Почему? Неужели я так гордился своей «безудержной щедростью» и «заботой о друге»? Возможно и так. Это чем-то напоминало мне книжные романтические отношения. Сейчас кажется их прагматичной имитацией.
Володя Орлов представлял собой совершенно другой тип. Худощавый, немного нервный, быстрый в движениях, он иронично и легко относился к окружению. Учился тоже легко, лучше первого Володи, которому учёба давалась со скрипом.
Орлов узнал меня три года спустя после нашего восьмого класса, когда мы гуляли на Красной площади ночью, после выпускного вечера (он у всех состоялся одновременно). Мы несколько минут пообщались; кажется, даже обменялись телефонами, но попыток сдружиться заново никто из нас не предпринял.
Запомнилась ещё Альбина Балакина энергичная полноватая девочка, она была у нас в классе председателем отряда. Типичная отличница, правильная и честолюбивая, увлечённая учёбой и пионерской деятельностью.
Более смутно помнится девочка по фамилии Лукина крупная, подвижная. Вроде бы она нравилась мне больше других. Но мои переживания не заходили столь далеко, как по отношению к Оле Сидоровой в начальной школе.
Остальные мелькают в памяти обрывочно: то чья-то фамилия, то чей-то облик, но трудно соединить эти фрагменты в цельное впечатление.
Возрастная дружба
Одновременно с этой главой я занимаюсь циклом книг «Сказочная педагогика»89. Сейчас работаю над темой «Дружба». Написал сказку «Не-разлей-вода», про друзей с рождения до старости. Задумался: что же мне так не повезло? вот не было такого друга на всю жизнь, даже ничего похожего.
Но у этой сказки было две задачи: показать, что такое возможно (хотя бы в идеале) и побудить задуматься о сути дружбы. По крайней мере, самого себя я побудил. Тоже неплохо.
Понятно, что дружба это пунктир взаимоотношений, основанный на резонансе двух чувств: моего дружеского чувства к тебе и твоего ко мне. Но поражает разнообразие таких пунктирных линий. Могут ли они проходить через всю жизнь? Наверное, иногда такое бывает.
Но чаще всего пунктир дружбы занимает лишь какой-то отрезок в жизни. Если он приходится на ранний период детство или отрочество правильнее воспринимать его как особую, возрастную дружбу. Или, если не столь глубоко, как возрастное приятельство.
В слово «возрастной» я не вкладываю ничего умаляющего. Это означает лишь, что отношения приходятся на возраст особенно быстрого изменения. Меняется один человек, меняется другой, и вдвое быстрее (ведь людей двое) меняются их отношения.
Представление о возрастной дружбе позволяет понять естественность возникновения и угасания расположенности друг к другу. И освобождает от возможной закомплексованности: ах, я не сумел сохранить дружбу! ах, со мною раздружились! ах, я с детства не способен долго дружить!..
Никак не хочу умалить значение дружбы, которая из возрастной стала вневозрастной, постоянной. Мне такого подарка не досталось.
Никак не хочу умалить значение дружбы, которая из возрастной стала вневозрастной, постоянной. Мне такого подарка не досталось.
Спорт и труд
Официально школьная система должна была воспитывать в нас любовь к труду и спорту. Фактически это выглядело довольно беспомощно. Физкультура навевала скуку. У нашего физкультурника (видимо, украинского происхождения) основополагающая фраза звучала так:
Ноги на ширину плеч стаф!
Вот и прозвали его Стаф. Правда, уважительно, с именем и отчеством: Михаил Леонтьевич Стаф.
Занимались мы два раза в неделю, в полуподвальном зале. Единственная радость до начала урока побегать, бросая мяч в баскетбольные кольца. А дальше: «Стаф!» и скучнейшая программа.
Со Стафом мы ездили однажды в «спортивно-трудовой лагерь», длился он недели две. Мы жили в больших палатках армейского образца. Не помню ни труда, ни спорта в этом лагере, кроме разве что утренней зарядки. Была у нас, разумеется, какая-то трудовая повинность. Вот именно повинность, поэтому не запомнилась.
Только песни у костра возбуждали интерес, поскольку были какие-то внепрограммные:
У девушки с острова Пасхи
Сожрали любовника тигры!
Схватили любовника, связи чиновника,
И съели в саду под бананом
К счастью, физическая культура всё-таки присутствовала в моей жизни, хотя и без участия школы. Много катался на велосипеде, научился водить мотоцикл. Если относить к спорту шахматы и стрельбу из духового ружья, занимался и этим.
Одно время то ли по собственной инициативе, то ли по маминому совету ходил в секцию ОФП (общей физической подготовки) на стадионе в Лужниках. В отличие от спортивных секций, доступных только для «перспективных» детей, сюда набирали просто желающих. Заниматься на стадионе вдохновляло. Кругом тренируются настоящие спортсмены: сильные, ловкие, а всё равно тренируются, как и ты. Раздевалки, душ. Нас не готовили в большой спорт, но занимались мы разнообразно и без дураков. Мы бегали, прыгали, отжимались, играли в спортивные игры, плавали в бассейне. Не помню, почему перестал ходить туда. Скорее всего, уехал на лето в пионерлагерь, а с осени пошли другие увлечения.
Что касается приучения к труду (впрочем, всегда ли привлечение ведёт к приучению?), здесь тоже школа вела себя довольно вяло. Имелись неплохие мастерские: слесарная и столярная. Но уроки труда были примитивными. То мастерили железные ушки для настенных стендов, то какие-то деревянные детали, не вызывающие никаких эмоций. И уж, конечно, весь класс делал одно и то же. Стояли в мастерских станки токарные по металлу, токарные по дереву, сверлильный но нас к ним не подпускали. Наверное, только старшеклассникам полагалось. А может, и от них берегли?
