Наконец, в-третьих, у членов банды может быть и иное оружие, например зажигательное[87], на которое не распространяется правовой режим, установленный Законом об оружии. Таким образом, понятийный аппарат, используемый в Законе об оружии и УК РФ, по содержанию не совпадает. Следовательно, при установлении факта вооруженности банды судебно-следственные органы не могут руководствоваться исключительно и только положениями Закона «Об оружии» 1996 г., но должны опираться и на другие нормативные акты.
В случаях, когда банды вооружены традиционным оружием (пистолеты, автоматы, ножи и т. д.), у судебно-следственных органов каких-либо серьезных проблем с квалификацией содеянного не возникает. Иначе этот вопрос разрешается в теории уголовного права. Так, А. Наумов и П. Агапов считают, что наличие у членов организованной группы только гладкоствольного охотничьего оружия не дает основания квалифицировать содеянное как бандитизм[88]. Аргументы названных авторов сводятся к тому, что в принципе из ружья убить можно, но это очень неудобная для подобной цели вещь. А вот обрез, несмотря на уменьшение его поражающей дальности по сравнению с ружьем, названные авторы признают оружием в смысле признака банды. Полагаем, что это больше эмоциональный, нежели правовой аргумент. С точки зрения уголовного права такой предмет опасен не потому, что его удобно носить, а потому, что им можно причинить вред жизни или здоровью и вследствие этого он имеет особый правовой статус. Автомат тоже неудобно носить, однако ни у кого не возникает сомнения, что его наличие у лица образует признак вооруженности банды.
В последние годы в теории уголовного права развернулась дискуссия относительно признания оружием в смысле вооруженности банды газового и сигнального оружия, не пригодного к целевому применению оружия (основных частей оружия) и нетрадиционных видов оружия. Так, П. В. Агапов полагает, что банда может быть вооружена газовым оружием, снаряженным нервно-паралитическими, отравляющими, а также другими веществами, не разрешенными к применению Министерством здравоохранения Российской Федерации, или газовым оружием, способным причинить средней тяжести вред здоровью человека, находящегося на расстоянии более одного метра[89]. А. Андреева и Г. Овчинникова считают, что газовое оружие самообороны, снаряженное слезоточивыми или раздражающими веществами, «не способно причинить значительный физический вред здоровью, поэтому наличие лишь его в арсенале преступной группировки не позволяет считать ее вооруженной в понимании ст. 77 УК»[90]. Д. А. Корецкий и Т. А. Пособина приходят к выводу, что бандой должна признаваться криминальная группа, имеющая оружие не только в широком, криминологическом смысле (согласно Закону об оружии), но и в смысле любых предметов материального и животного мира, способных либо реально причинить ущерб жизни и здоровью потерпевших, либо оказывать психологическое воздействие на них, формируя представление о том, какой ущерб может быть причинен, в том числе неисправное оружие или макеты[91].
В п. 5 постановления Пленума Верховного Суда от 12 марта 2002 г. газовое оружие признается тем оружием, которым может быть вооружена банда. Однако полагаем, что это должно быть не любое газовое оружие, а лишь то, для приобретения которого требуется разрешение (лицензия). В соответствии со ст. 13 Федерального закона от 13 ноября 1996 г. «Об оружии» такое разрешение требуется для приобретения газовых пистолетов и револьверов. Данное решение обусловлено тем, что законодатель разделяет по статусу газовое оружие, в том числе и с учетом характера опасности обращения с ним. Признание оружием в смысле ст. 209 УК предметов, которые не запрещены к обращению, противоречило бы логике оценки оружия как элемента банды. Вряд ли можно признать бандой организованную группу, вооруженную только газовыми баллончиками. Очевидно, в этих случаях речь может идти только о револьверах и пистолетах. При этом на признание признака вооруженности и, соответственно, на квалификацию количество оружия, а также правомерность или неправомерность владения им не влияют.
Понятие сигнального оружия, как справедливо отмечает Р. Д. Шарапов, должно включать только такие устройства, которые конструктивно сходны с другими видами оружия (огнестрельным, газовым и т. д.), но при этом предназначены не для поражения цели, а для подачи соответствующего сигнала[92]. Разумеется, если сигнальное оружие видоизменяется и приспосабливается для производства поражающих выстрелов, то в этом случае меняется его правовой статус и оно признается уже огнестрельным оружием.
В п. 5 постановления Пленума Верховного Суда от 12 марта 2002 г. газовое оружие признается тем оружием, которым может быть вооружена банда. Однако полагаем, что это должно быть не любое газовое оружие, а лишь то, для приобретения которого требуется разрешение (лицензия). В соответствии со ст. 13 Федерального закона от 13 ноября 1996 г. «Об оружии» такое разрешение требуется для приобретения газовых пистолетов и револьверов. Данное решение обусловлено тем, что законодатель разделяет по статусу газовое оружие, в том числе и с учетом характера опасности обращения с ним. Признание оружием в смысле ст. 209 УК предметов, которые не запрещены к обращению, противоречило бы логике оценки оружия как элемента банды. Вряд ли можно признать бандой организованную группу, вооруженную только газовыми баллончиками. Очевидно, в этих случаях речь может идти только о револьверах и пистолетах. При этом на признание признака вооруженности и, соответственно, на квалификацию количество оружия, а также правомерность или неправомерность владения им не влияют.
