Оглядываясь назад, молодой человек далее размышляет: до такой ясной мысли я не мог дойти, пока не посещал церкви; я ходил будто в заколдованном круге, из котораго некуда было бежать, и я, дрожа, стоял пред мучительной загадкой: к чему мы живем? Ведь жизнь обман, она и кончится безсмысленно и гадко, среди телесных мук и сердца жгучих ран (простите, что опять говорю чужими словами). Кругом я видел только зло, и мне казалось, что зло в мире царствовало и смеялось над добром А теперь я снова вернулся под опеку матери-Церкви, где нашел утешение и покой и даже радость, которой уже давно-давно не испытывал Я чувствую себя так, как будто перенес тяжкую болезнь, но зато на душе моей так легко А читая Слово Божие, я все более и более убеждаюсь в истине слов Господа нашего Иисуса Христа: ищите прежде царствия Божия и правды его, и сия вся приложатся вам.
В заключение автор говорит, что его письмо есть удовлетворение потребности сердца раскрыть тайник души тому, кто был невольным учителем и наставником на пути истины. О себе говорит, что ему теперь 24 года, он еще не женат, окончил курс гимназии, служит и внешним своим положением очень доволен.
Читатели видят, как благодать Божия подстерегает душу человеческую, чтоб пробудить в ней спящую совесть и обратить на путь спасения. Благо тому юноше, который носит в своем сердце благодатныя воспоминания от дней детства. Видите, как в страшную минуту искушения автора этого письма спасли светлыя впечатления пасхальных дней в детстве! Не ясно ли: в чем спасение от искушений для молодежи нашей? Как застраховать детей от этих искушений? Гд е искать спасения от эпидемии самоубийств среди молодежи по преимуществу? А эти самоубийства растут с ужасающей силой Возьмите любой номер газеты и вы увидите этому страшное подтверждение. Вот, напр., номер 12, 204 Новаго Времени: больше столбца занято описанием самоубийств. Их за один день зарегистрировано в одном Петербурге 23! Только за один день! Сколько же за месяц? За год? Сколько по всей России?!. Ведь ужас берет от этой скорбной летописи! А наша интеллигенция все хочет как-нибудь обойтись без Бога, объяснить все как-нибудь туманными фразами! Тут, простите, уж просто проглядывает какое-то упорство, нежелание иметь дело с религией, отречение от Христа Тут и Сам Бог, никого насильно не желающий спасать, не поможет. Ведь, по учению слова Божия, в том и состоит хула на Духа Святаго, когда человек упорно сопротивляется очевидной истине. А эти лицемеры-интеллигенты не только сами не хотят знать истины, но и от других стараются ее укрыть. Невольно вспоминается слово Господа к фарисеям: горе вам, яко затворяете царствие небесное пред человеки, вы бо не входите, ни входящих оставляете внити! (Мф. 23, 14). Невольно думается: как легко и просто разрешился бы мучительный, роковой вопрос о современном положении нашего отечества, вопрос о том: что делать, как выйти из той смуты, которая, как ядовитый туман окутала нас со всех сторон, губит и молодых, и старых, и семью, и школу, и образованные классы, и простой народ, как, говорю, легко этот вопрос решился бы, если бы наша интеллигенция в целом обратилась к Богу отцев своих, к Христовой истине! Но увы! Ко многим из ея среды приходится применить слово Исаии пророка: егда (когда. Ред.) убелит ефиоп кожу свою или изменит рысь пестроты своя? Та к и эти люди не способны к обращению, и о них может быть сказано: аще кто из мертвых воскреснет они не имут веры.
9
Без идолов интеллигенты нашего времени
жить не могут!
Удивительное существо человек! От Бога, своего Творца и Искупителя, он бежит, а без идолов жить не может По крайней мере таково человечество в наш, так называемый, просвещенный век. А так как кланяться деревянным и каменным богам уж было бы слишком безумно, да и толку от них никакого нет, то он сам придумывает себе божков идейных, а чтобы и этим божкам было незазорно кланяться, то берет для названия их очень почтенныя в языке человеческом слова, мудро придуманныя в глубокой, незапамятной древности для обозначения высоких и святых понятий. Вот эти-то слова современный просвещенный человек и треплет для прикрытия ими своих идольчиков. И это заблуждение иногда бывает так искренно, так безсознательно, что со стороны просто жаль становится таких людей. Я сейчас назову одного такого божка, пред коим преклоняют колена все интеллигентные люди, не исключая даже нас, пастырей, которых имя этого божка вводит в заблуждение: думаем, что служим тому святому идеалу, который некогда разумели под этим словом наши предки, а на деле-то выходит, что нас заставляют служить просто идолу
Слушайте же, мои дорогие читатели: этого современнаго божка зовут двумя очень простыми словами: образование и просвещение.
