Последние пророчества Даниила. Первая книга трилогии «Эстафета духа» - Алексий Лебедь 6 стр.

Весна шумит, а я в палате хожу-скачу на костылях!
По мне соскучилась лопата, ведь снег растаял на полях.
Теперь два месяца безделья  не зарастёт ли всё травой?
Лентяям было бы веселье, а я привык, чтоб с головой.
В работу, в землю зарываться  сажать, полоть и поливать.
Чтоб буйно соком наливались моих трудов плоды опять.
Есть, правда, нынче работёнка  да мне ль к работе привыкать? 
Чтоб от зари до ночи тёмной в стихах сеть ловчую соткать!
Печатать, видимо, придётся, коль суждено той книге быть, 
Судьба, быть может, улыбнётся! Поэтом я ль хочу прослыть?
Ну, издадут, допустим, книгу  найдётся спонсор, как костыль.
Известным я ли стану мигом? В таких мечтах, твержу, остынь.
Нужна ли слава мне при этом? Прошу не славы, а Любви!
Хотел, чтоб было всё с секретом,  поди, ж судьбу мою пойми!
Она сама тот путь укажет, Огонь Любви воспламеня,
И верный путь опять покажет  предмет любви не для меня!
Так что же  я ли ошибался, желанья сердца воплотив?
Уйдя, с тобою не прощался, «До завтра!»  только говорил.
Ты для меня, как «скалолазка»  мотив Высоцкого во мне!
Слова твои  для сердца ласка, но вниз лечу, как в страшном сне!
Тебя боялся потерять я, но мне ли ты принадлежишь?
Я, как Христос, тобой распятый, но от судьбы не убежишь.
Ведь ты не сделала свой выбор! Да, лестно слушать соловья, 
В ответ молчать немою рыбой, союз улыбкою скрепя.
Да и зачем тебе огонь мой? Твоя стихия ведь «земля».
«Петух» я «огненный» и конь мой когда летит  дрожит земля.
Вот и лечу я с костылями. Больничный мрамор подо мной.
Дрожит звенящими цепями,  я на цепи, а в сердце гной!

Проснулся рано. Что ж не спится мне в полуночной тишине?
Три  сорок пять Со сном ли биться? Помедитировать ли мне?
Сел поудобней, помолился: спина должна быть  вертикаль.
Поток лучей вовнутрь пролился, смывая грешную вуаль.
Свой мозг я выключил  настроюсь, чтоб мысли не мешали мне.
И чтоб со мною не боролись  на них гляжу я, как во сне.
Вот скоро пять  я взгляд бросаю, хоть плохо виден циферблат,
И вдруг сияние пронзает сквозь тишину ночных палат!
Виденье вижу  человек такой весёлый пробежал
Что этот символ обеспечит? Уж ясно, радость  не печаль!
Едва ли тонус помешает  вчера так скверно было мне
И вновь мой взор вдруг примечает ребёнка с соской в пелене!
Он туго связан и в пелёнках; его же на руки берут
Не я ли в детских распашонках? Хоть не во сне и не в бреду.
Так пусть Архангел шестикрылый мою судьбу благословит!
Да я ли это? Мне ни звуком о том никто не говорит.
Но ощутил тепло дыханья, рука легла вдруг на плечо, 
Вдруг прикоснулась тень нежданно и сердцу стало горячо!
Её так явно ощутил я на левой стороне спины!
 Судьба ли мне шепнула тихо и я услышал: «Селяви»!
Она сказала по-французски  «жизнь такова», не унывай!
Что ж не сказала ты по-русски, что, мол, карабкайся, давай!
Шепнув, ушла, а я остался  зарю встречаю над землёй.
Но разве с нею я расстался? Навек, родимая, со мной!
Да всё ли мне она сказала, и все ли знаки различил?
Ну, уж совсем не ожидал я, когда вдруг ключ заполучил!
Его в руке держал я левой  он весь сверкал, как золотой,
Сияньем ярким Взяв несмело, держал его перед собой.
Как явны были ощущенья его присутствия в руке!
Его тепло и даже жженье Не ключ надежды дан ли мне?
Так в чём надеяться могу я, чего ещё мне ожидать?
Тот ключ на сердце берегу я, чтоб клад бесценный передать!
А вот опять  судьбы ли шалость: мне в руку сыплют изумруд!
Лишь два кристалла и осталось,  те знаки счастье принесут!
Не много ль сразу мне подарков преподнесёт теперь судьба?
От мыслей этих стало жарко  и наказали, знать, любя!

