Он не оставлял идеи завоевать Константинополь, выгнать турок и татар из Европы и восстановить Греческую Монархию, как намеревался Пётр Великий.
Екатерина II участливо отказывала.
Старый полководец тешился воспоминаниями. В одном из них не жалила картечь и не рвали дымное небо ядра там был Петербург, турецкий посол и сам покоритель Очакова. 1764 год.
Екатерина II участливо отказывала.
Старый полководец тешился воспоминаниями. В одном из них не жалила картечь и не рвали дымное небо ядра там был Петербург, турецкий посол и сам покоритель Очакова. 1764 год.
Слыхали ли вы о Минихе? спросил через переводчика Миних.
Слыхал, был ответ посла.
Хотите ли его видеть?
Не хочу, поспешно возразил турок. А потом с робостью обратился к переводчику: Что этот человек ко мне привязался? Зачем мучит меня вопросами? Скажи, чтобы он ушёл уж не сам ли это Миних?
В июне 1766 года Миних, как избранный Екатериной судья, раздавал венки победителям игр захватывающего карусели21, вместившем четыре кадрили: славянскую, римскую, индейскую и турецкую.
Произнеся перед разноцветными ложами речь, в которой «к слову» назвал себя старшим фельдмаршалом в Европе, он спустился с возвышения амфитеатра, специально возведённого по случаю праздника, и двинулся к набережной. За спиной остались палаточные городки, отгремели выстрелы адмиралтейских пушек, а мысли фельдмаршала порхали от прошлого к будущему: он то вспоминал карусель дам на колесницах и рубящих манекены мужчин, то крепко задумывался над предстоящей закладкой тройного шлюза в Ладожском канале.
Набережная Екатерининского канала тактично встретила его влажной плёнкой на чугунной балюстраде и зовущими к воде спусками. Возле одного из таких он остановился, повернулся спиной к реке, уткнул в камень громадную трость и закрыл глаза.
И скоро почувствовал присутствие.
Не желаешь немного сменить обстановку? спросила тень. Хоть раз взглянуть на дворцовую кутерьму со стороны?
Фельдмаршал устало пожал плечами.
Я насмотрелся на империю со стороны. Во время ссылки, в Пелыме.
Но даже там ты оставался игроком, влиял на события. Я же говорю, про абсолютное отстранение.
Я
Ты хотел увидеть будущее. Немедля!
Они переместились.
Миних почувствовал переход из старческих лёгких выкачали и закачали воздух. Морозный воздух ещё не пробудившейся весны.
А потом он увидел.
Падал снег.
Перед ним по-прежнему простиралась гранитная набережная Екатерининского канала, но уже другая, заснеженная, застуженная, изменившаяся в архитектурных деталях.
Где мы?.. В каком году?
Хороший вопрос правильный, одобрил демон. Сейчас первое марта 1881 года.
Что мы здесь делаем?
Тень совершила нечто похожее на пожатие плечами. Миних перевёл взгляд немного в сторону: смотря на демона боковым зрением, граф видел объёмную фигуру из чёрного дыма. Словно поглядывал через систему зеркал. Но вот глаза Жёлтые змеиные глаза были реальны всегда.
Беседуем. Смотрим на плоды всего и всея. Прошлое, отражённое в настоящем этого дня. Настоящее, плюющее в колодец будущего. Тёмный ангел фельдмаршала на секунду замолчал, а потом прочёл:
И грянул взрыв с гранитного канала,
Россию облаком укрыв.
А ведь судьба нам предвещала,
Что вскроет роковой нарыв.
И выпал стрит кровавых карт
Так начинался для России этот март.
Я в будущем, отстранённо подумал Миних. Слушаю стихи из уст демона, стоя у парапета канала, названного в честь Екатерины II. Мёртвой в этом времени. Как и я.
Смотри, сказал демон.
Справа, с Инженерной улицы на набережную свернула карета, сопровождаемая конвоем. Императорская карета, понял Миних. Навстречу ей, волоча по предсмертно-серому снегу корзину, шёл мальчик в шубном кафтане. В том же направлении по тротуару ступал высокий офицер, а на другой стороне набережной напротив Миниха стоял мужчина. Молодой человек сжимал в руках свёрток, он смотрел на реку Кривушу сквозь фельдмаршала, напряжённо и нервно, словно его интересовало совсем другое
Приближающийся экипаж.
Неожиданно Миних понял что произойдёт, и в то же мгновение молодой человек швырнул свёрток под поравнявшуюся с ним карету.
И грянул врыв.
Миних инстинктивно укрылся рукой бомба взорвалась под блиндажом кареты всего в нескольких метрах от чугунной решётки, у которой стоял граф.
Места в первом ряду.
Осколки не причинили фельдмаршалу никого вреда. Его здесь не было, не могло быть. Он не чувствовал жара и гари, зато видел как занесло карету, видел агонию рысаков на кровавом снегу, слышал стоны раненых черкесов и крики кучера, взывающего к царю:
Осколки не причинили фельдмаршалу никого вреда. Его здесь не было, не могло быть. Он не чувствовал жара и гари, зато видел как занесло карету, видел агонию рысаков на кровавом снегу, слышал стоны раненых черкесов и крики кучера, взывающего к царю:
Государь, не выходите! Доедем! И так доедем! Во дворец!
Император вышел из повреждённого экипажа. Александр II. По каким-то причинам Миних знал имя императора, которому ему не доведётся служить, знал, как и имя кучера Фрол Сергеев, как и многое другое. Будущее вливало в него ложку за ложкой подсказки, точно крестьянскую тюрю из кваса и хлеба.
Блиндированная карета дымила. Ехавшие за ней сани сбавили ход.
