А голос нашей истории опять несется через все эпохи и века, проговорила Рахиль на другом этаже. Директор кивнул. Старик совсем не способен держать этих чертей в узде. Надо что-то предпринимать.
Тут зазвенел спасительный звонок. В опустевшем за секунду классе остались жук, Макакус и перевернутые стулья.
Наверное, комплекс неполноценности
ОНИ впятером медленно шли из школы.
Почему мы так безжалостны к Макакусу, думала Марина. Почему у всех одновременно пробуждается какая-то животная жестокость? Оттого, что его никто не боится? И издеваются не над ним самим нет, его даже не замечают, а над его беспомощностью. Все ругают Рахиль, но признают-то только ее палку, кнут. Значит, мы стадо. Обидный вывод. Но можно ли тут что-то изменить, если даже Жанка ничего не хочет слушать?
Жанна прямая, честная, но и она не может найти в себе сострадание, потому что презирает слабость. Вот она идет рядом: подбородок вздернут, во взгляде ум, независимость, насмешка и больше ничего нельзя прочесть. Глаза ее не выдают.
У Жанны твердый характер и крепкие кулаки. Она из тех людей, кто открывает дверь без стука и, набрав полные горсти, не забывает набить карман. Одета она всегда в какое-нибудь броское платье и носит его, не снимая, целый сезон. В конце сезона семья Лончинских производит «большую чистку»: безжалостно удаляются все износившиеся и надоевшие вещи. «Всё, что не нужно выбрасывать». Старье не хранится. Шить и перешивать здесь не любят. В доме всегда пустота и порядок.
Еще девиз: «всё нужно попробовать». Иногда можно увидеть, как Жанна с отвращением жует какой-нибудь кусок, например, сыра с перцем. «Неужели вкусно?» ужасается Марина и слышит в ответ: «Я еще никогда этого не пробовала». Если Жанне кто-нибудь или что-нибудь понравится, она не постесняется громогласно заявить об этом, если не понравится она и тут не промолчит. Она видит каждого человека насквозь и без оглядки клеймит всех своими убийственными меткими суждениями, а на пересуды о собственной персоне откровенно плюет.
Ну, хватит мировую скорбь изображать, заявляет она. Жалельщица выискалась.
В жизни должны быть и Рахили, и Макакусы, примирительно добавил Артур, для равновесия.
Марина отметила, что вслух ничего не сказала, а ответы получила. И что, оказывается, можно мысли уметь читать, а друг друга не понимать.
Да не должно быть так.
И охота тебе забивать голову!
Но мы же люди почти взрослые. А ведем себя, как детский сад.
А ты не видишь, что взрослые живут, зажмурив глаза и заткнув уши? Обо всех не наплачешься!
«Может, правда? расстроилась Марина. Почему мне непременно надо за всех переживать? То Дору было жалко, теперь Макакуса. Живут же люди без этого, свободные от всяких лишних мыслей Откуда я это знаю? Знаю. Вот Рафаэль он только собой занят, Артур книжками. Почему я так не могу? Наверное, правда, комплекс неполноценности. Или без комплекса это получусь уже не я, а Жанна?»
Действительно, с Жанной заодно она злословит и смеется надо всеми, вместе с Рафаэлем бродит в потусторонних сферах, отыскивая незатертые сочетания слов и неожиданные образы, с Артуром копается в книжках и размышлениях, от которых первые двое шарахаются, а с Рудиком они плавают, кто дальше, и залезают на деревья, кто выше. Когда же она бывает собой? И бывает ли? Это что же она всего лишь зеркало своих друзей? Которое само по себе прозрачное пустое место?
Оставьте общественные проблемы и послушайте меня, потребовал Рафаэль.
И прочитал стихи, которые оканчивались так:
А в душу заглянешь там счастия нет и следа,
И думать о нем, и мечтать невозможно.
Слушай, а это не Лермонтов? усомнилась Марина. Да, точно: «и скучно, и грустно, и некому лапу подать».
