Крисстал слушал речь Роузи с умилением, одновременно поражаясь тому, что обычная домохозяйка с бледно-розоватым лицом так хорошо разбирается во всех тонкостях таких сложных политических вопросов и насколько в ее словах виднеется преданность правительству и режиму.
Поднеся чашечку кофе к своему рту, Крисстал с иронией произнес:
Тут и добавить нечего: все сказанное очень логично и справедливо.
Томас кивнул головой, а Роузи, удовлетворившись такой реакцией, снова помчалась к плите выкладывать на тарелки приготовленный завтрак; она именно помчалась, так как слово «пошла» не может стоять рядом с этой энергичной импульсивной женщиной.
За столом никто не смел говорить и Крисстал от скуки начал осматривать хорошенькую кухоньку Томасов. Больше всего ему понравилось не столько современный интерьер и красивая отделка, сколько панорамное окно, открывающее прекрасный вид на утренний Мерджин и на лазоревое небо, накрывавшее сверху городок. Еще наш герой заметил на стене большой семейное фото в рамке, на котором в прекрасном одеянии были изображен Томас с супругой и двумя детьми.
Вскоре Криссталу от нудной тишины стало не столько скучно, сколько неловко и он вдруг решил, что единственной кто из этой семейки сможет его повеселить это домохозяйка Роузи.
Я извиняюсь, а все-таки не могли бы вы выполнить мою очень странную просьбу, разъяснив очень интересующий меня вопрос, повернувшись к упругим бёдрам Роузи, проговорил Крисстал, насколько помню, ведь раньше детей чипировали с 3 лет, а теперь же
Вышла поправка, махом ответила Роузи, отвернувшись от плиты и повернувшись к Крисстал своим приятным лицом, теперь можно хоть с самого рождения его вшивать, прямо в роддоме. Конечно, требуется разрешение родителей, но
Ясно, сказал Крисстал.
Когда Роузи, наконец, поднесла к столу завтрак из хлеба с яичницей, Крисстал с улыбкой на лице принялся завтракать, а вот семья Томаса к еде сначала не притрагивалась; они закрыли глаза, а спустя секунд тридцать Томас произнес:
Аминь.
Аминь подтвердила Роузи.
Аминь, уважительно покачивая головой, произнес Крисстал, молитва перед едой?
Да, ответил Томас, приступая к разрезанию яичницы на две части.
А вот Роузи есть не спешила; перед этим ей хотелось выговориться:
Теперь мы всей семьёй ходим в церковь и вы не представляете как изменилась наша жизнь. Это же такое благое деяние ходить к священникам и учиться у них такой значимой вещи, как жизнь во имя торжества закона Божьего. А ведь наше правительство и особенно наш благороднейший Король, которого так часто ругают в маргинальных кругах нашего города, такие духовные начинания поддерживают. Значит благороднейший заботиться не только о нашем материальном благополучии, но и о духовном тоже прямо святой, без доли иронии сказала она.
Крисстал в ответ кивал, еле сдерживая недоумение.
Вот сегодня тоже пойдем с сынулей, сказала Роузи, посмотрев на Томаса младшего.
В этот момент Крисстал вспомнил о молчаливом четырехлетнем мальчишке, который скромно сидел боку и будто бы был отторгнут невидимой стеной от всех остальных.
Ты чего такой грустный? спросил Крисстал у него.
Однако мальчик никак не отреагировал на слова.
Молчун он, скромненький мальчик. сказала Роузи потрепав его по густым приятным волосам.
Пусть молчит. Он мелкий еще, что бы говорить тут с нами. Ума у него мало и ничего путного он сейчас не скажет. Пусть взрослых слушает и соблюдает субординацию, с высокомерием, свойственным наглому взрослому, произнес Томас про своего сынулю.
Строго с тобой, сказал Крисстал, сделав немного печальное лицо.
Все вдруг уставились на этого ребёнка, а он опустил олову и продолжал смиренно молчать.
Да не строго. Просто он недавно мне нагрубил, и отец его отругал немного. По справедливости отругал! Ребенок должен быть послушен так церковь учит. Кстати, это и взрослых тоже касается. Как младенец должен служить своим родителям, так и взрослые должны служить церкви и правительству. Ну а для этого нужно много работать над собой, в церковь ходить и закон не нарушать. В общем жить в смирении со всем.
Почему то Крисстал вдруг воспринял эти слова как упрёк в свою сторону и немного нахмурил брови.
Может вы, сегодня пойдете с нами? спросила Роузи, перекладывая в свой ротик кусочек хлеба.
Нет, извините. Не болен я этим. Уж лучше зомбоящик посмотрю, чем пойду на дедов в балахоне любоваться, резко отказал наш герой.
Томас, улыбнувшись, сказал:
Не слышал ли новость одну? Не знаю: слухи это или правда. Говорят, что новый департамент полиции появиться. Что-то вроде «полиции нравов» Так вот те, кто не ходит, ни в церковь, ни в мечеть, ни в синагогу, короче, люди нерелигиозные, могут попасть в разряд потенциальных преступников. Мол, в церковь не ходишь можешь вести аморальный и противозаконный образ жизни Так что еще подумай над ее предложением, с улыбкой на лице закончил Томас, ласково щипнув своими толстыми пальчиками жену.
Эти слова уже всерьез раззадорили Крисстала, и он уже не мог оставить эти замечания в свой адрес и продолжать спокойно есть яичницу. Однако благодаря своему природному холоднокровию, он смог остаться довольно рассудительным.
