О своей пекись!
Вот знает, знает он такие слова, а смысл их ему невнятен! Одно слово есть стоящее, на которое всем плевать справедливость, да пусть плюют, оно их распорет это слово!
Это не женщина а мата хари какая-то! Почему её все боятся?
Харимото! Лётчик его Величества короля Японии Блямотаро, член гильдии Харакири! Личный денщик Марты!
Короля звали Блядомото!
Значит Матахари была ипонкой?
Да, она выше Маты! Одновременно отсасывать у сэра Ноэля Чемберлена, склонного к серьёзным занятиям и собиранию марок, заваривать кофе мужу и меж тем ровно в отправлять очередную шифровку Ленину могла только она, женщина с большой буквы «Б»!
Она начинается на букву «Мэ»!
Ну, это не столь важно! Бэ у неё в душе есть точно!
Ты столько знаешь, Ральф! Ты-то сам не шпион? Есть в тебе что-такое, не наше, мерзко аристократическое! И поэтому я бы не удивился, если бы ты был чьим-нибудь шпионом!
Увы, нет! Я не шпион! Увы! сказал Ральф так, что всем нам показалось, что у его головы засиял золотой канонический нимб, а вместо лохмотьев его чресла овила пурпурная тога вражьего прокуратора-гоношиста, но я бы продал тут всё от лайнеров до носков нашего прикольного минимонарха! За три копейки!
Но не продал же!
Я родинку люблю!
Нет, дело не в то, дело не в том, что ты любишь родину, просто не умеешь торговать! Ты ничего не умеешь продавать, ничего! Продавал грибы не продал, продавал вещи доброй Марты вернулся в вещами, себя только не продавал! Ничего ты не умеешь продать, ничего, даже родины! Хотя родину продать сможет любой младенец!!!
Я его тогда стал утешать:
Ложись, говорю, взад, не волнуйся! Стеклянную банку она брала потому, что стекло казалось ей прозрачным, а потом так делала её бабушка, и, возможно, прабабушка! Одну банку потому, что у неё больше не было! Есть очень много людей, у которых одна банка или вовсе нет никаких банок! У некоторых вон вообще шаром покати в доме! В этом деле всё должно быть прозрачным, как слеза, иначе никакого эффекта не будет! Тут всё рассчитано до миллиметра!
Мой дедушка сказал вдруг молчаливый идиот со шрамом, адмирал Русского Флота и признанный король нумизматики, человек, чья скромность могла сравниться только с его умом, тоже любил саморекламу! Ему нравилось, когда в газете «Двуголовый Гудок» появлялась статья с дифирамбами по его адресу Статья называлась «Трос и Фенечка»! Он хранил её на груди, а потом, во время цусимского сражения в трусах, и даже хуже того в анусе! Но потом случилась революция. Самарканд и его окрестности, где он проснулся в одно прекрасное утро, ужаснули его! Моря не было, страшно хотелось пить, а у бушприта суетились разбойники! К тому же сразу стало понятно, что старые, верные отчизне генералы отчизны больше не нужны Генерал за гроши расподал свою коллекцию и на замок закрыл свои уста. Теперь он жил, обуреваемый страшными сомнениями по поводу своей родины, что выражалось ужасными ударами маршальского жезла в пол и потолок.
В нашей стране такие проявления личности на старости лет грозят всем! У него хоть трость адмиральская осталась, у других ничего не остаётся! Только грустные глаза и кресты при дорогах!
Все молчали. Информация старого осла никого не удивила.
Я понял, поднял голову болезный, кажется, я понял.
Что ты понял?
У меня благородная бабушка! Она никогда нигде не работала, всю жизнь сидела на веранде и пила виски!
Когда человек всю жизнь сидит на веранде и пьёт виски, это значит, что его пропащая жизнь не прошла даром!
У неё бабушка сидела на веранде, а дедушка на игле!
Я так и представляю, сидит бабушка на веранде в шлафроке дедушки, пьёт трофейный виски, и
сажает дедушку на иглу!
Ну и дальше? Продолжай, Бак!
Мысль ушла! Вы прыгаете, как блохи! Всё из-за этих проклятых Вот! Жила была девушка! Она ожидала возвращения свиньи, как пророки ждали своего заику Моисея. А Моисей разговаривал с Римскими солдатами, и так как был заика, не мог произнести ни одной разборчивой фразы. Римские солдаты уже все животы надорвали, слушая этого знаменитого иудейского полоумного, а он всё пытался случить склонения со спряжениями. У него ничего не получилось. То вякнет, то крякнет, а воз и ныне там! И Свинья тоже к тому времени Марту подвела! Ушла куда-то в пампасы и не вернулась! Несколько дней Марта надеялась на здравый смысл и честность свиньи и громовым голосом колебала вековые дубы на горах! А свинья, хоть и в высшей степени обладала здравым смыслом и невероятной честностью, была бы рада помочь Марте, если бы за два часа до того не была съедена разбойниками Варравой и Тютюном злыми, кровожадными христианами. Громкий голос Марты волновал лес, её любимая свинья была съедена, лес молчал, но из зловещего кемпинга кемпинга слышались громкие крики пьяных, сытых и веселыхразбойиков.
Мошка! кричала Марта, театрально сложив руки, Мошка!
Но никто не пришёл к Марте! Никто!
Бак плакал. Картина съеденного блпагородства потрясла его до глубины души.
А Ральф всё что-то плёл.
Видимо я ему совсем надоел, если он от Бака потребовал продолжения! Чудак!
Ну вот! подхватил эстафету Бак, Она брала стеклянную банку, наполняла её водой, наполняла её доверху водой
Да!
Простой водой? Простой? В чём же дело? В чём фишка? Так наполни же! Скорее! взволнованно скомандовал Фрич, У нас где-то здесь есть банка? Где наша банка?