Казак из конвоя неподвижно лежал на спине, посечённое осколками лицо уставилось в небо огромным красным глазом. Лежали убитые лошади, молотили в снег копыта раненых. Мальчика отшвырнуло к реке. Миних поискал взглядом его корзину, но не нашёл.
Бросившего бомбу схватили, заломили за спину руки, ударили по лицу. Александр Николаевич, пошатываясь, подошёл к метальщику. Император был оглушён взрывом. С минуту он смотрел в лицо несостоявшегося цареубийцы. Тот не отводил взгляд.
Ты бросил бомбу? хрипло спросил царь.
Да, я, ответил метальщик.
Кто такой?
Мещанин Глазов, был ответ.
Враньё, понял наблюдающий Миних, его фамилия Русаков.
Хорош, после паузы произнёс Александр II, а затем резко повернулся в сторону реки (Миниху показалось, что царь заметил его на секунду, но заметил) и добавил тихо: Un joli Monsieur22.
Было видно, что император немного не в себе.
Скачите во дворец, государь! Во дворец! кричал кучер.
Александр II не послушал. Он наклонился над убитым черкесом, шагнул в сторону раненого мальчика, корчившегося на снегу, потом двинулся к саням. Навстречу бежал задыхающийся полковник Дворжицкий:
Ваше величество, не ранены?
Царь остановился и указал на мальчика.
Я нет Слава Богу Но вот он
Что? Слава Богу? усмехнулся скрученный Русаков.
И тут Миних увидел, как от решётки канала отделилась фигура (как я не видел его раньше?) и бросила между собой и Александром Николаевичем свёрток.
Рванувшая бомба свалила обоих с ног императора и второго метальщика. Газовый фонарь плюнул осколками. Массивная колонна из снега и дыма дрогнула и распалась на части. Пороховое облако поволокло в сторону Зимнего дворца.
Набережную покрывали тела убитых и раненых. Те, кто мог ползти ползи, по саже и крови, кускам изорванной одежды, эполет, сабель и человеческих конечностей. Император и его убийца сидели друг напротив друга. Александр II у изломанной взрывом кареты, метальщик (Гриневицкий, узнал Миних) у парапета набережной. Царь упирался руками в землю и пытался что-то сказать. Дымящаяся шинель свисала лохмотьями, император был полугол. Лицо засечки рваных ран, правая ступня оторвана, ноги раздроблены.
Помогите Жив ли наследник? невидящие глаза Александра Николаевича шарили по каналу.
Какое-то время император умирал в одиночестве. Потом появились кадеты, жандармский ротмистр и какой-то человек со свёртком (Миних получил ответ: третий метальщик Емельянов). Бомбу Емельянов не бросил царь был обречён.
Императора подняли и положили в сани.
Снесите во дворец Там умереть прошептал Александр II.
Сани покатили по кровавому снегу, ротмистр поддерживал голову государя.
Какое-то время Миних смотрел им вслед, а потом набережная Екатерининского канала опустела.
Остался лишь снег и ветер, злобы которого граф не чувствовал.
Так оборвалась череда его везений, сказал демон, и фельдмаршал дёрнулся. Он совсем забыл о тени.
Череда? ошарашено спросил фельдмаршал. Старое сердце колко стучалось в рёбра.
Апрель 1866 года, стреляли по пути к карете. Стрелявшего толкнул крестьянин пуля пролетела над головой императора. Май 1867 года, выстрел в Париже, пуля убила лошадь. Апрель 1879 года, пять револьверных выстрелов в Петербурге, все мимо. Ноябрь 1879 года, взрыв поезда под Москвой. В Харькове сломался паровоз свитского поезда, и царский поезд поехал первым. Мину взорвали под четвёртым вагоном второго. Февраль 1880 года, взрыв на первом этаже Зимнего дворца. Александр I обедал на третьем этаже. Март 1881 года
Демон развёл призрачными руками.
Это подстроил ты? тихо спросил старик.
Это подстроил ты? тихо спросил старик.
Я? Миних услышал жуткий смех, который отвратительно отозвался в его зубах будто по ним провели точильным камнем. О, нет. Это сделали вы люди. Всегда только люди.
Помолчали.
Знаешь, сказал граф. Мне часто снится та казнь как меня рубят на эшафоте. И другие смерти.
Тень издала нечто похожее на свист.
Ты действительно умер в одной из реальностей. Казнь на Васильевском острове не сон, не видение.
Крупные градины дрожи ударили в старческие ладони Миниха.
Это ложь
Это твой поводок, твой военный контракт с другой стороной. Ты ведь чувствовал чёрную пустоту, возникшую после несостоявшейся казни, демон не спрашивал.
Я не понимаю Это ничего не объясняет. Мы все все люди когда-нибудь чувствуют нечто похожее.
Да. И дают россыпь имён этой пустоте уныние, усталость, старость. Когда на развилках судьбы гибнут твои «двойники» рвутся нити, связывающие тебя с миром живых. В определённый момент ветвление прекращается, побеги начинают отмирать. Тебя отсекают от источника света, радости, стремлений. От тебя режут по куску. Пережить всех своих «я» в смежных измерениях та ещё пытка.
Другие реальности?.. слабым голосом спросил граф.
Именно. Пространства. Слои. Искривлённые отражения. Как ни назови. Ты и другие, в начале пути словно расходящиеся из точки лучи. Жизненная энергия человека напрямую зависит от целостности конуса, очерченного этими лучами. Конуса будущего. Когда лучи начинают меркнуть, энергия утекает в прорехи, конструкция теряет надёжность, в неё проникает тьма. Вот почему так чисты и энергичны дети, а старики беспомощны и раздавлены их конус превратился в хлипкий шалаш из гнилых ветвей. Но ты крепкий дед, твои лучи гасли с большой неохотой, твои солдаты держались до последнего.