Могу себе представить, чем он так сытно позавтракал, хладнокровно сказал участковый.
Послышался приглушённый женский вздох, затем раздался шум падающего тела. Ларин обернулся. Проворный плотник первым оказался возле Татьяны Зиновьевны.
Что с ней? спросил Павел Николаевич.
Ничего серьёзного, ответила Инна Алексеевна. Танечке дурно. Сейчас пройдёт.
Внимательно осматривая труп, Ларин поглядывал и в сторону Лихачёвой. Когда Татьяне Зиновьевне стало лучше, он попросил её подтвердить показания Инны Алексеевны.
Да, это наш сосед Иван Никанорыч! заверила Лихачёва.
Татьяна Зиновьевна, голубушка, обратился Ларин, вы не могли бы мне помочь?
Что я должна сделать?
Подержите, пожалуйста, его голову. Да Вот так Спасибо.
Участковый недоумённо поглядел на Павла Николаевича, но не произнёс ни слова.
Ну что же, Виктор Сергеевич, сказал, наконец, Ларин. Вызывайте следственную группу.
А с вами Павел Николаевич окинул Татьяну Зиновьевну испытующим взглядом, мне нужно ещё кое о чём переговорить.
Конечно, Павел Николаевич. Идёмте в мою комнату. Правда, у меня не прибрано.
Войдя в комнату Лихачёвой, Ларин осмотрелся.
У вас даже очень мило, сказал он. Конечно, тесновато, но со вкусом.
Он сел за стол, пристально посмотрел на Татьяну Зиновьевну.
Давайте перейдём к делу!
Давайте, слегка смутившись, ответила Лихачёва.
Есть кое-какая неясность.
Какая именно? поспешно поинтересовалась Татьяна Зиновьевна.
Вы уверены, что никто не входил в комнату Ивана Никаноровича?
Уверена!
Может, вы были на работе?
Я не работаю. Уволена по сокращению.
Ходили в магазин?
Леночка приносит продукты, а я постоянно дома. Выходила только один раз, да и то на пять минут, когда выносила мусор. Я же говорила вам, Павел Николаевич
Давайте поговорим откровенно! В конце концов, вы сами обратились ко мне за помощью.
Я и говорю откровенно! Мне от вас скрывать нечего
Вы помните, я просил вас подержать голову вашего соседа? глядя прямо ей в глаза, спросил Павел Николаевич.
Вы помните, я просил вас подержать голову вашего соседа? глядя прямо ей в глаза, спросил Павел Николаевич.
Разумеется.
И вы помогли мне?
Разве я не должна была этого делать?
Вам не кажется, настойчиво спросил Ларин, что вы слишком мужественная женщина?!
Вы, наверное, забыли, Павел Николаевич, что я работала медсестрой.
Она подошла к столу, взяла графин, налила в стакан немного воды и сделала несколько глотков.
За свою жизнь мне приходилось видеть и не такие трупы, произнесла Татьяна Зиновьевна. Перерезанное горло это ещё не самое жуткое зрелище.
Тогда почему вы упали в обморок, когда вошли в комнату Ивана Никаноровича? спросил Ларин.
Я представила, как кот слизывает кровь
Вы притворялись! Вы разыграли сцену падения в обморок. Должен заметить, что все присутствующие вам поверили. Все, но не я! произнёс Ларин повышенным голосом. Я постоянно наблюдал за вами.
Зачем мне нужно было притворяться? Чтобы упасть на грязный пол, где лежит разлагающийся труп? При всём моем уважении к вам, Павел Николаевич, это уже слишком! Вы не должны говорить мне такое.
Вы упали, чтобы незаметно взять из-под кровати ваш шёлковый шарфик!
Татьяна Зиновьевна нервно заходила по комнате. В её глазах вспыхнули искры гнева.
Кот, действительно, не испытывал голода, настойчиво продолжил Павел Николаевич. В его плошке до сих пор лежат остатки свежей рыбы. Заметьте, свежей! Будто только утром её вынули из холодильника. Вы ведь не станете утверждать, что это покойный проявил заботу о своём питомце?
