки?..