Как! воскликните вы образование, просвещение наш идол, современный божок?
Да, я повторяю свое обвинение современных интеллигентов в идолопоклонстве: то, что они называют теперь просвещением и образованием, вовсе не заслуживает этих великих слов. Подумайте только: что хотели сказать наши предки, изобретая эти слова? Образование Человек, думали они, создан по образу и подобию Божию: всякое приближение к сему образу, всякое преображение духовной личности по образу Создателя и есть образование. Образ Божий в душе нашей потемнел от греха: просветлить его, насквозь высветлить, как говорил Гоголь, душу человека вот это и есть истинное просвещение. Надобно, чтоб духовная личность вся сияла богоподобием, светилась насквозь, как чистый кристалл: вот настоящая задача самой жизни христианина на земле. Та к высоки, так святы эти понятия просвещение, образование! В них звучит слово Христово: будите совершенни, якоже Отец ваш небесный совершен есть.
А у нас что разумеют под этими святыми словами: просвещение, образование? Начинить голову всякими знаниями, да притом не знаниями того, что едино на потребу для верующей души, а знаниями земными, утилитарными, а в последнее время и не знаниями даже, а фальсификацией научных знаний, подделкой их, каким-то суррогатом знаний это называется образованием. Начитаться вдоволь разных книг и книжек, газет и журналов, и непременно в духе всяческих свобод, хотя бы то была и свобода от здраваго смысла, прослушать курс лекций иудея-профессора, с высоты своего величия не допускающаго и мысли о Боге Творце и Промыслителе, считающего религию пережитком старых времен, поездить по Европе, поклониться графу богоотступнику Толстому вот ныне признаки просвещения Ну, скажите по совести: разве это не подмена понятий под святыми словами просвещение, образование? А ведь у большинства нашей интеллигенции это так. Правда, каким-то чудом уцелели еще люди старых понятий, они тоскуют по старому идеалу, душою стремятся к нему, но масса, толпа интеллигенции их душит, заграждая им пути, полагая всюду препятствия, обзывая их отсталыми (если понимать, что величающие себя передовыми идут к вратам адовым, то, конечно, все мы, верные заветам былых добрых времен, люди отсталые; за ними ведь, мы и не желаем следовать), обскурантами, фанатиками, суеверами и даже мракобесами И ведь вот что особенно прискорбно, вот что составляет своего рода знамение времени: даже служители Церкви, даже благонамеренные руководители юношества идеалом воспитания все же считают почти исключительно одно умственное развитие: кончить блистательно курс наук, получить аттестат, проще сказать ярлык, гарантирующий известныя права, вот то, о чем мечтают они для своих детей. Воспитание сердца, если нужда в этом и не отрицается, но как будто должно совершиться как-то само собою, без участия воспитателей и родителей И растет наше молодое поколение в условиях, которыя делают из них уродов в духовном смысле. Разве, в самом деле, не урод человек, умственно развитый, а нравственно дикарь? Разве не уроды духовные все эти интеллигенты, вопиющие о просвещении и в то же время развращающие народ порнографией и иудейской, с позволения сказать, литературой?..[3] Но стоит ли говорить об этих просвещенных интеллигентах? Зло пустило корни гораздо глубже, проникло, хотя кажется, безсознательно, даже в недра Церкви, в лице ея служителей, как я сказал выше. О чем мечтает теперь духовенство? О том, чтобы его дочери получили образование даже на высших женских курсах! А о том, чтобы вышли из них добрыя матери-христианки, помощницы пастырям в их многотрудном служении, чтобы были оне в своей семье, а матушки и в целом приходе носительницами святых заветов Церкви Православной, чтобы хоть сколько-нибудь напоминали не говорю уже Нонн, Моник, Анфус и других святых жен древности, а хотя бы наших покойных матерей простых, безграмотных дьячих, умевших воспитать в своих сыновьях пастырей и архипастырей об этом заботы что-то не слышно Вот кончила бы курс в гимназии да пошла на высшие женские курсы, а не то и в университет, получила бы диплом на учительницу, притом с уменьем танцевать и болтать на французском и немецком языках, поражала бы всех своим образованием