Сказка про царя Сухмана, про жену его Милану, про Змеёвича (про Змея) и соседа их Кощея
Былины и сказки в стихах
Фридрих Антонов
© Фридрих Антонов, 2017
Предисловие
В этой книге собрано несколько былин написанных в стихотворной форме. Былина это яркий образец фольклорного творчества, свойственный славянскому этносу. Само название былины говорит о том, что это то, что некогда было «былью». В настоящее время, былины можно рассматривать, как одну из форм законсервированной информации о прошлом. Это своеобразный репортаж из глубины веков к нашей современности. Разумеется, что всё это облечено в своеобразную поэтическую форму, с определённой дозой поэтического вымысла и определённых временных наслоений, но тем не менее, это не что иное, как посыл из глубокой древности в наши дни.
Именно это и побудило меня использовать некоторые былины, как подстрочники для создания современных поэтических произведений о древности. Разумеется, взяты были не все былины. В эту подборку попали только те былины, которые чем-то поразили меня ещё в детстве. Или наоборот, по какой-то причине они были пропущены в своё время, а теперь оказались чем-то вроде откровения, а может и недоумения, как например, былина «Вавило и скоморохи».
Первая былина это Вольга и Микула. Она была первой былиной в системе ещё советского школьного образования. Поэтому, наверное, она и запомнилась больше других. В ней меня поразила архаичность повествования и твёрдая уверенность в незыблемости и основательности всего того, что связано с землёй. Когда даже рафинированные в своей военной культуре богатыри, оказываются беспомощными в сравнении с обычным крестьянином. Такова и вторая былина Святогор и Микула, но она меня поразила ещё большей древностью, несмотря на повествование о том, что Святогор Илью Муромца в кармане носил. Скорее всего это последнее замечание, есть одно из последующих наслоений на древний сюжет потому, что в действительности между этими героями лежит большой временной интервал, возможно и не одно тысячелетие.
Следующая былина «Добрыня и Змей». Это одна из наиболее ярких страниц былинного эпоса. Это былина, в которой богатырь показан наиболее близко к обыденному, человеческому образу. Вот, например, Вольга и Святогор это скорее богатыри-схемы, чем люди, а Добрыня нет. Здесь он более живой, более человекоподобен (если можно так выразиться). Этим данная былина выгодно отличается от других былин и тем же самым она и интересна.
Былина о «Садко» интересна тем, что она наверное одна из наиболее близких к нашему времени повестей, в которой чётко прослеживаются следы существования новгородской республики. Несмотря на сказочный сюжет в ней нет следов глубокой древности.
И в этом она больше похожа на жизнеописание реального человека, фантазией сочинителя ввергнутого в сказочные пертурбации.
Былина о Дюке Степановиче, одна из наиболее интересных былин. Она одна из немногих, что более всего и подходит под определение былина. В ней нет практически сказочных явлений и действий. Исключение составляют разве что ловкое проскакивание Дюка через вражеские заставы на пути из Галича в Киев, да история со сбором меченных стрел с ярлычками, которые собирал орёл для Ильи Муромца. Во всём остальном здесь описание вполне реальных событий. И вот тут интерес вызывают две темы. Одна из которых это явное соперничество галицких и киевских земель, что само по себе не является новостью. А вот другая новость является действительно новостью, на которую учёным следовало бы обратить внимание. Во время беседы Дюка Степановича с каликами перехожими, последние заявили, что идут в Галич и уточнили, что идут они в Индию богатую. Тут следует сказать, что именно из этих мест (пространство между Чёрным и Балтийским морями), по утверждению практически всех серьёзных учёных (кто занимался Синдикой), в III тысячелетии до нашей эры вышли индийские племена и направились страну Джамбу Двипа (современную Индию). То есть «инды» вышли отсюда и понесли с собой название «Индия». Которого в стране Джамбу Двипа не было. Вот и получается, что в былине о Дюке Степановиче запечатлена древняя память примерно 5000 летней давности. Сама былина конечно имеет не более чем 1000 летний возраст, но вот память, зафиксированная в ней, гораздо древнее.
Былина «Вавило и скоморохи» заинтересовала скорее всего, своей необычностью. Во-первых, она не имеет ничего общего с богатырским эпосом. Богатырей, как таковых, здесь вообще нет. По своей структуре и содержанию, это вообще, что-то среднее между скоморошьими, религиозно назидательными притчами, и морально-этическими сентенциями, с оттенками воинствующей религиозности. А ещё в ней есть какая-то невероятная смесь не просто древности, а вообще архаики (например, стада быков, выпивающие воды потопа вызванного колдовством), со сравнительно недавними временами (олицетворением которых являются христианские святые Козьма и Демьян). В общем, это какая-то довольно странная и довольно необычная былина.
И наконец последняя полусказка, полубылина «Про царя Сухмана, про жену его Милану, про Змеёвича (про Змея) и соседа их Кощея». Сказка хорошая, весёлая, написанная вашим покорным слугой. Предисловие к ней приведено непосредственно перед самой сказкой.
Вольга и Микула
Святослав-богатырь долго жил на земле
Девяносто с лихвой, но преставился.
Жизнь свою он провёл в богатырском седле,
Срок пришел и он к богу отправился.
Сын его малолетний остался один,
В колыбели беспечно забавился.
Мамки-няньки растили младенца-Вольгу,
Чтобы вырос и громко прославился.
Стал Вольга подрастать, в игры ловко играть,
Рос весёлым, не ведая хмурости,
Молодецкую стать стал уже набирать,
Захотелось ему много мудрости
Рыбой-щукой ходить, серым волком бродить,
Рыскать всюду, не ведая трудности.