И снова вспомнил о виденьях. Перечитал свои стихи
А разум мечется в сомненьях  не скрыты ль тайные штрихи?
Судьба не делает подарков, отдав фортуне свой удел.
И не ударит даже палкой, не обличив во мраке дел.
Так в чём же эта благосклонность? Саму на помощь призови!
Она раскроет всю условность  где явный грех, где плод любви.
Она поведает о карме  о воздаянии здесь речь;
Напомнит детскими устами, что нужно в сердце поберечь.
Пошлёт затем и испытанья, чтоб сам пороки увидал.
Увидишь их, пройдя страданья,  поймёшь, что Бог в награду дал.
Но если ты урок не понял и проклинать решил судьбу, 
Она воздаст лишь новой болью, возьмёт в помощники судью!
Когда на мир глядишь со злобой и в сердце ненависть таишь,
То вновь получишь в пах оглоблей  себе печаль не умалишь.
Придется корчиться от боли, и свет покажется не мил
Наказан будешь худшей долей. Знать, опыт свой не накопил!
Ведь цель твоя, как луч незримый! Идущий цель свою найдёт.
 Путь лёг сквозь мрак необозримый, но опыт зря не пропадёт.
Иди смелее и не бойся  поддержат сверху в нужный миг.
От грязи только лишь отмойся, чтоб в чистоте всего достиг.
Когда душа чиста  святыней её по праву назовёшь.
И мир земной не опостынет. Таланты вновь свои найдешь!
Тебе откроются секреты: постигнешь тайну Бытия.
И нет на целом белом свете преград, запретных для тебя!
Постигнешь радостей начало  уроки горькие, и всё ж
Сквозь боль страданий и печали совсем иную жизнь начнёшь!
Где искупленье, там награда  кристаллов ярких изумруд,
Там сердцу новая отрада  в Любви таланты прорастут!

И снова вспомнил о виденьях. Перечитал свои стихи
А разум мечется в сомненьях  не скрыты ль тайные штрихи?
Судьба не делает подарков, отдав фортуне свой удел.
И не ударит даже палкой, не обличив во мраке дел.
Так в чём же эта благосклонность? Саму на помощь призови!
Она раскроет всю условность  где явный грех, где плод любви.
Она поведает о карме  о воздаянии здесь речь;
Напомнит детскими устами, что нужно в сердце поберечь.
Пошлёт затем и испытанья, чтоб сам пороки увидал.
Увидишь их, пройдя страданья,  поймёшь, что Бог в награду дал.
Но если ты урок не понял и проклинать решил судьбу, 
Она воздаст лишь новой болью, возьмёт в помощники судью!
Когда на мир глядишь со злобой и в сердце ненависть таишь,
То вновь получишь в пах оглоблей  себе печаль не умалишь.
Придется корчиться от боли, и свет покажется не мил
Наказан будешь худшей долей. Знать, опыт свой не накопил!
Ведь цель твоя, как луч незримый! Идущий цель свою найдёт.
 Путь лёг сквозь мрак необозримый, но опыт зря не пропадёт.
Иди смелее и не бойся  поддержат сверху в нужный миг.
От грязи только лишь отмойся, чтоб в чистоте всего достиг.
Когда душа чиста  святыней её по праву назовёшь.
И мир земной не опостынет. Таланты вновь свои найдешь!
Тебе откроются секреты: постигнешь тайну Бытия.
И нет на целом белом свете преград, запретных для тебя!
Постигнешь радостей начало  уроки горькие, и всё ж
Сквозь боль страданий и печали совсем иную жизнь начнёшь!
Где искупленье, там награда  кристаллов ярких изумруд,
Там сердцу новая отрада  в Любви таланты прорастут!

Час от полуночи прошёл. Моей душе опять не спится.
Не месяц на небе взошёл, то я хочу с мечтою слиться.
Я птицу певчую ищу, хоть не видать их в поднебесье.
От злой судьбы не заропщу  совсем без ног летал Маресьев.
А я на время потерял свой дар ходить, как все, священный, 
Ну с чем бы радость я сверял, не зная этих вот мучений?
И потому, вот, не ропщу, а всё достойно принимаю,
И никому не отомщу, ведь силу мести эту знаю!
Час испытаний  час разлук, моей поэзии вершина.
Не потому ли музы звук за сердца звон почтенно принял.
Нет, не обман её трезвон  в них лишь моё преображенье.
В стихах спасение, озон, моей души сердцебиенье!