вот мечта многих и многих родителей, не исключая батюшек и матушек. А если батюшка и матушка до этой мечты не додумаются, то сама дочка принесет им эту мечту из того светскаго учебнаго заведения, где она учится: там ведь много барышень даже иудейскаго происхождения (разумею наши женския гимназии). Таково ныне понятие об образовании. Семинарист не хочет быть пастырем Церкви: это, видите ли, для него как-то унизительно, условия-де жизни невозможныя. А за семинаристом потянулся и простой мужик: предо мною прошение простого крестьянина Тамбовской губернии, где он, сообщая, что у него три сына в разных средних учебных заведениях учатся, просит помощи на их образование. А в конце-концов, идеал всех идеалов это ярлык, именуемый аттестатом, дипломом или чем-то еще там Сей ярлык поднимает юнца на высоту, для его отца недостижимую, отколупывает его от народа, как говорил покойный С. А. Рачинский, и делает его интеллигентом А сынок интеллигент гордость для отца, хотя бы отец от него и плакал! Мужичок и слова этого произнести не умеет, а с благоговением прислушивается только, как сынок себя величает этим словечком образованныйде человек! Все пути ему открыты, хотя бы эти пути простирались много-много до сельскаго учителя да волостнаго писаря Это ли просвещение?!
Слышу, мне возражают: так что же, ужели никакой школы не нужно?
Но я и не говорю этого. Я только подчеркиваю, что не следует так преувеличивать понятия, не следует увлекаться умственным развитием молодежи как чем-то уж в высшей степени идеальным, как верхом совершенства. На деле, особенно в наше время, это не совершенство, а нередко уродство. Забывают главное: человек живет вовсе не умом, как это всем кажется, а сердцем, а ум-то только на послугах у сердца. А сердце-то и забыто в деле воспитания. Поставили люди пред собою идола ярлык, а для того, чтоб не слишком это было унизительно, назвали его образованием, просвещенностью и преклоняются пред ним до забвения христианскаго долга. Знаю, мне скажут: не все же учатся для ярлыка. Многие учатся для обогащения себя знаниями, для полезнаго потом служения Отечеству. Знаю и это. Но очень бы я желал, чтобы правительство сделало такой опыт: законом отменило бы всякое значение диплома, аттестата, всех подобных ярлыков. Пусть каждый пробивает себе служебную дорогу не чрез ярлык, а показанием на деле своих знаний и пригодности на службе. Разве мы не знаем людей, опытом и знанием превосходящих всех патентованных ученых, а между тем они, например, техники, без диплома не допускаются к самостоятельной деятельности, хотя бы они сто раз доказали самым делом свою опытность и знание. Это первое. Сделай правительство такой опыт, половина наших высших учебных заведений опустела бы. Иудеи ушли бы оттуда и очистили бы место для тех, кто хочет учиться для науки. Затем: ведь я не отрицаю значения школы и науки. Я только говорю, что школа, исключительно развивающая ум и совсем оставляющая в забвении сердце, несомненно уродует человека. В громадном большинстве ныне прошедший школу юноша приобретает только известную сумму знаний; много-много, если он приобретет в школе некоторый лоск интеллигента, научится светским приличиям, а его нравственное развитие чуть ли не искривляется в дурную сторону: самолюбие невыносимое, у него голова перевешивает сердце, самоцен[4] без меры и конца Он несчастен, ибо постоянно может ожидать в жизни искушений для этого самоцена. Ведь древние не так разсуждали. Когда жил праведный Иов? Он был, по древнему сказанию, пятым от Авраама, жил, следовательно, когда евреи были еще в Египте до Моисея. И вот как он определяет мудрость: премудрость есть благочестие. В самом деле: если сердце есть главный орган духовной жизни, откуда исходят, по слову Спасителя, все помышления, и благия, и злыя, если в сердце находятся исходища живота,[5] то будь человек благочестив он будет и премудр, духовно опытен в жизни, ему легко будут даваться и земныя науки, хотя Бог сотворил человека не для земли, не для того, чтоб он воспользовавшись здесь земными благами, потом своим телом только удобрил мать-сыру землю, а для вечности Ведь христианину-то стыдно забывать об этом, а мы, кажется, еще не отреклись от христианства.