Лирика философская. Стихи - Патрацкая Наталья Владимировна 4 стр.

Подносит рюмочку мартини
Довольно крупная рука,
А взгляд уже от жажды стынет,
Где перламутра губ легла.

Чувствую, иду по западне
В мареве небес без откровений.
Опускаюсь мысленно на дно
В мистике пера и вдохновенья.

Глазом ухватила красоту:
Тихая вода течет устало,
Ехала машина по мосту,
В воздухе прохладность зависала.

Не скажу, что каждый из мужчин,
Те, что по дороге мне встречались,
Все имели много величин.
Ощущение  шла я вдоль причала.

Не свернуть и мне не повернуть,
Чувствую от них настороженность
Так же было, как бы здесь ввернуть,
В день Олимпиады  напряженность.

Шла с Олимпиады по Москве
По пустым проспектам  тихий улей.
В это время умер весь в тоске
Бард и чародей московских улиц.

Физики живут весьма непрочно,
Головы забиты их с лихвой,
В институтах учат, как нарочно,
То, что не ухватишь головой.

Учат языки, да еще пару.
Мозг студента, словно на века 
Им еще работать до угара,
И до пенсий жизнь их не легка.

Тянут, тянут лямочку всезнайки,
А она не в силах им помочь,
Нервы свои вывернут с изнанки,
И уходят с этой жизни прочь.

Убегают в лес или на дачу,
Убегают в детство, где теплей,
Упускают бывшую удачу,
Их не в силах выдержать дисплей.

Физики довольно специфичны,
Гонор в них сменяет пустота.
Их проблемы с нервами типичны,
Старость у них с первого листа.

Как женщины меняются с годами!
То были и красивы, и легки,
На картах все на мальчиков гадали,
Всегда в кудряшках были их виски.

Потом их ноги стали вдруг длиннее:
Каблук, чулок и юбка от бедра.
Потом они немного пополнели,
И груди стали, будто это бра.

Затем они кричали на потомство
И мужа от себя гоняли прочь,
И на чужих заглядывались томно,
Потом и тем сказали: «Не морочь».

Потом вприпрыжку бегали за внуком
И с молодыми спорили слегка.
Потом на женщин навалилась скука,
Знать вспомнили морщинки у виска.

Потом они сидели на скамейках,
И старики ворчали им вослед.
Потом стоят на кладбище скамейки,
И правнук говорит: «Пойдем, мой дед».

Как женщины меняются с годами!
То были и красивы, и легки,
На картах все на мальчиков гадали,
Всегда в кудряшках были их виски.

Потом их ноги стали вдруг длиннее:
Каблук, чулок и юбка от бедра.
Потом они немного пополнели,
И груди стали, будто это бра.

Затем они кричали на потомство
И мужа от себя гоняли прочь,
И на чужих заглядывались томно,
Потом и тем сказали: «Не морочь».

Потом вприпрыжку бегали за внуком
И с молодыми спорили слегка.
Потом на женщин навалилась скука,
Знать вспомнили морщинки у виска.

Потом они сидели на скамейках,
И старики ворчали им вослед.
Потом стоят на кладбище скамейки,
И правнук говорит: «Пойдем, мой дед».

Кораллы белые бутоном
Цветут, как некий странный куст,
Как будто море стало стоном,
Застыла вечность, и мир пуст.

Остались белые кораллы,
Остался каменный букет,
Его Вы в руки нежно брали,
Смотрели в море. Моря нет.

Вас память вдаль несла незримо,
Туда, где были так давно,
Где Вы скитались пилигримом.
Теперь же память, как кино.

Моря и дали там, где юность,
Застыли  каменный букет.
Какой тогда Вы были юный!
Коралл остался  странный след.

В какой-то бухте Вы стояли,
Коралл Вам девушка дала,
Чтоб Вы о ней не забывали,
Взамен лишь память забрала.

Пастернак мне в жизни не встречался,
Знаю его фото наизусть.
Он стоит у форточки печальный,
И слова застыли в кромке уст.

