Даже российские физические антропологи, усматривающие в расах объективную реальность, признают несовпадение классификаций человечества, опирающихся на разные биологические показатели (соматические, серологические, одонтологические, дерматоглифические и пр.)[394]. Правда, А. А. Зубов объясняет, что разные системы признаков свидетельствуют о различных эволюционных этапах истории человечества[395], но именно это и говорит о динамическом характере «расы» и ошибочности видеть в ней застывшую во времени биологическую категорию, как то предполагает «расовая теория». Поэтому многие современные западные биологи и физические антропологи отвергают традиционные расовые классификации, так как те рассматривали фенотип как нечто статичное и неизменное, мало учитывая текущие изменения и процессы адаптации. Вот почему сегодня даже некоторые сторонники расового подхода отказываются от прежних эссенциалистских представлений о расе и подчеркивают, что «акцент в изучении расовой вариативности сдвинулся со статичного, неадаптивного, типологического и компаративистского подхода к эволюционной и генетической перспективе. Сегодня расы или основные географические группировки нашего вида рассматриваются как возникшие в ходе человеческой адаптации под влиянием отбора в разных природных условиях»[396].
Наконец, развитие генетических исследований, показавших, что каждый так называемый «расовый признак» определяется несколькими разными генами, имеющими свои неповторимые ареалы, границы которых не совпадают, создало мощную научную опору для нового подхода и позволило сформулировать радикальный вывод о том, что «рас нет, а есть только клинальная изменчивость»[397]. Правда, клиналистский подход делает акцент лишь на единичных признаках, что неизбежно ведет к определенному редукционизму. Это уже встретило возражения, и сегодня более перспективным американским специалистам видится мультивариативный подход, учитывающий пространственное распределение нескольких полиморфных генетических особенностей. Однако и с этой точки зрения расовые категории видятся чересчур обобщенными, не позволяющими эффективно объяснять биологическое разнообразие человечества[398]. Сегодня, опираясь на огромное количество собранного и проанализированного генетического материала, американские генетики доказывают, что «вероятность того, что человеческая история была связана с генетически относительно гомогенными группами (расами), отличающимися по основным биологическим параметрам, не соответствует генетическим данным»[399]. В течение второй половины 19601970-х гг. польские антропологи тоже отказались от расовой типологии, долгие годы развивавшейся известным польским антропологом Яном Чекановским[400].
Сегодня российский антрополог В. Е. Дерябин отстаивает идею о дискретности антропологических групп и выступает против концепции клинальной изменчивости[401]. Однако его собственные работы говорят о том, что такие определения, как «дискретность» или «клинальная изменчивость», имеют относительный достаточно субъективный характер. Ведь, доказывая идею дискретности, Дерябин делал акцент на якобы отчетливой границе между северными и южными русскими[402]. Но в другой своей работе он писал о том, что «это разделение не носит резкого характера. Две полярные антропологические зоны соединены целым рядом переходных вариантов, и можно сказать, что при движении с северо-востока на юго-запад черты северных европеоидов постепенно ослабевают, а признаки южных усиливаются»[403]. То же самое наблюдается там, где русские издавна соседствуют с другими народами.
Впрочем, гораздо важнее тот факт, что своими работами Дерябин вслед за многими другими антропологами убедительно демонстрирует отсутствие строгой корреляции между антропологическим типом и языком. Так, в одном из рассмотренных им случаев как марийцы, так и башкиры оказались расколотыми между двумя разными антропологическими группами, в другом случае то же самое выявилось у финнов Финляндии, в третьем у азербайджанцев, в четвертом у грузин и т. д. Зато в арменоидный тип, наряду со значительной частью армян, попали греки Грузии и ассирийцы. Но армяне, живущие в Грузии, вошли в «южногрузинский вариант»[404]. Аналогичным образом, академик В. П. Алексеев, с одной стороны, писал о четырех четко выраженных антропологических типах на Кавказе, но, с другой, отмечал, что в промежуточных ареалах между ними везде встречались переходные формы, а в пределах каждого типа наблюдалась определенная географическая изменчивость[405]. Все это говорит как об интенсивности смешанных браков между соседними этническими группами, так и о процессах смены языка[406]. В любом случае приведенные факты свидетельствуют об отсутствии каких-либо серьезных оснований для отождествления культурно-языковых групп с биологическими популяциями.
Еще четверть века назад, опираясь на результаты новых генетических исследований, французский генетик Альбер Жакар писал: «Ответ генетики о значении слова раса категоричен: в отношении человека не может быть объективного и устойчивого определения этой концепции»[407]. В течение последних десятилетий этот подход завоевал признание у многих западных генетиков и физических антропологов[408], и его обсуждение включается в образовательные программы. В то же время американские антропологи признают, что сегодня расовая проблематика сохраняет свое значение в общественно-политическом дискурсе. Что же касается ее естественно-научного содержания, то его связывают с устаревшим типологическим подходом, который, по мнению многих американских специалистов, утратил свои эвристические потенции. Вместо этого американские генетики и физические антропологи концентрируют свое внимание на изучении биологической вариативности человечества и ее причин. При этом большая роль отводится изменчивости вследствие адаптации к условиям окружающей среды[409].
