Крещение совершается в церковной общине, и отрываться тебе от нее потом нельзя: ты должен врастать в нее и дальше. Человек крестившийся должен войти в приход, стать участником таинств. Его первейшей обязанностью является ежевоскресное присутствие на церковной службе. Он должен по мере сил изучать Священное Писание со смыслом, с толком, с расстановкой: или с сопутствующей литературой, или в кружках и группах, организовать которые дело духовенства.
Также он должен со временем дорасти до того, чтобы нести какое-то церковное послушание, должен почувствовать, что нужно что-то делать для Церкви и прихода: руками, головой, сердцем, карманом. Это должен быть его личный позыв: кому-то помогать, с кем-то беседовать, постепенно врастать в жизнь прихода, не только отдавая, но и принимая.
Первая Евхаристия
Если мы говорим о возвращении в Церковь как в отчий дом, то человек должен почувствовать при этом радость. Ему должно быть хорошо в Церкви, может быть, даже не совсем осознанно как больному животному, которое находит нужную траву и жует ее. Воцерковление должно быть евхаристическим, все прочие формы воцерковления должны быть признаны несостоятельными или неполными, как очередная игра в «кошки-мышки» с Богом. Первая Евхаристия, которую принимает кающийся после возвращения в Церковь, должна открывать ряд частых дальнейших Евхаристий.
Человек должен быть сыном или дочерью Церкви именно через празднование воскресного дня, еженедельное празднование Пасхи и прихождение ко престолу благодати через Чашу Нового Завета Причащение.
На самом деле это очень просто. Идея еженедельного воскресного причащения ясна, и бунтовать против нее можно только с позиций какой-то замшелой практики Синодального периода, которая в свое время разродилась революцией 1917 года, а ныне давно изжила себя.
Разные формы воцерковления могут вести человека к приходской активности, церковному научному труду, монашеству, но все церковные люди и священник, и певчий, и иконописец, и чтец, и прихожанин, должны быть людьми Евхаристии. Еженедельная Евхаристия это норма, которая сама выстроит всю остальную жизнь человека.
Священник учитель Церкви
Иногда случается, что входящий в общину человек не сразу может отличить главное от второстепенного. Может быть, потому, что получает множество укоров от других членов общины за незнание или неисполнение каких-то церковных обрядов или выдуманных ими условностей.
В этих обстоятельствах нужно знать, что существует такая вещь, как церковное учительство. Если по какой-то причине оно закрывает уста свои, то «свято место пусто не бывает», и этот вакуум заполняется чем-то другим. Как говорил Господь: если они замолчат, то «камни возопиют» (см.: Лк. 19:40). Если священник будет молчать, то заговорит свечница. Если и она замолчит, то заговорит нищий на паперти.
Церковное учительство задача, возложенная на тех, кто держит в руках Чашу, кто выходит на амвон, глядя людям в глаза Если священник не будет учить людей, он своим молчанием обрекает Церковь на невежество и на заполнение вакуума тем, что апостол Павел назвал бабьими баснями.
Пока не наступит таинство будущего века, где можно будет помолчать всласть, созерцая Божию славу, нам, священникам, молчание непозволительно. Молчащее духовенство заставляет учить и говорить всех: уборщиц, звонарей, дворников и церковных старожилов. И они говорят «от ветра ума своего» то, что считают нужным.
Они не хотят зла и говорят благочестивые вещи, но эти слова часто совершают травматическое действие, потому что навязывают человеку мелочи вместо важного, «отцеживая комаров»: какой рукой милостыню подавать, на какую сторону платок завязывать и как свечку ставить. И все это вертится вокруг свечек, яблок, воды, киселя, тряпок и всякой мишуры.
Церковное учительство задача, возложенная на тех, кто держит в руках Чашу, кто выходит на амвон, глядя людям в глаза. Если священник не будет учить людей, он своим молчанием обрекает Церковь на невежество и на заполнение вакуума тем, что апостол Павел назвал бабьими баснями: и от истины отвратят слух и обратятся к басням (2 Тим. 4:4).
Нет иного способа перестать мучить людей мелочами, как только начать учить людей Евангелию, слову Божьему и правильным принципам построения своей духовной жизни. Если это не будет совершаться, то кафедру проповедника снова займет баба с ведром, или какой-нибудь кликуша, или сектанты.
Священник обязательно должен приносить Богу словесную службу, что предполагает непременное научение людей основам духовной жизни и умение отделять главное от второстепенного.
Прошу духовного совета
Современная жизнь настолько изменилась, что в церковной истории иногда нет рецептов, применимых в нашей действительности. Например, где у святых отцов мы будем искать цитаты, запрещающие или разрешающие операции пластические или по перемене пола? Не было раньше подобной практики. Да, это по духу нечестиво и представляет собой вызов Творцу. Евангелие запрещает волос делать белым или черным, увеличивать рост на локоть. Но четких ответов на вопросы современной жизни мы даром будем искать у святых отцов. Они даже не предполагали, где и как придется жить нам, их поздним потомкам.