Отец мой какое-то время тоже вёл уроки труда в сороковой школе, но не в нашем классе. Зато я прибегал после уроков, и он давал мне поработать и на токарных станках, и на сверлильном. До сих пор у меня хранится трёхкопеечная монета с дыркой посредине.
Практиковалось ещё одно трудовое привлечение: сбор макулатуры и металлолома. Немного повеселее уроков труда, поскольку всё же имелись элементы творчества поиск, добыча Но, во-первых, царила та же повергающая в скуку заорганизованность, с отчётностью, обязательностью, одновременностью (обычно для этого предназначался общий субботник). Во-вторых, часто мы становились свидетелями ненужности того, что мы сделали, равнодушия к собранному. Железяки иногда подолгу ржавели во дворе, собранную бумагу тоже увозили далеко не сразу.
Нужно, конечно, подросткам заниматься и спортом, и трудом. Но советский режим обессмысливал эти занятия немыслимой стандартизацией (ещё на методическом уровне) и дисциплинарной скукой. Хорошо, если во внешкольное время кому-то удавалось самим раздувать в себе угасающие искры естественного тяготения к движению и к работе.
Приучение к иерархии
Если начальная школа приучала в первую очередь к дисциплине, почти армейской, то с пятого класса началось активное приучение к разнообразной субординации. Учителя подчинялись завучу и ещё больше директору. Культивировалась иерархическая структура и среди школьников. В классе назначали старосту. Мало того поскольку практически все школьники до четырнадцати лет были пионерами, к школьной структуре прилагалась пионерская, ещё более развитая.
Каждый класс являлся одновременно пионерским отрядом, которым командовал (особенно на линейках, субботниках, демонстрациях и пр.) председатель отряда с двумя красными полосочками, нашитыми на рукав. Отряд делился на звенья. Обычно, для простоты, это были те, кто сидел на одном из трёх рядов парт в классе. Во главе каждого звена стоял звеньевой (одна полосочка на рукаве).
Но и это не всё. Пионеры школы составляли дружину. Руководил ею Совет дружины, во главе с председателем Совета дружины (три полосочки на рукаве). Параллельно руководили пионерами вожатые. В классы вожатыми назначались комсомольцы-старшеклассники. Дружину возглавлял старший пионервожатый, штатный член педагогического коллектива.
Иерархическая пионерская структура напоминала партийную. Таким образом, основные навыки авторитаризма советский режим старался привить человеку ещё в подростковом возрасте.
Всего этого механизма я не видел и не понимал, хотя в нём крутился. Был звеньевым, членом Совета дружины. С уважением взирал на красные полосочки. Преисполнялся определённой торжественностью (не сильной), когда все отряды выстраивались в коридоре на линейку и председатели отрядов рапортовали о явке, взмахивая правой рукой выше головы в пионерском салюте. Несколько тяготила заорганизованность, но подвергать сомнению её необходимость в голову не приходило.
Педагоги сороковой
Преподавательский состав школы был неплохой. Много хороших профессионалов, задающих довольно высокий уровень преподавания. Но они были рассеяны по разным классам. Моему «Б» с кем-то повезло, с кем-то не очень.
Одним из уникумов был великолепный математик Алексей Дмитриевич Иссинский. Длинноногий, высокий, худой, всегда в чёрном костюме, он имел прозвище Перпендикуляр. Весьма прямолинейный, он при этом неукоснительно «выкал» ученикам.
Иванов, вы дурак! громогласно объявлял он. Выйдите вон из класса!
Химию преподавала Римма Евлампиевна невысокая, моложавая, кругленькая. Кабинет химии был похож на институтскую аудиторию: вместо парт длинные ряды столов и скамеек, учительский стол тоже длинный, со сплошной стенкой вместо ножек.
Для меня Римма Евлампиевна сделала главное пробудила интерес не столько к предмету, сколько к химической стороне жизни. Я нередко заходил к ней после уроков задать накопившиеся вопросы, поскольку к теме урока они отношения не имели. Видя мою увлечённость, она порою снабжала меня пробирками и кое-какими химикалиями.
Не пофартило с русским языком и литературой. Это забавно, потому что моя мама преподавала эти предметы великолепно. Как я понимаю, практически все остальные словесники учили получше, чем Валентина Васильевна. Не то чтобы она была плохим преподавателем, просто её человеческие интересы были специфическими. Оживлялась она тогда, когда заводила речь о личной жизни писателей. С наслаждением рассказывала о любовницах, жёнах, разводах и прочих «литературных» фактах. Остальное являлось для неё, так сказать, производственной необходимостью.
Как-то раз Валентина Васильевна выписала нам на доске предлагаемые на выбор темы сочинений. Одна из них меня изумила: «Добрые человечки в доме Пешковых». Что за человечки? Не помню у Горького ни домовых, ни гномов. Дома рассказал маме о странной теме сочинения. Она подумала и рассмеялась:
Знаю, знаю! Она в методическом кабинете, в РОНО90, темы переписывала, но немного ошиблась. Там была тема «Доброе и человечное в доме Пешковых». Такая тема была, это да.
Хорошо, что у меня была своя домашняя учительница русского языка и литературы. Она со мной специально не занималась, но витали в воздухе какие-то флюиды.