Формально, распределением занимается Государственная комиссия, принимающая защиту дипломов. Выпускник заходит в комнату, где находится комиссия, докладывает о своём прибытии. Перед председателем комиссии список выпускников и предложения, по сути, уже состоявшегося распределения. Председателю остаётся только от имени государства озвучить это решение. Тот, кто окончил училище с золотой медалью, имеет право выбора места службы. Ему называлось три места. Он вправе выбрать одно из них. Порой было как в поговорке «хрен редьки не слаще».
Думал и я о своём распределении. Накануне со мной заговаривал начальник курса подполковник Гаврюсев Леонард Андреевич:
Ты куда хочешь ехать служить?
В войска, желательно поближе к Минску.
Многие из сослуживцев откуда-то уже знало куда они поедут служить. Успешно защитив диплом, решил спросить у начальника курса о своей судьбе:
Куда я поеду?
Ответ был краток:
Пошёл ты к чёрту со своими войсками! Поедешь в НИИ в Калинин.
Что такое НИИ, я не знал. Спросил у своих товарищей, которые в этом вопросе были просвещены гораздо больше меня.
НИИ это жизнь в городе, без личного состава и дежурств. Ждёт тебя интересная работа. Так подполковником Гаврюсевым была определена моя судьба и судьба моей семьи.
Хочется пару слов сказать о наших отношениях с Гаврюсевым. Это был честный служака. Не заметил, чтобы он шёл на сближение с нами, слушателями. Всегда требовательный, скрупулезный, порой придирчивый, не допускал панибратства, без вредных привычек. Можно сказать, что на курсе за это его недолюбливали. Я практически 5 лет был редактором стенной газеты курса. Поэтому мне часто приходилось общаться с ним. Вёл я себя самостоятельно, никогда не подводил его, но никогда и не заискивал перед ним. Не выделял и он меня. Только изредка напоминал он мне, что я кандидат в отличники, что я кандидат на золотую медаль. Это делалось для того, чтобы я не расслаблялся. Ибо отличные оценки слушателей курса не плохой козырь для него. Один из показателей его успешной работы. Есть чем отчитаться перед руководством училища.
Хочется пару слов сказать о наших отношениях с Гаврюсевым. Это был честный служака. Не заметил, чтобы он шёл на сближение с нами, слушателями. Всегда требовательный, скрупулезный, порой придирчивый, не допускал панибратства, без вредных привычек. Можно сказать, что на курсе за это его недолюбливали. Я практически 5 лет был редактором стенной газеты курса. Поэтому мне часто приходилось общаться с ним. Вёл я себя самостоятельно, никогда не подводил его, но никогда и не заискивал перед ним. Не выделял и он меня. Только изредка напоминал он мне, что я кандидат в отличники, что я кандидат на золотую медаль. Это делалось для того, чтобы я не расслаблялся. Ибо отличные оценки слушателей курса не плохой козырь для него. Один из показателей его успешной работы. Есть чем отчитаться перед руководством училища.
В 2011 году по случаю 40-летия со дня окончания училища минчане организовали встречу выпускников курса. На эту встречу я не ездил, так как накануне побывал в Минске. Ребята прислали мне фотоотчёт о встрече. На встречу пригласили и Гаврюсева. Вёл он себя просто, достойно. В 80 лет выглядит замечательно.
Но вернёмся в июнь 1971 года. Когда я порадовал свою Ларису чудесным распределением, она расплакалась.
Ты чего?
Калинин же голодный город.
Такое было первое суждение о городе, в который мы должны были ехать. Кто знал, что мы в нем поселимся на всю оставшуюся жизнь.
В Калинин с нашего курса были распределены ещё два человека. Это Андрей Ситков. Он был обладателем красного диплома и отлично себя показал, будучи на пятом курсе секретарём партийной организации. О Валерии Егорове говорили, что у него отец был генералом. Общаясь с ним в Калинине, я никогда его об этом не спрашивал. Сам он и его жена Тамара тоже об этом не обмолвились. Возможно, были другие причины или ему просто повезло.
При распределении разыгрывались настоящие трагедии. Это случилось, например, с Валерием Ермаковым. С Валерием мы тепло общались. Мы оба белоруса. Относился он ко мне доверчиво, с симпатией. Особенно учёбой себя не перегружал. В учёбе был середнячком. Увлекался радиотехникой, постоянно кому-нибудь ремонтировал телевизоры. Для нас, в конце 60-х годов, Высоцкий и его стихи были откровением. Валерий же их хорошо знал. Помню, на одной из вечеринок он взахлёб мне их читал.
Как большинство семейных слушателей Валерий снимал в Минске квартиру. На эту же квартиру он привёз из деревни мать. Уже не помню, по какой причине, то ли невестка не ужилась со свекровью, то ли причиной был симпатичный, донжуанистый Валерий, семья распалась. Валерий ходил в роли завидного жениха. Одно время он встречался с нашей преподавательницей по математике. В конце концов, на четвёртом или пятом курсе Валерий заново женился и зажил счастливо с модой женой у неё на квартире. Так как Валерий за время учёбы ничем себя особенно не проявил, то получил соответствующее распределение. Он же с молодой женой хотел остаться в Минск. Естественно, никто на его пожелания не обращал внимания. В результате, он объявил голодовку и не явился в училище для получения диплома и предписания для следования к новому месту службы. В училище он не появлялся. Это было ЧП.
