Что же в этом время делал отряд «Ли»? под сухим тоном я чувствовала неописуемую злость.
Как я уже говорила, отряд «Ли» держал отрытым путь отхода, но командующий операцией сотник Двако после обнаружения засады не пожелал им воспользоваться и предпринял попытку атаковать вражеского тысячника. После того как он осознал безнадёжность ситуации, он приказал нам отступать. Его отряд к тому времени был практически уничтожен, и не имел шансов пробиться через подавляющее количество врагов к выходу. Отряд «Ли» последовал приказу и отступил. Вражеский тактик в том лагере так и не был замечен, я тщательно продумала и заучила эту речь, чтобы произнести её бесстрастно, но горечь в горле казалась почти нестерпимой.
Каковы потери?
Потери двух отрядов составили 158 человек.
Мой голос был спокоен, но плечи постоянно передёргивало от воспоминаний.
Бесполезные ! взревел Кон Кей. И это было самое мягкое слово в его речи. Поток его ругательств продолжался ещё очень долго и, наверное, был слышан на весь лагерь.
Держись! Терпи! Мне хочется плакать. Нельзя!
Когда Кон Кей, наконец, замолчал, чтобы отдышаться. Я рискнула воспользоваться этой передышкой и попросить:
Разрешите идти.
Вон! трёхтысячник запустил в меня кубок, в котором ещё плескалось вино. Больно.
Я чуть склонила голову и быстрым шагом вышла из шатра командующего. Окружающие солдаты смотрели на меня. Я отвернулась от них и куда-то зашагала, не знаю куда. Мне хотелось скрыться от всех взглядов, от осуждения, жалости и прочего. Я просто хотела отдохнуть и отпустить свои слёзы.
Даже не сразу заметила, что Ратмир молча шёл за мной на некотором отдалении. Остановилась.
В каком состоянии отряд?
Тяжелораненых нет. Отряд «Ли» в состоянии сражаться, командир, спокойно отвечал Ратмир.
Остатки отряда «Ли», ты хочешь сказать. Даже смотреть на них не хочу. Боюсь не найти среди выживших лица, что я запомнила перед боем.
Хорошо. Пусть позаботятся о ранах и отдыхают. Неизвестно, когда нас снова бросят в бой.
Так точно.
Я подняла глаза к небу.
Всего сорок два, да? Двое из них из отряда «Ко», приткнувшиеся к нашим рядам в суматохе Снова дождь собирается. Скажи им, чтобы не стояли под ним. Заболеют ещё.
Что я говорю, это же просто дождь
Эй! Я тебя повсюду ищу! возглас Идаира застал меня уже на другом конце лагеря в направлении к лесу.
Остановилась, но не повернулась, чтобы поприветствовать друга. Идаир тоже встал, так и не решаясь подойти.
Даже спрашивать не буду. Вижу, что не в порядке, констатировал он. Ты плачешь?
Нет, вздохнула я и обернулась, я действительно не плакала. Как будто я могу позволить себе это, когда меня видит столько народа. Мои глаза и щёки сухи. Ты хотел меня подбодрить?
Я даже печально улыбнулась.
Вряд ли я скажу тебе что-то, чего ты не знаешь, отвёл глаза Идаир.
Что-то элементарное вроде: «Это война. На ней есть победы и поражения. Не только слава, но и смерть»?
Да, вроде того. А ещё отругать, что ты слоняешься тут, а раны не обработаны.
А
Никаких «а»! Пойдём.
Он схватил меня за локоть и куда-то повёл. Мне было абсолютно всё равно, что он делает, и куда мы идём. При взгляде на него мои слёзы отступили, и я просто безвольно позволила себя вести. В итоге мы расположились у одного из костров. Идаир принёс ковш с водой и несколько чистых повязок.
Я не знаю, через что ты там прошла. Но если для тебя это непомерно тяжело, ты ещё можешь отказаться, пока не зашла слишком далеко.