А потом стал Вольга и дружину сбирать
Тридцать молодцев, но без единого.
Двадцать девять бойцов, удалых храбрецов,
Сам Вольга был, для счету былинного,
Три-десятым бойцом да таким молодцом
Боевого борения славного,
Что ему в этом не было равного!
Так и стал он, средь равных, таким удальцом,
Что его все признали за главного!
Был еще у Вольги дядя киевский князь.
Подарил ему как-то три города
Первый Гуровец был,
Был Орехов второй.
В третьем тоже, от пят и до ворота,
Все крестьянами были. Пахали поля.
Так и звался тот город Крестьяновцем,
И дарила им хлеб золотая земля.
В общем, все они были крестьяновцы.
Вот поехал Вольга дань свою собирать,
Со своей богатырской дружиною.
В поле выехал, видит в том поле мужик
Пашет землю сохою старинною.
Понукает кобылку, кобылка идет,
Борозду методично проводит,
Пашет будто бы песню какую поет,
Землю к севу в порядок приводит.
Захотелось Вольге оратая догнать,
Он коня в след ратаю пускает,
Два дня гонится! Тщетно! Не может догнать,
Наконец-то его догоняет:
«Бог те в помощь, ратаюшко! Поле вспахать!
И крестьянствовать дальше на поле».
«Ну, спасибо, Вольга! А куда ж ты идёшь?
Со своею дружиною вольной?»
Отвечает Вольга: «За получкой иду!
За урочной положенной платой
К городам Гурчевцу и Ореховцу,
После пойду и к Крестьяновцу»
«Я на кудлатой,
На соловой кобылке вот этой своей,
Был намедне в том Гурче. Скупался!
Много соли привёз два по сорок пудов.
Ну, скажу тебе, страху набрался!
Ведь живут там разбойники! Деньги берут.
За проезд подорожные просят!
Я им всем заплатил, крепкой палкой своей,
До сих пор там отметины носят!
Тот, кто стоя стоял, после сидя сидел,
Потому, что стоять нету мочи.
А кто сидя сидел, нынче лежа лежит.
Больше брать подорожных не хочет!
«Слушай, пахарь умелый! Поедем со мной!
Ты поможешь с моею заботой!
Ты, я вижу, напарник надёжный такой.
И не будет отказа в работе.
И с оплатой не будет! Что скажешь ты мне?
Что тебе эти труд и забота?
Тот бросает соху в борозде, средь полей.
И к Вольге, на шальную работу!
Но отъехав от места с версту, с небольшим,
Невзначай, как-то так, вспоминает,
Что оставил соху средь степи, в борозде
И к Вольге свою речь обращает:
«Ты послал бы Вольга трёх своих удальцов,
Пусть они наконечники снимут.
Омеши-наконечники ценность у нас!
А соху осторожно поднимут,
От земли отряхнут (не сочтя за труды!)
Да в ракитовый куст и закинут».
Посылает Вольга трёх могучих ребят.
Но они и подвинуть не могут.
Он десяток туда. Но одна суета.
Эти тоже ничем не помогут!
Вся дружина собралась и к сошке идет
Крутят, вертят, но сошка ни с места!
Пахарь сошку одною рукою берет,
От земли кое-как отряхает,
А другою омеши из сошки берёт,
В общем просто из гнёзд вынимает.
А потом, размахнувшись, в пол-силы, с плеча,
Как игрушкою, будто играя,
Без натуги, свободно (и не сгоряча)
В куст ракитовый молча бросает.
«Дармоеды, однако, они у тебя»,
Земледелец Вольге замечает.
Снова сели они на рысистых коней,
Дальше, только лишь в сказке бывает
У крестьянина рысью кобылка идет,
Остальные же, не поспевают.
Стал Вольга колпаком, то есть шлемом хлестать,
Стал покрикивать не догоняют,
Ты постой-ка, постой!
Он кричит мужику:
«Придержи! Наши не поспевают!
Если б эта кобылка была бы конём,
За неё бы пять сотенок дали».
«Я её сосунком, за пять сотенок брал.
За пять сотен её и отдали!
А теперь, коль была бы кобылка конём,
Ей цены бы наверно не склали!
И пытает Вольга, восхищенно дивясь,
«Как зовут тебя, мирный селянин?»
Отвечает ему этот пахарь-мужик:
«Да я весь, по натуре, крестьянин!
Я вот ржи напашу да в скирды намечу,
С поля выволочу, дома вымолочу!
Потом пива наварю мужиков всех угощу.
Загуляют мужики запоют на ужинки!1
Тут и станут плясать, и меня величать,
Разговаривать и приговаривать,
Под осенние звоны малиновы.
И Микулой зовут Селяниновам.
Святогор и Микула
Святогор и Микула
Святогор богатырь утром выехал в степь,
Посмотреть на границы владения,
Въехал он на курган, как степной атаман:
Посмотреть, нет ли где нападения.
Смотрит путник идет, сумку с лямкой несет.
Кто таков? Не лихой ли пришелец?
Он пускает коня, чтоб догнать у плетня2
Видно новый в селе земледелец!
Но пришелец тот крепкий идёт и идёт,
Сумку с лямкою не оставляет!
Святогор за ним гонится, выступил пот!
Но за путником не поспевает!
«Стой прохожий!» кричит Святогор богатырь,
И коня плёткой крепко стегает,
Путник ношу привычную ровно несёт
Наконец свою лямку снимает
И стоит неподвижно дозорного ждёт.
Наконец, Святогор подъезжает.
«Что несёшь ты, прохожий?
Что в сумке твоей?»