Я не знаю? подавленно ответила Лихачёва.
Кто-то не раз входил в комнату, чтобы покормить кота, продолжил Ларин. Вероятнее всего, это был таинственный добродетель, который не боится мертвецов.
Он взял Татьяну Зиновьевну за руку и попросил её присесть рядом.
У меня есть все основания подозревать вас. Если не в совершении убийства, то, по крайней мере, в причастности к нему, заключил Павел Николаевич.
Лихачёва опустила голову. Взгляд её стал растерянным.
Суд учтёт добровольное признание как смягчающее вину обстоятельство. Я могу встать и уйти, но другой следователь всё равно докопается до истины. Разница лишь во времени
Я убила Ивана Никанорыча! с горечью произнесла Татьяна Зиновьевна. Поверьте, Павел Николаевич, я не хотела! Он был таким гадким человеком.
Успокойтесь, голубушка, сказал Ларин, вы можете мне ничего не рассказывать! Ваше право
Нет-нет, Павел Николаевич! Я лучше вам. Мне так удобнее Вы поймёте.
Тогда я вас слушаю.
Я должна была Ивану Никанорычу крупную сумму денег. Поколебавшись немного, она продолжила: Но это ни в коем случае не было причиной совершённого мною преступления. Все его деньги у него в шкафчике. Я не тронула ни рубля! У него там даже валюта. Все на месте
Успокойтесь, Татьяна Зиновьевна.
Ларин посмотрел на неё добрым взглядом.
Вы пригласили меня в надежде на мою помощь, так доверьтесь до конца.
Я заняла у него сорок тысяч рублей на длительный срок. Мы купили Леночке пальто с песцовым воротником. Я же тогда не думала, что меня уволят.
Она тяжело поднялась и вновь заходила по комнате.
В тот вечер в пятницу Лихачёва старалась не смотреть на Павла Николаевича. Иван Никанорович велел вернуть долг. Он стал кричать на меня. Я пыталась его успокоить. Я обещала перезанять деньги в ближайшее время, но он ничего не хотел слушать. Потом он стал требовать от меня некоторой компенсации Вы понимаете, что я имею в виду?
Ларин кивнул головой.
Мерзкий, полупьяный и слюнявый, он стал обнимать меня. Мне было противно! Он разорвал блузку. Он говорил какие-то гадости. Я уже не помню, как нож оказался в моей руке. Я не хотела его убивать! Это была самооборона слабой беззащитной женщины.
Не стоит так волноваться, сказал Ларин и, поднявшись со стула, слегка тронул её за плечи. Вполне возможно, сказал он, что всё произошло именно по такому сценарию.
Лицо Павла Николаевича приобрело задумчивое выражение.
Я помогу вам найти опытного адвоката. Он взглянул в её глаза и почти с полной уверенностью сказал: Думаю, что вашу дочь оправдают.
Мою дочь?! переспросила Татьяна Зиновьевна. Причём здесь моя девочка? Вы что-то не то говорите.
Всё то! не меняя интонации, сказал Ларин. Шарфик, который вы подняли, молодёжный! Женщины такими шарфиками не пользуются.
Всё то! не меняя интонации, сказал Ларин. Шарфик, который вы подняли, молодёжный! Женщины такими шарфиками не пользуются.
У меня свой вкус! не задумываясь, ответила Лихачёва.
Возможно, вы и правы, не настаивал Павел Николаевич. В конце концов, ведь носят вполне солидные дамы пышные бантики. Вот именно! воскликнула Татьяна Зиновьевна.
Ларин повернулся и, взяв шапку со стола, выглянул в окно. На улице было по-прежнему сумрачно и немноголюдно, лишь портальные краны, распластавшиеся вдоль залива, своим скрежетом напоминали о начале нового рабочего дня.
Я вам доверилась и теперь об этом сожалею, проговорила Лихачёва.
Зря вы так сказал Павел Николаевич. Поймите, голубушка, я желаю вам добра. Не думайте, что в полиции одни простаки, которых легко можно обвести вокруг пальца. Рано или поздно, но вам всё равно придётся во всём сознаться! Испугавшись за судьбу дочери и не зная, к чему она прикасалась в комнате убитого, вы произвели там генеральную уборку. Это сразу бросается в глаза. Единственное, чего я не могу понять, так это, почему вы сразу не обратили внимания на шарфик?
