Активист. Но что такое этот ваш Великий Анонимус, как не «коллективный разум» великой усредненности, самонадеянно вознамерившейся свергнуть старых богов с олимпа совместной деятельности? И кто сказал, что посредственность лучше гениальности или героизма? А самоотверженность, воспитываемая подчинением, не является ли условием такой деятельности?
Мечтатель. В действительности, никакая усредненность не грозит Великому Анонимусу, если результирующая основана не на статистике, а на прямом участии. Именно последнее делает ненужным посредничество. В современном обществе с уходящим за все горизонты рынком и сложной политической системой, требующей ежесекундной адаптивной самонастройки, эффективно функционировать может только Великий Анонимус анонимная электронная сеть, которая и умнее и быстрее любого отдельно взятого индивида. Посредничество же, основанное на лидерстве, заведомо ведет к упрощению структуры общества, поэтому оно противоположно развитию, происходящему из хлопка «Большого взрыва». Поэтому даже в самой персонализированной электронной сети, построенной на подавлении иного лидерства, настоящим лидером может быть только Великий Анонимус. Но это не значит конца персоны. Напротив, даже распространяемая из больших сообществ на малые полная анонимность обнаруживает себя в росте персональной активности, побуждающей последующий рост личной инициативы и ответственности. Тогда как лидерская стратегия при обратном движении от малых сообществ к большим, напротив, ведет к отказу от персонального участия и, как следствие, к росту личной безответственности и политическому конформизму.
Скептик. Ну, что ты, Мечтатель! Люди, если только они достаточно сметливы, ни за что на свете не захотят нести персональную ответственность, переложив ее с альфа-самца на самих себя! Да и общество орангутангов для нас намного приятнее пчелиного роя!
Мечтатель. Отдельные люди, Скептик, вроде нас с тобой, может, и не захотят, но этого захочет общество в целом, поставленное собственным развитием перед необходимостью вовлечения в общежительное единство максимально возможного числа обособившихся себялюбий. Что же до нас, то я хочу верить, что однажды к этому нас принудит безличная техника, и основанная на ней технология, сократив до неприличия бесконечно растущее расстояние между нами.
25.11.2012Принуждение к демократии
Большинство существующих проектов народовластия так или иначе базируется на идее постепенного (или революционного) поглощения существующих властных структур «нашими» (идеологически близкими) активистами «из народа» и их последующей модернизации в соответствии с «нашими» же интересами. Либо, в случае очевидной невозможности проникновения во властные структуры на идее создания собственных, параллельных структур власти, воспроизводящих, однако, все элементы существующей политической системы с характерными для нее партиями, парламентом, местными органами власти и т. д. То есть такой системы, которая основана на (1) «разделении» (борьбе партий) и (2) «лидерстве» (авторитарном навязывании воли компетентного меньшинства: «начальство все знает оно умное»). При этом основным инструментом продвижения политического интереса предлагается все то же как бы выборное (3) «представительство» (компетентное посредничество): вот придут, наконец, честные и порядочные, и сразу жизнь наладится.
Нетрудно догадаться, что предлагаемое решение, сводящееся на самом деле всего лишь к замене одного политического класса другим, одной правящей элиты другой (хотя это может открыто и не провозглашаться), нисколько не угрожает самой политической системе в целом. Она не только остается неизменной, но еще и укрепляется в новом притоке свежей административной крови, продолжая продуцировать все свои прежние пороки, прямо связанные и с «разделением», и с «лидерством», и с «представительством». Что же до народного большинства, разделенного внутри себя на враждебные партии и жертвующего собой ради очередной смены элит, то оно по-прежнему остается принципиально отстраненным посредствующим «представительством» от принятия любых решений, целиком отдаваясь воле «представляющих» его компетентных лидеров (нового политического класса).
Вот почему следует исходить из того, что единственно правильной и справедливой политической системой, при которой интересы большинства (а не нового начальства или старой бюрократии) действительно будут соблюдаться, может быть только прямая демократия (по-русски вече). Это значит, что настоящим субъектом политики должны быть не избранные единицы отгородившиеся сакральной стеной «представительства» и образовавшие внутри себя особую корпорацию «политики» (лидеры, активисты, чиновники и прочие «начальники»), а сами граждане, объединяющиеся для решения своих проблем. В отличие от представительной, прямая демократия подразумевает не разделение по партийным интересам, а напротив, поиск объединяющих начал, устраняющих такое разделение. Кроме того, прямая демократия основывается на отсутствии неприкасаемых авторитетов и «лидеров», поскольку предполагает равенство граждан друг другу и каждый ее участник призывается к ответственному лидерству. Таким образом, по основным параметрам прямая демократия являет собой прямую противоположность существующей политической системы. И именно поэтому она оказывается столь привлекательной для всё большего числа людей, уставших от бесконечного круговращения дерьма в политике.