Про полицию нравов я слышал еще когда в Академии учился, начал атаковать он, так вот, по-моему, всё это бредятина редкостная! Такие идеи возвращают нас в средние века; тогда женщин на костре сжигали за то, что она была чрезмерно красива. Конечно, я не думаю, что у них ума хватит учреждать такой орган, ведь это нарушит и без того попираемые права нашего населения А слух этот скорее всего, просто страшилка.
Про полицию нравов я слышал еще когда в Академии учился, начал атаковать он, так вот, по-моему, всё это бредятина редкостная! Такие идеи возвращают нас в средние века; тогда женщин на костре сжигали за то, что она была чрезмерно красива. Конечно, я не думаю, что у них ума хватит учреждать такой орган, ведь это нарушит и без того попираемые права нашего населения А слух этот скорее всего, просто страшилка.
И всё таки жаль, что тебя выгнали из Академии, с разочарованием произнес Томас.
Сказал он это, желая перевести разговор в другое русло, так как тема возвращения в средние века показалась ему очень болезненной и он, как ярый пацифист и человек очень неконфликтный, постарался избежать спора. А вот Роузи не желала соглашаться с мнением Крисстала, и жадно проглотив кусок твердого хлеба, резко возразила:
Никакая это не бредятина! Вон та дрянь, которая живет на первом этаже Мишель. Вытворяет она такое безобразие, что говорить стыдно и никакой управы на неё нет. А сделают полицию нравов и сразу же упекут ее за решетку, что бы знала.
Посмотрев на высокий, обеленный потолок Крисстал задумался, пытаясь вспомнить Мишель, с первого этажа; но он пришел к выводу, что не знает кто это.
И как же она творит своё безобразие? с иронией спросил он.
Призадумавшись, Роузи прикрыла ладонями уши младшего Томаса и тихо произнесла:
Блудом, проституцией, потом, убрав руки с ушей мальчика, Роузи продолжила, к ней каждый день сброд ходит; в основном юноши кстати. И все это знают, но ничего сделать не могут. Поэтому и нужна полиция нравов, а вы говорите не нужна.
В этом случае я согласен. Но ведь она просто закон нарушает, причём тут полиция нравов? Они как сказал ваш муж, будут в список подозреваемых заносить тех, кто не ходит по церквям. А я вот, например, не хочу туда идти, хоть и не атеист.
Слава Богу хоть так, выдохнув, сказала Роузи, а Крисстал продолжил свой напор:
А не хожу туда, потому что вижу там руку государственную. Будто бы не Господу я молиться прихожу, а Королю нашему; будто и не в храм Божий прихожу, а в дворец королевский. А иногда мне вообще думается, что все эти святые в сутанах прямо на правительство и работают.
Да правительство наше так прекрасно, что должны люди работать прежде всего на него и нет в этом ничего плохого, пискляво заявила Роузи, а возвращаясь к распутнице этой Мишель, стоит сказать, что раньше все люди жили в блуде, как и она. Даже не жили, а гнили в этом разврате, уподобляясь своим вожделением, грязным животным. Все заповеди нарушались и стали мы опускаться все ниже и ниже. Скатились даже до мерзкого либерализма, который и есть по природе своей содомия и разврат И только сильное наше правительство и Король вернули нам веру, духовность и благородный консерватизм. И почему же теперь не славить нам нашего Короля в церквях? Это же он своей властью избавил нас от эпохи гнилого либерализма, в которой дети не знали своих отцов.
Мужчины, воспитанные матерями одиночками, добавил Томас старший.
Да, именно так, подтвердила Роузи, вcпомните, как институт семьи погибал от этой псевдо свободы. Еще вчера наши отцы дышали этим смрадным запахом разврата и лжеценностей Даже омерзительные нацисты боролись с развратом, в отличие от грязных либералов, которые плевали в душу людям. Но это, как Садом и Гоморра, уже в прошлом, а теперь новой век и новая эпоха преобразований.
Вас послушаешь и такое ощущение, что других проблем кроме разврат у нас нет. Должны ли мы так глубоко людям в душу то лезть? нервно подергивая вилкой, спросил Крисстал.
Не решены все проблемы! согласилась Роузи, а всё из-за таких Мишель, которые молодых людей растлевают. Да разве придет наш спаситель, Мессия, к таким развратникам, как мы?
Крисстал от удивления приоткрыл рот и чуть не подавился куском хлеба; его непроницаемое, как камень, и умиротворённое, как море, лицо, вдруг дало сбой и стало совсем очевидно показывать эмоции. Такая реакция Крисстала была вызвана огромным удивлением; слова о приходе Мессии не только, впрочем, его удивили, но и приподняли его дух и задор. Так, он еще раз внимательно осмотрел Роузи и заметил, что одета она довольно вульгарно. Раньше он на это внимание не обращал, но услышав упоминание о спасителе, почему то стал пристально искать в этой женщине какой то изъян и нашел светлую полупрозрачную блузку, облегающую стройное женственное тело; Криссталу тотчас пришлось отвернуться, да бы не любоваться на маленькую грудь Роузи, виднеющуюся через светлую просвечивающуюся ткань.
Приход Мессии, то есть Иисуса? спросил Крисстал. Он посмотрел на Томаса, ожидая, что тот подключиться к разговору.
Однако Томас продолжал закладывать в рот булочки, не проявляя интереса к разговору и заставляя своей апатией еще больше злиться гостя.