Отказаться? И что у меня останется?
Он закатал мой рукав, намочил тряпицу и начал медленно промывать рану на предплечье. Она не слишком серьёзная, так что пока он её не коснулся, я даже забыла, что меня задели.
Всё в порядке, тихо сказала я, Я уже успокоилась.
Нет, правда. Нельзя превращать войну в своё ремесло так говорят мудрые учителя. Тем более ты женщина. Ты не думала, что можешь выйти замуж и иметь детей? Зачем тебе военная карьера?
Конечно, думала. Но это не то, что может понять мужчина. В том, что я стала военным, нет ничего странного.
По-моему, это более чем странно.
Всё просто. Когда женщина не может позволить себе быть женщиной, она, выживая в одиночестве собственными силами, становится воином. Если она оказалась никому не нужна как женщина, она пытается оказаться нужной как воин.
«Я всё равно на тебя не рассчитывал!», «Бесполезные!».
Хм Всё, я закончил, вскоре объявил Идаир, затягивая узелок на повязке. Тебе лучше пойти к своему отряду. Они тоже расстроены. Ты нужна им сейчас.
Нужна?
Я встала и подставила лицо начинающемуся дождю.
Скажи мне, Идаир: я, правда, нужна этой эпохе или никто не заметит, если я умру? Хотя нет не отвечай.
Не плачь, Акили. У нас всё будет хорошо. Я не позволю случиться иному. Не грусти, если у тебя много врагов. Радуйся, что у тебя есть друзья. Ведь всего ужасней пустота, когда нет ни врагов, ни друзей.
Кажется, эта двухчасовая поездка домой пролетела, как пять минут. Это было тяжёлое сражение Я потеряла столько людей и ещё Двако мне жаль тебя, но ты такой дурак! А вот альфу мне не жаль совсем! Да что б она вес набрала!
Этот день ещё может кончиться хорошо. Если он кончится хорошо, я забуду про все печали. Скорее домой! Результаты конкурса на Собрание писателей уже должны быть вывешены. Как там его сайт назывался? Я знаю некоторых людей, кто тоже подавал туда заявки. Интересно, мы встретимся с ними?
Мы виделись лишь однажды во время какого-то съезда молодых прозаиков и поэтов. Это был первый и последний раз, когда меня куда-то приглашали. Я была так счастлива. Обычно неразговорчивая я с удовольствием обсуждала творчество с единомышленниками. Посмотрела, вот они какие, кто написал эти произведения, мои ровесники, обычные такие люди. Мы гуляли по городу, фотографировались. Во время завтрака и обеда говорили о многих вещах, находясь на одной волне. Врали администратору кафе, что столы мы не сдвигали, вдоволь наелись на прощальном банкете. А потом разъехались по домам в разные концы страны. Четыре года прошло. Жаль, никакая переписка не заменит тех двух дней. А вот и списки прошедших на собрание
Снова нет, да? В этой комиссии хотя бы прочитали, что я написала? Ну, почему? А этого парня из списка я знаю, точнее, знаю, как он пишет. В интернете читала. Он там все продукты своего творчества выкладывает и по социальным сетям трубит о них. При всём уважении, господа, я пишу лучше. Или это вопрос самопродвижения?
Я тоже выкладываю свои произведения на нескольких ресурсах: от сайтов любительской прозы до сайтов для фанфиков. И вот опять: впервые за много дней у меня аж два просмотра содержания. Никто даже не открыл ни единой главы. Почему?
Почему же то, что я делаю, никому не нужно?
«Бум-бум» за стенкой, «Moi je mappelle Lolita, Lo ou bien Lola»6
«Бум-бум» за стенкой, «Moi je mappelle Lolita, Lo ou bien Lola»6
Твою! Опять! Который час?! 1:15 ночи прекрасно! Я так спешно выезжала из дорогого жилья, чтобы переехать в комнату совсем чуть-чуть дешевле прежней и вляпаться в ЭТО! Соседки мои ровесницы, но заурядней женщин я ещё не встречала. Единственные темы их разговоров (которые я, к сожалению, прекрасно слышу через тонкую дверь) это «Дом-2», похудение и парни.