А в душу заглянешь там счастия нет и следа,
И думать о нем, и мечтать невозможно.
Слушай, а это не Лермонтов? усомнилась Марина. Да, точно: «и скучно, и грустно, и некому лапу подать».
Правда, что ли? чистосердечно удивился Рафаэль.
Жанна хохотала:
Как незнайка был Лермонтовым!
А Артур, как обычно, без следа улыбки, продекламировал:
Я помню чудное мгновенье,
Невы державное теченье
Кто написал стихотворенье?
Я написал стихотворенье!
Рафаэль и ухом не повел, пусть упражняются в остроумии.
Тогда еще вот это послушайте!
Он был несокрушимо уверен в своем «я» и в своем праве быть и Лермонтовым, и кем угодно, если ему так понадобилось.
Она шла в середине
НАД Белогорском опять висела туча. Солнце застряло в ее раскрытой пасти, и единственный луч упал на крышу странного дома с разноцветным круглым окном. Флюгер в виде парусного корабля вспыхнул так ослепительно, что потерял свои очертания и превратился в сверкающее пятно
Он стоял возле дерева и, подняв загорелое лицо, с интересом глядел на флюгер. Туча ползла, луч перемещался, и парусник поворачивался вслед за лучом. То ли ветер дул в ту сторону, то ли кораблик был устроен особым образом, но он неизменно указывал туда, где было солнце.
Наблюдатель явно пришел издалека, потому что никто из живущих здесь не стал бы обращать внимание на какой-то примелькавшийся флюгер. К тому же, когда вдали заслышались шаги, он одним прыжком оказался на дереве. Но это было сделано чисто символично. Он стоял на нижней ветке, выпрямившись во весь рост и небрежно облокотившись о ствол, совсем не прятался и продолжал разглядывать занимающий его предмет. Но вдруг его взгляд передвинулся.
Туча выплюнула солнце, и свет залил всю улицу. По тротуару медленно шагали пятеро, его ровесники. Она шла в середине. Ее смех переплетался с голосами остальных, а выражение лица трудно было уловить. Неожиданная улыбка сменилась ироничной гримасой, через секунду недоумением; в глазах появилась задумчивость. Потом она о чем-то быстро заговорила, и волнение румянцем вспыхнуло на щеках. Потом заговорили остальные, и каждая черточка ее лица мгновенно отзывалась на каждое их слово.
Наблюдатель пристально всматривался в этих пятерых. По крайней мере, одного он узнал: сначала он видел его в магазинчике у базара, когда сдавал туда две старые книжки, а потом почти случайно дал ему по шее на соседнем пустыре.
Компания поравнялась с деревом, и, хотя незнакомец уже не только не прятался, а весь подался вперед, прошла мимо, ничего не заметив один из них что-то говорил, может быть, даже читал стихи, а остальные слушали. Та, что шла в середине, опять засмеялась, а ее светлые кудри на солнце стали золотистыми, и наблюдатель не мог разобраться, что должен делать: оставаться на месте или идти за ними, и если идти, то почему и зачем.
Они у нас поживут
МАРИНА вошла в гостиную и остановилась: на нее смотрело вытянутое личико Павлика, физиономия дога тоже была какой-то недоуменной. На диване неподвижно сидела миниатюрная дама с пышными черными волосами, бледным лицом и отсутствующим взглядом она уже была у них недавно, на дне рождения. Рядом с ней девчонка лет четырнадцати, рыженькая, с острой лисьей мордочкой.
Пап, у нас гости?
Отец доставал что-то из шкафа и обернулся:
Да, это Ева и ее дочь Клара, познакомьтесь.