Татьяна Зиновьевна лишь пожала плечами.
Даже кота вы кормили регулярно, чтобы он не поднял шума и преждевременно не всполошил соседок. К тому же, продолжал Павел Николаевич, вы слишком быстро признались в преступлении. Обычно так поступают лишь в том случае, когда покрывают настоящего убийцу.
Что же мне делать?
Для начала не пытайтесь лгать! посоветовал Ларин.
Я мать! выкрикнула она в отчаянии. Иван Никанорыч требовал от девочки невозможного!
Вы решили выгородить её?
Да.
Павел Николаевич вновь опустился на стул.
Расскажите правду! Он улыбнулся, но глаза его были печальны. Иначе я не смогу вам помочь. Я должен знать, что произошло в тот день на самом деле.
Леночка вбежала в комнату с разбитой губой, с трудом выговорила Лихачёва. Она была страшно напугана. Её трясло, будто в лихорадке. В каком-то безумии она повторяла одно и то же: «Дядя Ваня хрипит Посмотри, что с ним!»
Татьяна Зиновьевна расплакалась. Ларин налил ей воды.
У меня до сих пор такое ощущение, справившись с собой, продолжила она, что Леночка, действительно, не знает, кто на самом деле лишил жизни этого подонка. Когда я вошла в комнату, Иван Никанорыч был уже мёртв.
Тогда-то вы и решили избавиться от возможных улик? спросил Павел Николаевич.
Нет! Сначала я вернулась домой и сказала дочери, что совершила убийство.
Так запросто и сказали?
Нет! Я порвала свою блузку и даже сама себе исцарапала в кровь руки.
Лихачёва приподняла рукава платья и показала уже заживающие ссадины.
Лена вам поверила?
Она была в таком состоянии, что не могла не поверить.
А где сейчас ваша дочь?
В институте, полушёпотом проговорила Татьяна Зиновьевна и тут же умоляюще посмотрела на Ларина. Вы, если можно, не арестовывайте её в присутствии однокурсников. Она никуда не денется. Я прошу вас!
Опытный следователь хотел что-то сказать, но в это время неожиданно открылась дверь, и в комнату вошла Безымянная.
Никто её не арестует! громогласно заявила Инна Алексеевна.
Не обращая внимания на Татьяну Зиновьевну, она обратилась непосредственно к Ларину:
Вы уж простите, что я случайно услышала весь ваш разговор, подчёркнуто притворно сказала она. Я не хотела Так получилось Вы неплотно прикрыли дверь, а я как раз стояла рядом. Курила.
Как вам не совестно, Инна Алексеевна? хрипло произнесла Лихачёва. От кого бы то ни было, но только не от вас я могла ожидать такой такой беспардонности.
В тот вечер, Павел Николаевич, не обращая на хозяйку комнаты внимания, продолжила Безымянная, я была свободна от всех дел и читала Конан-Дойля. Знаете, я люблю детективы. Вначале я услышала, как Иван Никанорыч ссорился с Танечкой. Конечно, я не придала этому большого значения. Наш сосед ежедневно с кем-нибудь из нас ругался. Он и меня часто доводил до слёз. Пусть простит меня Танечка Инна Алексеевна виновато взглянула на Лихачёву, я всё же поняла, что Иван Никанорыч требует у неё деньги. Она в долг у него брала. Потом они вроде о чём-то сговорились. Тихо стало в коридоре. Но вскоре раздался Леночкин голос: «Дядя Ваня! Мне нужно с вами поговорить!» громко сказала она. «Входи, раз надо!» грубо ответил ей Иван Никанорыч и впустил в комнату. О чём они там говорили, я, конечно, не знаю. Да и время было уже позднее. Я как раз дочитала последнюю страницу и собралась лечь спать. Тут-то Леночка и вскрикнула! Я, правда, дверь не открыла, но в замочную скважину всё же посмотрела