Однажды меня вызвал к себе подполковник Гаврюсев и спросил, приехал ли я в училище на машине. На своё несчастье это было так. Тогда он попросил меня съездить домой к Ермакову и передать ему приказание о прибытии в училище. Мне был выдан его адрес. С трудом, но я разыскал Валерия. Он жил в частном секторе, в районе старого минского аэродрома. Лежал Валерий в постели небритым. Я передал ему приказание. Он пожаловался на свою судьбу, что он никуда не поедет, так как в противном случае распадётся его новая семья. А этого его мама не переживёт. Поэтому он объявляет голодовку и будет противиться до тех пор, пока не выполнят его условие, то есть, оставят служить в Минске. Я ему посоветовал немедленно ехать в училище или, в противном случае, держаться до конца. Одновременно спросил, что передать начальству. «Передай, что я болен и в училище не поеду». По телефону я позвонил Гаврюсеву и передал то, что мне сказал Валерий. «А он действительно болен?» поинтересовался начальник. «Я не доктор, поэтому ничего не могу сказать», уклончиво ответил я.
Вскоре мы все разъехались, ничего не узнав о судьбе Валерия. Спустя несколько лет ехал в Минск и встретил Валерия в Москве на Белорусском вокзале. Он был рад встрече и рассказал, чем закончилась его история.
Вскоре мы все разъехались, ничего не узнав о судьбе Валерия. Спустя несколько лет ехал в Минск и встретил Валерия в Москве на Белорусском вокзале. Он был рад встрече и рассказал, чем закончилась его история.
Вначале его уговаривали подчиниться. Он не сдавался. Его поместили в психиатрическую больницу. Он выдержал это испытание. Наконец его уволили из армии и оставили в покое. Валерий устроился работать в Минске инженером и стал заниматься в сфере линий электропередач. Семью он свою сохранил.
Личная жизнь
Работал много, но ханжой не был. Уделял много времени семье, родителям, друзьям и, конечно, себе. Постараюсь рассказать всё по порядку о нашей пятилетней жизни в Минске.
Квартирный вопрос
Когда приехали в Минск для поступления в училище, то жили в доме у тёщи Степаниды Адамовны, вернее в доме Ларисы и её мамы. После смерти отца, Лариса, как наследница, оформила дом на себя и мать. В дом прописала и нашего сына Серёжу.
Наш Минск, залечив послевоенные раны, стал энергично строиться. Продолжалось, начатое Хрущёвым, жилищное строительство. Естественно, стройка шла от центра города к его окраинам. Сносились многие деревянные застройки 2030-х годов. Очередь дошла до нас. Наш тихий, не промышленный район оказался в большом спросе. Деревянные дома сносились, а на их месте строились новые многоквартирные пятиэтажные дома. Дом моих родителей снесли ещё в 1964 году.
Осенью 1966 года дошла очередь и до Ларисиного дома. Жильцов и деревья сада стали переписывать. В доме были прописаны Степанида Адамовна, её старшая дочь Мария, Лариса и Серёжа. Попытался прописаться и я, но не тут-то было.
На всех четырёх человек давали двухкомнатную квартиру. Мы, естественно, не согласились. Соседи по дому, он был на двух хозяев, получили квартиры и переселились. Чтобы мы стали более сговорчивыми, от дома отключили свет, стали разбирать крышу соседней части дома. Мы не сдавались. На ночь, с помощью специальной рогатки, я подключался к электролинии. Наконец, нас вызвали в суд. В суде я был впервые. Странно, на судью мы никак не влияли, но она, выслушав всех нас, заявила:
Я вижу две разные семьи, и они должны жить раздельно.
Такой был в наше время советский суд «самый гуманный суд в мире», как выразился герой в фильме «Кавказская пленница». Тогда ещё не было рынка, на котором всё продаётся и покупается, в том числе и судьи.
На следующий день после суда нам предложили две однокомнатные квартиры во Фрунзенском районе на улице Скриганова. Нам выделили квартиру на пятом этаже, а Степаниде Адамовне на первом этаже соседнего дома. Наш дом оказался в одном дворе с сестрой Риммой и в двух километрах от родителей. Переехали мы на новую квартиру в начале октября.
В новой квартире мы стали обживаться. Всё необходимое у нас уже было, не хватало только самого необходимого телевизора. Наконец, в конце 1966 году мы его купили. Это был чёрно-белый телевизор «Огонек», с достаточно большим экраном 47 см, Львовского завода. Для его покупки нам пришлось одолжить деньги. Покупали его по блату, с помощью друга детства Гарика Шевелевича, который, после окончания института, уже зарекомендовал себя в торговле.
Помню, на просмотр фильма «Берегись автомобили» к нам пришёл в гости мой друг и однокурсник Жора Меженцев с женой Наташей. Работал «Огонёк» долгие годы. Я его неоднократно ремонтировал, даже менял кинескоп. В своё время вмонтировал в него ДМ-канал. Закончил он своё существование в начале 90-х годов, на даче под Тверью.
Канарейки
Освободившись от напряжённой службы в войсках, с постоянными переездами, житьём в случайных местах, с ответственными еженедельными дежурствами, с личным составом, который в самый неожиданный момент может преподнести тебе неприятный сюрприз, я вспомнил о своей детской забаве, содержании певчих птиц.