Длинное лицо, глаза простые,
Свет в окне, как пламя из огня.
Ветры бродят горькие, сквозные,
Ямбы ему с ветрами летят.

Ногти. Пальцы. Спрятаны манжеты.
Белая рубашка и пиджак.
Нос прямой у рамы. Шпингалеты.
Словно он в пространство сделал шаг.

Взгляд его уходит за мечтами,
Волосы взлохмачены рукой.
Манят его строчки, манят дали
И душа, не знавшая покой.

Ухо. Шея. Впадина на горле.
Полнота красивых очень губ.
Главное  стоит он очень гордый,
Этим бесконечно многим люб.

Затаи дыханье  неприятность
И суровый, серый небосвод.
Неприятность  с ней играют в прятки,
Словно реку переходят вброд.

Пусть течет вода серее неба,
Рябь души клубится над водой.
Кто бы ты, ушедший в небо, ни был,
Станешь словно памятник литой.

Обойду я взглядом грусть земную,
Скорость надо вовремя сбавлять,
Поворот дороги я миную,
И увижу я речную гладь.

Господа, шоферы, не от скуки
Едете. Опасно. Поворот.
Нет в воде ни щуки, ни севрюги,
Не пройдете вы дорогу вброд.

Медленней, поэты и шоферы,
Вы творите чудо на земле,
Не впадайте в разные аферы,
Берегите жизнь и чудо лет.

Еще в школе пели песни Окуджавы 
Мы с подругой знали все их наизусть
И мальчишек с этой песней провожали.
Годы канули, осталась в сердце грусть.

Кто не знает его профиль соколиный?
Кто не знает его дерзкие черты?
И в Москве его я встретила. Былина?
Это правда, как столкнулись Я и Ты.

Мы столкнулись в магазине. Центр вселенной.
Рядом муж, а рядом с ним была она.
Да, блондинка. То ли Ольга, то ли Лена.
Но она очарованием полна.

А Булат обтянут джинсами лихими.
Он крутился предо мною просто так.
Он товар смотрел. На тюль. Года такие,
Когда в джинсах не ходили просто так.

День был теплый. Он обтянут, словно тополь
Иль береза. Да, он в белом был, друзья!
Разошлись они и мы. И стих наш топот.
А куда мы шли, давно забыла я.

Люблю мужские корабли:
Плывут они в заливе знаний
И многомужеству сродни,
Не все они чужие сани.

Когда встречаю я фрегат
Из чисто женского значенья,
Я в нем  заброшенный агат,
Не для любви, не для прощенья.

Лишь пара слов ответных дам,
И ухожу я восвояси,
Я среди них всегда не там.
А почему? Совсем неясно.

Иду в любимый коллектив
Из разноплановых мужчин,
И среди них я их актив,
И тут хоть молнии мечи.

Они совсем не так опасны,
Они порядочны вполне,
Найду для рифмы я запаску,
Когда есть профиль на окне.

Давай солжем, что все прекрасно,
Что мы любимы, ты любим.
Давай солжем, что солнцу ясно,
Что мы с тобой всегда хотим.

Давай солжем, что нам по двадцать,
Что ветер бродит в голове.
Давай солжем, что все повадки
У нас с тобой не первый век.

Давай солжем, что мы флюиды,
Что носит нас по воле тех,
Кто любит солнце и корриды,
Ведь я с мехтеха, ты  физтех.

Давай солжем, что черепаха
Нам отдала свой длинный век,
Что у тебя была папаха,
Что на коне ты лучше всех.

Давай солжем, что из народа,
Потом приврем, что короли,
Что у нас кровь, у нас порода,
Что мы шуты, что мы

Какой пассаж на белом свете!
Мужчин в России снова нет,
Ушли в спецназы на рассвете,
До балерины дела нет.

Российской примы не приемлют.
Не могут с нею танцевать?
Мужчины снова всуе дремлют
И не танцуют старый вальс.

Но есть танцоры в белом свете,
На румбу силы отдают.
Они на бальных танцах в свете.
В Большом театре лишь поют.

Мне танцы мира не исправить,
Не пересмотришь древних па.
Какой бы ни был ты красавец,
Не будет новых па-де-па.

Но будут новые костюмы,
И будет в танце новый стиль
Мужчины сели все по трюмам,
На корабле без женщин  штиль.

Борьба за жизнь, борьба за правду,
Борьба за лучик за окном.
Мне можно жить и думать славно.
А вся борьба  потом, потом.

И накопилась куча грязи,
Налипла тяжба на словах.
А во всех словах так просто вязко
От огорчений на правах.

Права на жизнь, права на совесть,
И не перечить, не скулить.
Живешь вот так, немного сонно,
А надо, надо отлупить

Дать сдачи этому, другому,
Того послать ко всем чертям.
Нельзя, нельзя мне по  иному,
Послала всех по новостям.

Теперь спокойна, отомстила.
Пишу. Потом придет молва,
Со мной шутить нельзя до ила 
Есть в мире разные слова.

Сорвалась сережка с уха,
Покатилась и упала.
Она малая, как муха,
Не жужжит, а я пропала.

Золотой виток пружины
Под ногами не найти.
Над сережкой мы кружили 
Не уехать, не уйти.

Что, в ушах случилась осень?
Листопад в машине был?
У тебя, мой милый, проседь,
Ты об этом позабыл.

Я сняла с себя сережку,
Без ушей пошла домой.
Горевала я немножко,
Мне без них легко самой.

Но нашел мой друг сережку
И вернул мне прежний вид.
Ревновал мой друг к Сережке,
Все прошло, и без обид.

Сольная жизнь на подмостках инета,
Арии песен, не спетых никем.
Прыгает в вечность златая монета,
Сыгран еще замечательный гейм.

Новые ракурсы нам приоткрыты,
Можно опять уловить теплый миг.
Можно забыться в делах у корыта
И улыбнуться тому, кто так мил.

В солнечной страсти есть искры столетий,
В каждом оттенке есть таинство лет.
В каждой любви есть картинка для сплетен
Или до счастья мгновенный билет.

Сольные чувства исчезнут незримо,
Мы улыбнемся такой пустоте.
Были и не были только что примой,
Снова в любви мы на белом листе.

Шепот мгновений любви лучезарной
Грезится вновь, как предвестник стихов.
Мы покоряемся счастью азартно.
Мы преуспели. Мы  дети веков.

Российский мот  красивый кот,
Он несомненный полиглот.
Красавец кожаных колен,
Любимец сказочных Елен.

На лимузине экспорт  класс,
Он в пробках просто милый ас.
С прической некого Сережи,
В цепочках весь и в кольцах, в коже.

Он был бы пагубным вельможей,
На знаменитость весь похожий,
Но голос выдавал его,
Что он как будто «не того».

Он слишком нежен и хорош,
Он до язычества пригож.
В любви любой он знает толк,
Любовниц знает нежный шелк,

Он мимолетный, как закат.
Он быстротечен, как плакат.
Сегодня есть, а завтра  нет,
От лимузина только след.

Кнопочка  открыты шторы,
Кнопочка  открыта дверь,
Все экраны  мониторы,
И главенствует здесь лень.

Полюбить  включили фильмы,
Поцелуй  экрана миг,
Книжку на экране видим
И того, кто сердцу мил.

Зритель  бог телеэкрана.
Все друзья нам  интернет,
И работаем мы рьяно
На экране много лет.

Где движенья? Где же встречи?
Интернетом поросли.
Вот опять настал друг вечер,
Телефон, экран и пли

Застрочили мы по буквам,
Так тепла нам не узнать,
Так потомства и не будет,
Если буквы нам лобзать.

Вы не трус, вы, милый, грусть 
Это плюс.
Я судить вас не берусь,
Это Русь.

Очень скучно мне без вас 
Это раз.
Для любви мы купим ром 
Это бром.

Наша встреча  мозг с душой,
Ты большой.
Выпьем нежности глоток,
Ласк поток.

Ты не бойся, мы на «ты».
Что остыл?
Выпей лучше ты вина.
Я одна.

Мы расстались. Ты не трус.
Я боюсь.