Вот она! говорю. Я увидел банку около веника, в углу и показал на неё.
Фрич, хоть и был больной, аллюром доставил её к столу.
Банка было что надо, волшебная, зеленоватого отлива и кривая, со следами молока и плесени на горловине. Из неё до нас наверно чёрт пил, потому что края у неё были словно оплавленные и даже будто серой пахли.
И я медленно-медленно наполняю её водой! продолжил фокусник, Медленно-медленно! Вот так! Вот так! Так! И так И
Что и? Что и? крикнул Фрич, изнемогая.
Да ты не волнуйся, Фрич! Всё будет хорошо! Наполняю её водой до отказа и трижды
Что трижды? Что трижды?
Трижды обношу её обношу вокруг больного Как Хорист всех обносил на заутрене! Кого ни встретит, так обязательно обнесёт! Тебя, меня, Ральфа! Вот, иду! Иду! Медленно-медленно! Это как бы у нас крёстный ход такой! И с каждым обносом к нему, то есть к тебе возвращаются силы! Возвращаются? Чуешь? Как оно?
Фрич! Фрич!
Под напором такой нечеловеческой святости и безрассудного богоискательства я был готов уступить! Ореол задымился над его головой, и запахло жареной индейской костью!
Фрич! Фрич!
Под напором такой нечеловеческой святости и безрассудного богоискательства я был готов уступить! Ореол задымился над его головой, и запахло жареной индейской костью!
Кажется да! Чую! Смотри-ка! Возвращаются! басом возвестил Фрич, Не делать, возвращаются!!! дец какой-то как возвращаются! Сyка, ! Я уже рот открывать могу!!!!!
Вот и молодец! Вот и умничка! Затем,.. после минутной паузы басом трижды читаю.., как Марта «Отче Наш».
«Отче Наш» он объявил так, как Райкин объявлял репризу! Живого места на его лице от смеха не было!
Читай скорее! Трижды! Как Марта! бесновался Фрич.
Как там по-настоящему? Э-э Иже еси на небеси
Бак забубнил какую-то глистианскую осколесицу, от которой у меня всегда была оскомина, и я, хоть и чуть не плакал от зелёного вида Фрича, в душе хохотал, как бешеный! Так всё это прикольно выглядело!
«Отче наш! Иже еси на небеси! Да сверзнется» зазвучал набиравший силу голос, И если не обрящетесь и не будете, как дети, тогда, будет так плохо, так мерзко, как всегда!..
Что он бубнит? Ну он и бубнила! Я не думал, что он такой! «Сверзится» Сдохнуть можно! Ангелы трижды наверно перевернулись в гробах от его лекций, я голову на отсечение даю!
Дальше не надо Фрич! сказал тут Ральф примирительно, Хватит! Марта никогда не дочитывала это «Иже еси» до конца, со слова «Да» она начинала зажигать спички и бросать их в банку, а потом все смотрят на спички, в смысле на то, как они по воде плавали, перпендикулярно или горизонтально, и решительно говорят одно и то же: «Сглаз и испуг! Сглаз и испуг! Пить воду три дня!» Все пугались до усеру! Вот я тебе это же и говорю: «Сглаз и испуг! Пить воду три дня!»
И всё-таки, захныкал Фрич, спички позажигай! Позажигай! А то ты шлангуешь! Не так ты делаешь, как Марта! Не так! Не шлангуй! Правошланговый ты наш! Больные мозги кого угодно раскусят!
Я до сих пор жалею, что по злости продолжил топтать его, не надо было это делать:
Фрич! говорю, Когда люди занимаются идиотскими занятиями, например не в меру молятся, позабыв про мирские дела, не идиоты ли они?
Никто не доказал, что молитва не имеет последствий! он дышал тяжело, как лошаль, возившая камни с пруда, Если человек молится хорошему и просит у высших сил хорошего, последствия молитвы не могут быть идиотскими!
Но никто не доказал, что хоть одна молитва была кем-то услышана и на просьбу был ответ! Никто!
Тогда никто ничего не знает!
Я знаю, что законы природы не имеют никакого отношения к просьбам глупых детей природы! Они слишком мало знают её, чтобы делать заключения о последствиях своих действий! Мальчик знает о своей песочнице больше, чем вы о своих так называемых богах! Поэтому когда ничего не знающие молятся невесть кому и чему, они идиоты! Ты идиот!
Это оскорбление! Не надо, ади! Прошу тебя!
Джунгли покроют и не такое! Мы не в Понькиной пустыне, мы в Джунглях! Это не я пришёл к тебе со своим сомнением! Люди, все люди и люди моей страны живут в джунглях! Есть джунгли каменные, есть бумажные, есть экранные! Это одно и то же! Это ты явился ко мне незваным со своей долбанной верой! Ты болеешь, и если выздоровеешь, то будешь считать, что тебя спас бог, а на самом деле тебя помиловала Природа, посчитав, что ты ещё нужен ей! Мы должны быть мужественными и просто идти до конца! Жаль, но сегодня я вынужден говорить с тобой серьёзно! Если ты кот, и тебя зажали в угол, неужели не хватит мужества бросится на них?
Я лежу здесь! Я никуда не могу сейчас прийти! сказал Фрич, Чего ты на меня напал в слабости моей? Да, я странный! Да! Ну и что? Сколько кругом людей страннее и страшнее! Богачи, перзидены, фараоны нелюди эти, кто угодно, что я тебе дался? Ну верю я в это, потому что некуда мне идти, и некуда взгляд бросить! Знаю, что это сказки, но я не хочу быть взрослым, не хочу! Что ты? Отыгрываешься на мне за свои неудачи! Ади! Что с тобой?