Во-первых, подавляющее большинство проблем, особенно на «местном уровне», не требует «компетентного представительства-посредничества» со стороны какого бы то ни было священноначалия и может решаться прямо и непосредственно самими гражданами, включая вопросы привлечения компетентных исполнителей. Во-вторых, организационные формы прямой демократии гораздо менее затратны и гораздо более эффективны, поскольку основываются не на идеологических предпочтениях и партийных (по сути, религиозно-метафизических, или «моральных») пристрастиях, а на поиске конкретных решений, адекватных ситуации. В-третьих, современному уровню коммуникации и развития массовых технологий более всего соответствует именно прямая демократия, способная оперативно вовлекать в политическое участие (и управление) поистине безграничные массы людей, при этом не требуя создания каких-то дополнительных организационных или бюрократических структур. Ну, и наконец, в-четвертых, прямая демократия основывается не на гениальных решениях тех или иных мудрецов или на единственно верной партийной линии, а на коллективном (анонимном) разуме людей, который заведомо честнее, мудрее и ближе к истине, чем самый продвинутый отдельно взятый лидер или даже целая партия, получившая большинство в парламенте.
Во-первых, подавляющее большинство проблем, особенно на «местном уровне», не требует «компетентного представительства-посредничества» со стороны какого бы то ни было священноначалия и может решаться прямо и непосредственно самими гражданами, включая вопросы привлечения компетентных исполнителей. Во-вторых, организационные формы прямой демократии гораздо менее затратны и гораздо более эффективны, поскольку основываются не на идеологических предпочтениях и партийных (по сути, религиозно-метафизических, или «моральных») пристрастиях, а на поиске конкретных решений, адекватных ситуации. В-третьих, современному уровню коммуникации и развития массовых технологий более всего соответствует именно прямая демократия, способная оперативно вовлекать в политическое участие (и управление) поистине безграничные массы людей, при этом не требуя создания каких-то дополнительных организационных или бюрократических структур. Ну, и наконец, в-четвертых, прямая демократия основывается не на гениальных решениях тех или иных мудрецов или на единственно верной партийной линии, а на коллективном (анонимном) разуме людей, который заведомо честнее, мудрее и ближе к истине, чем самый продвинутый отдельно взятый лидер или даже целая партия, получившая большинство в парламенте.
Прямая демократия с необходимостью требует ответственного вовлечения в политическое участие (в любой легальной форме) всех без исключения граждан, объединяющихся для решения собственных проблем, независимо от их положения в нынешней политической системе, и относится крайне негативно к любым отступлениям в этой сфере, чем немало способствует пробуждению гражданского общества в нашей стране. Колоссальный рост гражданской активности в последнее время и связан в первую очередь с практикой прямой демократии, реализующейся вне и независимо от существующих политических лидеров и возглавляемых ими структур. По сути, речь идет о «принуждении к демократии» со стороны самого общества и по отношению к обществу же, и, стало быть, о становлении коллективного (анонимного) разума нации.
Нельзя заранее сказать, как это будет происходить в действительности. Это могут быть и сплоченные постоянные коллективы и «роевые сообщества», возникающие сиюминутно и «спонтанно» для решения конкретных вопросов и так же быстро исчезающие, или нечто принципиально иное, что еще только зреет в недрах «коллективного бессознательного», и о чем можно пока только догадываться. В любом случае, «принуждение к демократии» становится поистине актуальнейшей повесткой дня, отгородиться от которой вряд ли удастся.
28.04.2012Природа партий
«Протестные гуляния» в центре Москвы 79 марта в очередной раз продемонстрировали полнейшую неадекватность каких бы то ни было партий, партеек и их вождей обществу, в котором они продолжают действовать. В очередной раз они оказались абсолютно «неформатны» прямому волеизъявлению граждан, их демократическому праву на прямое управление собой, что, в общем-то, просто говорит об их полнейшей ненужности в ситуации гражданского подъема, да и в рамках гражданского процесса в целом.
Настойчивое игнорирование партийными лидерами «чистопрудных» мест посещения прямо указывает на то, что они ставят свои узкопартийные (или даже чисто личные) интересы выше интересов общегражданских и общенациональных. Из наиболее заметных партийных функционеров можно отметить реальное участие только С. Удальцова («Левый фронт»), являющегося скорее «уличным» (в хорошем смысле) политиком, а также Д. Гудкова (депутат ГД, «Справедливая Россия»), И. Яшина (ОДД «Солидарность») и Г. Боровикова (ЭПО «Русские»), причем именно в качестве гражданских активистов, присоединившихся к стихийному протесту, а не партийных бонз, организовавших его. Что же касается политических тяжеловесов, не относящихся к «среднему звену» управления, то из них отметился только Б. Немцов, чье участие, впрочем, настолько диссонировало с его ролью «масштабной личности» и «vip-персоны», что трудно однозначно утверждать, принесло ли его присутствие больше пользы или вреда гражданскому движению.