Странно: если в доме гости, почему отец такой серьезный? Не сияет, как обычно, не лучезарится. И гости сидят аршин проглотив, совсем ничего не сказали, даже не поздоровались, даже не кивнули. А Пал Палыч добавил:
Они у нас пока поживут. Одолжи, пожалуйста, Кларе какое-нибудь свое платье понарядней, а я попрошу Рахиль Исаковну, чтобы ее взяли в ваш класс. Мы с тобой потом еще поговорим, а пока устрой им комнату наверху, пусть Дора поможет.
Но Доры нигде не было.
Новость облетела всю Зеленую улицу. Соседи были потрясены. Петровна и Глебовна сообщали всем: Медведев из Странного Дома женился. И на ком! На сумасшедшей Еве!
Об этой женщине ходили по Белогорску разные толки, насколько неясные, настолько противоречивые. Чокнутая она, это все подтвердят, ее так и называют сумасшедшая Ева, утверждала Петровна. Да просто водит к себе чужих мужей вот и всё ее сумасшествие, возражала Глебовна, а чокнутой прикинулась. Как же прикинулась, возмущалась Петровна, да стоит только на нее взглянуть, и каждый скажет, что она ненормальная. Говорят, муж ее был моряком и утонул, с тех пор она и свихнулась, и теперь сюда приехала, как будто у них только свихнутых и не хватает. И не муж, тут же отвечала Глебовна, а приятель, и не утонул, а сбежал, и правильно сделал
Исчерпав запас самых невероятных сведений, соседки сошлись на том, что таких под замком держать нужно и что сосед поступил возмутительно. А они-то считали его порядочным человеком! Сам, небось, ненормальный, раз связался с чокнутой. И они с удвоенным вниманием стали следить за Странным Домом.
Это твоя сестра
РАФАЭЛЬ тихо наигрывал что-то на пианино. Артуру Марина протянула свежий номер «Вокруг света»:
Вчера пришел. Я отцу пока не отдаю, читай.
А Жанна, заглушив Рафаэля, включила магнитофон со своей любимой Земфирой.
Друзья, как всегда, расположились в Марининой комнате. Они любили Странный Дом. У Рафаэля тоже было просторно, но стоило к нему прийти, как сразу лезла мама, у Жанны докучала сестренка, у Артура просто не было своей комнаты. А здесь никто никогда не мешал. Иногда Павлик пытался проникнуть его привлекало общество старших, но Дора его перехватывала.
И чего твой отец подобрал ее на базаре? пожимала плечами Жанна. Она же просто дохлая овца. Неужели правда женился?
Ни на ком он не женился! рассердилась Марина. Я уже замучилась всем объяснять. Это соседки болтают.
А чего же?
Он сказал, что они с друзьями встретили ее в тот день в плачевном состоянии, когда к нам на день рождения собрались. Дяде Алику еще изюм в кулек из старинной книги насыпали. Ну и решили, что нельзя ее так оставлять, пусть пока у нас поживет, места много. Они же все одноклассники, как мы с вами. Представь, ты бедствуешь а остальные что, не помогут?
Я не сумасшедшая, дернула плечом Жанна.
Кто сумасшедший? поднял голову Артур, углубившийся в журнал.
Опять всё проворонил! расхохоталась Жанна. Кто, кто. Папа сказал, это у нее депрессия.
Прелестной дочери прелестнейшая мать, процитировал Рафаэль, поясняя.
Ну, и дали бы ей денег, что ли, продолжала Жанна. А в дом чего тащить? Не понимаю я
Я сама, если честно, не всё понимаю. Она какая-то несчастная. Сидит, молчит, тоску нагоняет. Не ходит никуда. И Дора ушла, сплетням поверила.
Какие же сплетни? Вот ты сегодня в школе не была, а Клара эта самая в наш класс заявилась. Твоей сестрой назвалась. Как это понимать?
Глупости.
Никакие не глупости! А к Рахили приклеилась никто и моргнуть не успел. Из кожи вон вылезет, лишь бы быть на лучшем счету, за пятерку удавится. А это откуда? она сложила в букет рассыпанные по подоконнику белые первоцветы.