Нам необходимо самим вырабатывать правила благочестивой жизни в современном мире, исходя из евангельских принципов.
У нас нет общих рецептов для всех людей. Для каждого человека есть только его личный рецепт. Если к врачу например, к герою известного сериала «Доктор Хаус», придет больной и скажет: «У меня болит печень», то врач будет лечить его болезнь. Печень? Лечим печень. Священник, в отличие от врача, должен лечить не болезнь, а больного.
Если продолжить аналогию, то сначала мы должны узнать, почему болит печень. У одного причина одна, а другого может быть совсем иная. Органы внутренние болят от страстей человеческих. Об этом знали древние врачи: сердце может болеть от гордости, почки от трусости, глаза от жадности. Поэтому мы сначала должны узнать, отчего болит печень: может, человек пропил ее; может, был с детства болен; а может, работал на вредном химическом производстве. И нельзя давать всем трем людям одинаковое лекарство, потому что это разные люди с разным анамнезом и разной историей болезни.
Вот приходят три женщины с одной и той же проблемой: «от меня ушел муж». Но это три разных мужа, три разных жены, и каждый из мужей ушел по своей причине. Где-то виноват муж, где-то жена, где-то оба, а где-то виновата теща, которая создала такие условия, что муж сбежал от своей жены. Мы не можем давать людям одинаковые рецепты, потому что должны разобраться в этом.
Мы должны духовничать по духу и по сердцу называясь не духовниками, а просто священниками, советчиками, выслушивателями чужих бед. А при этом нужно руководствоваться все тем же врачебным принципом «Не навреди».
Сын не учится, дочка не может родить, муж ушел, кто-то не может выйти замуж, это общий набор житейских проблем. Но никогда два человека с аналогичной житейской проблемой не будут иметь двух одинаковых рецептов. Потому что их житейские проблемы имеют такие тонкие модификации и такие связи с тайной сердца человеческого и условиями его жизни, что мы просто не имеем права на топорно-одинаковые рекомендации. И так вся духовная жизнь строится. В духовной жизни каждый случай частный.
И здесь возникает вопрос духовничества, духовного руководства.
Духовничество должно быть, но не должно так называться. Поскольку слова заезжены, нам необходимо пользоваться ими осторожно. Как только мы скажем «духовничество», сразу возникает карикатура. Какой-нибудь батюшка двадцати двух годочков начнет «духовничать», и мы опять наломаем дров. Мы должны духовничать по духу и по сердцу, называясь не духовниками, а просто священниками, советчиками, выслушивателями чужих бед. А что при этом нужно? Руководствоваться все тем же врачебным принципом: «Не навреди». Нужно выслушивать человека.
Были Оптинские старцы, которые с порога давали человеку ответ на все его тревоги и сомнения, имея откровение от Бога. А были старцы, которые внимательно выслушивали человека, вникали в его жизнь, давали ему выговориться и рассказать о себе и только после этого могли осторожно рекомендовать или советовать что-то. Они были осторожны и не «рубили с плеча».
Современный священник, исполняя обязанности духовника, должен избегать называться духовным отцом по смирению, считая себя недостойным высокого звания духовничества. Нет для этого ни опыта, ни духовных сил. Он должен выслушивать своих пасомых, вникать в обстоятельства их жизни, интересоваться тем, что у них на душе. Должен избегать категоричности в благословениях и неблагословениях, ограничиваться советами и рекомендациями не связывать волю человека.
Воцерковляя человека, священник не должен склонять его ни к монашеству, ни к жизни в миру, оставляя это на волю самого человека. Основным принципом воцерковления должна быть евхаристичность. Священник должен сделать все, чтобы человек, обращающийся к нему с духовной проблемой, в конце концов полюбил литургию и через нее Церковь. Ниоткуда больше так не сияет Солнце правды, как из Евхаристической Чаши. Задача священника направлять пасомых к Евхаристии, к литургии.
Воцерковляя людей, необходимо не столько нагружать их обязанностями, чтением правил и канонов, сколько содействовать тому, чтобы человек полюбил литургию, чтобы сердце его на литургию отозвалось. Чтобы после этого человек взял в руки книжку и узнал, что такое антифоны и евхаристический канон, зачем поют Херувимскую и что в это время происходит.
Священник должен сделать все, чтобы человек, обращающийся к нему с духовной проблемой, в конце концов полюбил Церковь.
Вначале благодатный толчок, импульс; потом накопление знаний; и на выходе со временем мы имеем литургического человека, который не может в воскресенье оставаться дома и идет в Церковь. Нужно, чтобы духовник ставил перед собой эту задачу. При этом, если скажут: «Вот мой духовный отец», он бы ответил: «Не надо меня так называть, это слишком высокие слова для наших отношений. Я священник, служащий в храме, куда вы ходите. Я совершаю богослужение в том храме, где вы молитесь». Это будет смиренно и правильно. Чем выспреннее мы начнем говорить: «Я Ваш послушник, Вы мой авва», тем больше мы будем создавать карикатуру на подобные отношения.