Любопытно, что советские физические антропологи высказывали сходные соображения еще в 1930-х гг. Например, в те годы В. В. Бунак подчеркивал условность расовых классификаций и отсутствие «чистых рас». Фактически тогда он вплотную подошел к понятию «клинальной изменчивости». Он писал: «Вместо преобладающей у животных прерывистой разграниченности форм, у человека соматическая изменчивость приобретает непрерывный характер, вариации одного типа частично заходят в область вариаций другого. Иногда внутригрупповая изменчивость достигает даже размеров межгрупповой, т. е. в пределах одной группы встречаются индивидуумы, различающиеся в такой же степени, как разные типы Т. о., понятие раса у современного человека имеет динамический характер»[410]. Он указывал на исключительно историческое значение расовых категорий как определенного преходящего момента эволюционных изменений[411]. Тогда же другой физический антрополог Г. И. Петров подчеркивал условность границ между расами и называл расы «исторически слагающимися категориями»[412]. И этот принцип «историзма расы» разделяется современными российскими антропологами, основывающими на нем свой подход к изучению проблем этногенеза[413].
Так, например, А. А. Зубов считает, что «расовое разнообразие человечества есть этап подвидовой дифференциации единого вида Homo sapiens»[414]. Для него расы это «несформировавшиеся подвиды», причем именно динамичная история человечества не позволяет им окончательно сформироваться. В более ранней работе он пришел к выводу о том, что «различия между расами ниже подвидовых», что «весь конгломерат современных рас выступает как единое целое, единый подвид» и в этом смысле можно заключить, что «рас нет». Однако, несмотря на это, он все же счел неверным отрицать факт существования расовых различий[415]. В другой работе он признал «некоторую условность и субъективность выделения расовых таксонов», а также и условность границ между расовыми типами. Признал он и несовершенство антропометрических методик. Однако при этом он полагал, что негативное отношение к «этнорасовым исследованиям» было вызвано скорее этическими, чем научными соображениями[416].
Между тем, при всей важности этической проблемы, вовсе не она служит главной причиной охлаждения многих западных исследователей к понятию «расы». Например, останавливаясь на случае с К. Куном, американские антропологи отмечают, что «он подвергся нападкам с научных позиций, которые, сохраняя свою правомочность, имели социальную мотивацию»[417]. Сегодня существует огромная критическая литература, показывающая не только слабость многих популярных прежде методик и интерпретаций, но и случаи прямых подлогов и манипуляций, свойственных «научному расизму»[418]. Зубов совершенно правильно подчеркивал отсутствие жесткой связи между реальной этнической группой и «расовым типом» и отмечал статистический характер такой связи. Речь может идти лишь о сгустках каких-либо биологических особенностей, но их связь с этничностью является весьма опосредованной и неопределенной. Поэтому в середине 1990-х гг., подводя итог обсуждению термина «раса», Зубов счел его устаревшим и предложил заменить его понятием «антропологический тип»[419]. Однако в более поздней работе он снова объявил расу «объективной биологической реальностью»[420].
Некоторые современные генетики также придерживаются консервативной позиции и полагают, что расы реально существуют. Однако и для них расы представляются большими популяциями в пределах одного вида. При этом они соглашаются с радикалами в том, что, во-первых, наибольшие генетические различия (более 80 %) отмечаются именно внутри больших рас, а не между ними[421], а во-вторых, расы не являются абсолютными изолятами, и между ними существуют переходные группы, т. е. наблюдается все та же клинальная изменчивость. Выяснилось, что популяции отличаются не какими-то уникальными генотипами, а в основном лишь частотой тех или иных аллелей. Кроме того, расовые различия оказались связанными с генетически инертными показателями, не влияющими на основные биологические функции людей. В целом же отдельные индивиды, к какой бы расе они ни относились, меньше отличаются друг от друга генетически, чем шимпанзе из одного стада. По заключению генетиков, «расы и внутрирасовые этнические группы хотя и реальная, но не застывшая категория, не разделяющая людей по существенным, глубинным биологическим свойствам. Этническая, в том числе расовая принадлежность понятие историческое, эволюционное Генетические различия между расами и другими этническими группами существуют, но они не столь значительны, чтобы свидетельствовать о биологическом неравенстве: они эволюционно возникли и способны эволюционно изменяться»[422].
Изучение частот генов у разных народов показывает, что различия между антропологическими типами касаются лишь второстепенных признаков, которые встречаются в одних группах чаще, чем в других. Поэтому, беря за основу разные генетические маркеры, можно весьма по-разному группировать популяции[423]. Например, по словам А. Жакара, по меланину чернокожее население будет существенно отличаться от всего остального человечества. Но по иммунологической системе HL-A европейцы вместе с чернокожими африканцами будут противостоять азиатам и эскимосам[424]. Иными словами, современные генетики полностью подтверждают вывод, к которому В. В. Бунак пришел еще семьдесят лет назад[425].