О, муза с именем заветным! Меня ты будишь по ночам.
Я просыпаюсь до рассвета, стихи предпочитая снам.
Ты свет мой, тайный вдохновитель! Так что же в имени твоём?
Сестры, племянницы обитель не нарушали мой покой!
А тут вдруг всё перевернулось, смешались небо и земля!
И ведь ни разу не зевнулось, когда писал я для тебя!
Теперь и сердце по-другому стучит в измученной душе,
Поддавшись пылу неземному,  как сладкий сон и вкус драже.
Оно пылает буйной страстью, затмив все беды на земле,
И вновь гасить его напрасно! Любовь, как свет, как луч во мгле!
Я всюду слышу чудный голос. Глаза твои в ночи глядят.
Берёг бы я твой каждый волос  те мысли сердце бередят.
Нас разлучило вдруг несчастье, и я скачу на костылях.
А на душе опять ненастье, хоть тает снег весь на полях.
Так разве тучи только в небе скопили влагу для любви?
И если б я с тобою не был, то кто б тревожил  назови!
Чьё сердце с пламенной любовью в тебя вдохнуло бы мой пыл?
 И чьи б стихи той жгучей болью к тебе стучались?
Не остыл Мой жар в огне благих страданий. Тебе сейчас не до меня!
От этих женских колебаний ещё волнуется земля.
Да, есть неведомый соперник; в нём волос светлый, он могуч
Хотя он, право, не Коперник, но заронил и он свой луч!
Ты вновь, надежду оставляя, ему не в силах отказать,
А я, в любви к тебе сгорая, готов из ревности страдать!
Пусть, посвятил немало песен, таблиц по ритмам и стихов
Тобой дышу, но стал невесел, хотя не вижу и врагов.
Виной тому не биоритмы, хотя есть сила даже в них!
Мои желания разбиты, но ветер страсти не утих.
Тобой дышу, стихи пишу я, твой образ в сердце берегу.
Огонь горит и страсть бушует,  не пожелаю и врагу
Таких мучений и страданий Что инквизиции костёр?!
Распял себя без колебаний и сам читаю приговор!
Душа висит, пылают пятки  любвеобильность ни при чём.
Моей душе, в любви распятой, не грех сейчас и кирпичом
Ударить! Палками, камнями в таких швыряли до меня,
Когда вот так же распинали Не успокоится земля!
Не я последний на распятье  кого же мне за то винить,
Что не в твоих сейчас объятьях, другим огнём душа горит?
Зачем тебе мои страданья? Проблем достаточно без них!
Моё же грешное сознанье опять рождает новый стих.

Стих ли мой  пустая рифма, прошлогодняя трава,
Или в них под тайным грифом сокровенные слова?
Ну, зачем марать бумагу на красивые стишки,
Чтоб напрасно, вынув шпагу, рифмой меткой бить горшки?
Чтоб в безделье бить баклуши  средств немало всюду есть!
Лучше всё-таки послушай  стал бы зря в поэты лезть?
Мне ль нужны такие лавры?  Слава, почесть, вечера.
Или званье бакалавра мне присваивать пора?
Рвётся ввысь лишь сердца голос, крик измученной души,
Да познаний спелый колос Свет спасать от тьмы спешит.
Колос тот  наставник тайный, шепчет мудрые слова.
Всех избавить от страданий, видно, жаждет голова.
Я, когда писать лишь начал, сердцем рифмы окропив,
Знать не знал, кто мне назначил этот красочный мотив.
Пожелал излить лишь взгляды тем доступным языком,
Что проблемы все загладит.  Я тебе был незнаком.
Раскрывал свои секреты, в тайне всё просил хранить,
Но к чему теперь секреты,  должен сам тот Свет пролить.
Пусть я в прозе и «учитель»!  Клад зачем в себе держать?
Мог кому-то час я битый те дилеммы объяснять
Ведь прошёл недаром школу, горы книг перечитав,
Чтоб теперь (задаром, что ли?) всё, что знал  другим отдать.
Что ж, любовь моя игрою для доступности была?
Пылких чувств теперь не скрою  пусть о них звенит молва!
Свет останется святыней, всяк ему наряд пристал.
У любви слова простые, ей не нужен пьедестал!
Ведь она дана нам свыше  как маяк среди страстей!
Так читают пусть, услышав трубный глас судьбы моей!
Роза пусть благоухает  ей шипы не повредят!
Пусть огонь её пылает  ей пристал любой наряд!