Он действительно очень многих людей спас от репрессий.
В Государственном архиве России Борис нашёл документы о том, как Наум Исидорович спасал людей уже в Великую Отечественную войну.
В начале 1941-го Наум Балабан стал одним из первых медиков в РСФСР, получивших звание заслуженного врача республики, а в июле ему было присвоено звание военврача первого ранга с назначением начальником созданного военного отделения в больнице.
«Когда возникла угроза оккупации Крыма, по распоряжению крымского правительства на территории полуострова были оставлены четыре ведущих в своих областях профессора: кафедры оториноларингологии Потапов (погиб с группой Сокол), госпитальной хирургии Круглов, глазных болезней Вельский и психиатрии Балабан, рассказывает историк. К тому же он просто не мог оставить больных, уже зная, как фашисты относятся к таким людям. Он знал и об отношении их к евреям, но решил бороться до конца».
Рассказ медсестры
«С ним осталась и я», рассказывает медсестра Стевен.
Он выписывал нетяжёлых и неопасных больных, тех, кого могли лечить и прятать дома, прятал евреев на территории больницы, ставя им липовые диагнозы, а потом выписывая под новой фамилией. В некоторых историях болезней тех лет были чистые бланки паспортов.
До конца февраля 1942 года удалось спасти несколько сотен человек. Врача фашисты не трогали, хотя и повелели носить на груди жёлтую звезду, а квартиру постоянно грабили, устраивали в ней свои оргии.
Потом фашисты решили, что помещение больницы им нужнее. Всех больных, находившихся в лечебнице, переписали и запретили выписывать.
Потом фашисты решили, что помещение больницы им нужнее. Всех больных, находившихся в лечебнице, переписали и запретили выписывать.
«В Госархиве России сохранились свидетельские показания о том, как 7 марта 1942-го к больнице подъехали душегубки, рассказывает Борис Берлин. В них стали заводить и заносить больных. Многие понимали, что их ждёт.
Одна из пациенток, 28-летняя Лидия из Ялты, выписанная Балабаном, но не успевшая уехать, на коленях молила врагов отпустить её к маленьким детям. Безрезультатно.
Нянечки и медсёстры ещё некоторое время слышали приглушённые крики из машин, потом всё стихло отравляющий газ сделал своё дело.
Сохранились списки жертв: двести три женщины, сто шесть мужчин. Их тела, сбросили в противотанковый ров на Красной горке».
«Крымская правда» рассказывала, как симферополец, очевидец казней Анатолий Матвеев долгое время безрезультатно добивался увековечения памяти жертв фашизма.
Возможно, что там находятся останки Наума и Елизаветы Балабан, но также возможно и то, что они захоронены в братской могиле на Армянском кладбище, куда фашисты свозили казнённых в гестапо.
Они погибли 12 марта 1942 г.
«О трагедии в Симферополе»
«В народе ходили слухи о том, что его жена была немкой, и даже в газете «Известия» за 1987 г. (которая сохранилась у нас в семье) в статье «Поле памяти» было написано, что она немка баронесса, и поэтому они не покинули город, не эвакуировались.
Бывшая старшая медсестра больницы писала в материалах следствия после освобождения города Симферополя от немецко-фашистских захватчиков: «Балабан был исключительный человек, беседовал с больными доверительно, сидя на кровати. Он умел как-то располагать больных к беседе. К персоналу он относился уважительно, знал каждого сотрудника по имени и отчеству, и так всегда обращался. Он мне говорил, что создал эту больницу, и не может оставить больных».
Медсестра Стевен первой смогла передать в Иерусалим в музей жертв Катастрофы Яд Ва-Шем имя Наума Исидоровича Балабана для увековечения его памяти. В Симферополе был свой Бабий Яр, в котором уничтожены тысячи евреев. В газете «Севастопольская правда» за 1942 г. было написано, что профессор-психиатр Наум И. Балабан расстрелян за сочувствие к партизанам. И есть подозрение, что фашисты его уже мертвого повесили, для устрашения и назидания.
Борис Берлин посвятил свою жизнь восстановлению памяти о погибших в Симферополе в марте 1942 года. Приезжая в Крым на отдых в течение десятка лет, я заезжала к нему в Симферополь, где и познакомилась с родителями Бориса.