Понятие сигнального оружия, как справедливо отмечает Р. Д. Шарапов, должно включать только такие устройства, которые конструктивно сходны с другими видами оружия (огнестрельным, газовым и т. д.), но при этом предназначены не для поражения цели, а для подачи соответствующего сигнала[92]. Разумеется, если сигнальное оружие видоизменяется и приспосабливается для производства поражающих выстрелов, то в этом случае меняется его правовой статус и оно признается уже огнестрельным оружием.
Для установления признака вооруженности банды в соответствии с законом достаточно наличия оружия хотя бы у одного из членов банды при условии, что остальные соучастники знали об этом и допускали возможность его применения. Это тот обязательный минимум, который при наличии других необходимых условий дает основание для квалификации по ст. 209 УК. На самом деле практически по всем изученным нами уголовным делам отмечается стремление членов банды к увеличению ее огневой мощи и, прежде всего, за счет автоматического оружия и взрывчатых веществ. Большей частью количество единиц оружия соответствует, а нередко и превышает численность банды. Так, при задержании банды А. в Свердловской области, в которую входило 13 человек, были изъяты автоматы Калашникова, пистолеты Макарова и ТТ, гранаты РГД-5, взрывчатые вещества, холодное оружие, противотанковые ракетные комплексы «Фагот» и ручной противотанковый гранатомет.
Оружие, боеприпасы, патроны и взрывчатые вещества могут быть как заводского изготовления, так и самодельными. Вместе с тем использование участниками нападения непригодного к целевому применению оружия, например неисправного пистолета или его макетов, не может рассматриваться в качестве признака их вооруженности, а содеянное должно расцениваться как групповой разбой или иное преступление. В тех случаях, когда для определения характера предметов требуются специальные познания, по делу необходимо проведение соответствующей экспертизы (п. 5 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 17 января 1997 г.).
Суммируя вышеизложенное, можно дать следующее определение понятия вооруженности при бандитизме. Организованную группу следует признавать вооруженной (бандой), если у ее членов имеются предметы или устройства, конструктивно предназначенные для поражения живой цели и вследствие этого имеющие определенный правовой статус (запрещены к гражданскому обороту или ограничены в обороте в силу специального разрешения).
Банда должна создаваться с определенной целью совершения нападений на граждан или организации. В связи с этим весьма важным является определение понятия нападения. По мнению ряда ученых, нападение это агрессивное противоправное действие, совершаемое с какой-либо преступной целью и создающее реальную и непосредственную опасность немедленного применения насилия как средства достижения цели. Таящаяся в нападении опасность насилия может быть немедленно реализована нападающим путем физического воздействия на личность потерпевшего или реальной угрозы немедленного его применения (И. В. Шмаров, Ю. Б. Мельникова, Т. Д. Устинова). По мнению высшего судебного органа страны, «под нападением следует понимать действия, направленные на достижение преступного результата путем применения насилия над потерпевшим либо создания реальной угрозы его немедленного применения. Нападение вооруженной банды считается состоявшимся и в тех случаях, когда имевшееся у членов банды оружие не применялось» (п. 6 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 17 января 1997 г.)[93]. Полагаем, что понимание под применением оружия не только собственно использования оружия, но и угрозы его применения в полной мере соответствует содержанию диспозиции ст. 209 УК РФ.
По нашему мнению, нападение это создание обстановки опасного состояния, в пространственных и временных границах которого сохраняется угроза применения насилия к неопределенно широкому кругу лиц. И совершенно справедливо отмечают А. Андреева и Г. Овчинникова, что «нападение может выражаться в трех формах: физическом насилии, психическом насилии (в реальной и непосредственной угрозе) и опасности (субъективной и объективной готовности) немедленного насилия»[94]. Поэтому как нападения следует расценивать и те конкретные эпизоды, когда возможность применения оружия обговаривалась, но в силу случайностей (в квартире не оказалось жильцов, сторож отлучился с объекта охраны и т. д.) надобность в применении оружия отпала.
В последние годы в литературе высказывалось мнение, что нападение может быть связано не только с совершением противоправных действий в отношении людей, но и с уничтожением имущества, помещений, транспортных средств и т. д. Изучение материалов судебной практики подтверждает данную точку зрения. Представляется, что такое решение вполне оправданно. Объективно это обосновано наличием оружия и реальной возможностью его применения в случае необходимости, субъективно сознанием членами банды возможности его применения и желанием применения оружия в случае надобности. Именно вероятность, готовность использования насилия, наряду с фактом существования устойчивой группы, и обусловили позицию законодателя о признании бандитизма оконченным преступлением с момента создания вооруженной банды, т. е. с момента готовности применить насилие для достижения целей банды.