Что за массовое помешательство у современных женщин? И это я странная?
Всё, что приходит на ум при мысли о типичных тусовщицах из среды шумной и, скажем так, несерьёзной молодёжи, это про них. Ну, кроме наркоты, разве что. Ещё чего не хватало! Что? Я предвзята? Ладно, вот вам одна их очень положительная черта они до безумия обожают свою домашнюю шиншиллу. Несмотря на это весомое достоинство, окончательную веру в то, что мы поладим, я потеряла в тот момент, когда услышала от них:
Знаешь, здесь вообще-то молодые люди живут. Мы хотим отдохнуть в выходной. Почему мы должны подстраиваться под тебя? Ты наша ровесница, а живёшь как пенсионерка. Мы не думали, что с тобой такие проблемы будут, когда ты въезжала.
Это со мной проблемы?! Когда я просила их сделать музыку тише, они лишь прибавили громкость и начали ещё подпевать! Ох, мало того, что я невысокого мнения об их музыкальном вкусе
*Да во втором часу ночи о любом вкусе будешь невысокого мнения
так им ещё и медведь на ухо наступил! Только не говорите мне, что спьяну они не в курсе, как отвратительно поют! Я-то хоть про свои уши и медведя знаю и не пою при людях.
Эх, и что же мне делать? Говорить с ними бессмысленно. Зайти к ним и выбросить музыкальную установку в окно? Не пойдёт, иначе на следующий день я свои вещи увижу за окном, замков-то на дверях комнат нет. Люди в соседних квартирах, вызовите полицию, пожалуйста! Бесполезно Мне даже снотворное не помогает, и читать не могу под такой шум. Хочу спаааать!
4:02. Вырубили. Славно. Но, совесть, ты в курсе: не будет мне покоя, если я это так оставлю.
*Не переживай, совесть в доле
Вот и ладушки
9:00. Всё по закону. На-чи-най! Я прибавила громкость на ноутбуке до максимума. Бум-бум-бум! Alpha Eastman: «Ransen» чего только не заваляется в аудиозаписях. Жалко, у меня нет колонок, ноутбуку не тягаться с музыкальной установкой, но будем надеяться, что этого хватит.
Ха! Я слышу: они проснулись! Полагаю, они поняли всю глупость своего убеждения «если человек хочет спать, он заснёт в любом случае». Ещё минут десять и пойду досыпать. Надеюсь, поймут.
Всю неделю и впрямь было тихо, и я радовалась нашему взаимопониманию, но в ночь с пятницы на субботу
«Moi je mappelle Lolita, Lo ou bien Lola»
Баста! Я съезжаю!
Штурмовать холм одной лишь грубой силой значило потерять много людей, преимущество местности у врага. Если мы бросим сейчас всех в атаку, то подавляющим большинством холм всё же захватим, но с такими потерями продвижение на северо-восток станет бессмысленным. Командование это понимало. История знала эпизоды, когда генералы отправляли противнику, засевшему в глухой обороне, женское платье как обвинение в трусости7. Были даже случаи, когда противники на это покупались и покидали свои укрепления. Поистине нет хуже советчика на войне, чем уязвлённая гордость, и глупее причины умереть тоже.
Я бы за платье «спасибо» сказала, подари мне его кто-нибудь. Но вражеские командиры из штаба на первом холме разорвали его на лоскутки на глазах обеих армий. У них здравомыслящий советник.
Мы стоим в этой долине уже несколько дней. Наши генералы несколько раз посылали в атаку малую часть войска, но результата это не приносило её тут же оттесняли назад. В один из дней в атаке участвовал и отряд «Ли». Единственное, что я сказала своим воинам в день, когда погибла большая часть отряда, это: