И ныне Дуб у Лукоморья. Сказки и басни - Люссия Оберст 2 стр.

А Меланья той порой
Коврик ткала непростой,
Там причудливый узор 
Диво! Не оторвешь взор.
Нити золотом сверкали,
Словно из каменьев ткали.
Тут посмотришь, будто ночь
Выгоняет солнце прочь.
Звезды ясные горят 
Меж собою говорят.
А на нижней стороне 
Солнце светит в ясном дне.
Из цветов дивной узор
Украшает весь ковер.
Да цыганочка мила,
Мастерицею слыла,
Даром что она творила 
Радость для души дарила.
За занятием она
Просидела дотемна
Во врата вдруг постучали,
Ткать ковер ей помешали.
Показалось странным ей,
Кто стучится в гости к ней?
Ведь обычно старики
Не поднимут и руки,
Чтоб по дереву долбить.
«Кто же это может быть?»
Встала и пошла она
Открывать врата сама,
Чтобы пряху не будить,
Ей пришлось самой открыть.

Как открыла  обомлела
В первый раз она глядела
На одежды царских слуг.
Вдруг схватил ее испуг.
«Что случилось? Кто вы есть?»
«Вы впустите, дайте сесть,
И мы сразу поясним,
Кто мы есть, чего хотим.»
Меланья долго не ждала
И по двору их провела.
И пригласила войти в дом 
Узнать, пришли ли к ним с добром

Вошли в дом трое царских слуг.
Их просто так не встретишь вдруг 
Людей из царского двора
«Ну что ж,  сказал один,  пора,
Не будем заставлять вас ждать.
Должны вам должное отдать.
Направил нас к вам с просьбой царь,
Прислал он драгоценный ларь,
А в нем гостинец небольшой 
С сердечком перстень золотой.
Просил он вас прийти к нему:
Платок понравился ему.
Желает он такой платок 
Узор прекрасный как цветок.
Платок ткать будешь у царя,
Соткала чтоб его не зря.
Преподнесешь царю сама,
Неделя сроку лишь дана.
Все время гостем будешь жить,
О пряхе можешь не тужить,
Она спокойно может спать,
И мы не станем ей мешать.»
Царь передал подарок ей
Подали бусы из камней
И снеди полную корзину.
«А вот поставишь в погреб вина 
Четыре амфоры с вином
Внесли ночные гости в дом
И в погреб помогли спустить.
 Вино на свадьбе будешь пить, 
Так пошутил один из слуг.
Заметив на лице испуг,
Сказал Меланье:  Не боись,
Ты нехороших берегись.
Тебя в обиду не дадим
И никому не отдадим.
Твои прекрасные глаза
Как будто с молнией гроза,
Они сверкают в темноте
Да будет мне, уж полноте,
Заговорился я, небось,
А на дворе темнеет ночь.
Идти нам надо ко двору,
Бог даст, заявимся к утру.»

Меланья быстро поднялась,
Пошла в светелку, собралась.
Ковер готовый натянула,
Сняла с гребенки и взмахнула
По комнате прошелся блик
И осветил Меланьи лик.
Она ковер слегка сложила
И вместе с пряжей заложила
В котомку льняну на плечо.
Пылали свечи горячо
И в отражение глядя,
Тушила свечи, уходя.
В светелке потемнело,
Меланья побледнела:
На месте зеркала сего
Был образ паренька того.
Меланья испустила крик
И к слугам побежала вмиг.

Дворцовы слуги у ворот
Стояли молча, закрыв рот.
И каждый думал о своем:
О жизни и о том о сем
Очнуться их заставил крик 
Меланья выскочила вмиг.
«Что-то случилось?»
«Ничего. Свеча погасла  и всего.»
Было прохладно и темно,
В селе все спали уж давно,
И только четверо людей
Шли впереди своих теней.
Луна сияла высоко,
Идти дорогой далеко.
Из леса филин ухал,
Будто слова пробухал:
«Ух-ух-ух, я дух, дух, дух,
Ух-ух-ух, я дух, дух, дух».
Немного жутко было,
Меланья шла уныло
И вот один из царских слуг
Стал напевать чего-то вдруг.
Всем стало веселее,
На небе уж светлее
Еще не занялась заря,
Они вошли во двор царя.

Не занялась еще заря,
Как разбудили вдруг царя
И сообщили, что пришли,
К царю цыганку привели.
Покряхтел наш царь и встал,
Одеваться он не стал,
Лишь накинул свой халат,
Молча вышел из палат.
Свечи в зале том горели
И глаза царя узрели,
Что красавица стоит,
С грустью смотрит и молчит.
Поднесли царю ковер,
Где Меланьский был узор.
Все глаза царь протирает,
Стоит, думает, гадает:
Иль во сне, иль наяву,
Постучал себя по лбу.
Боль почуяв, понял он,
Это вовсе был не сон.
Царь цыганке поразился,
Только глянул и влюбился
Волоса чернее ночи;
Молнией сверкали очи,
Брови тонкие дугой
И ресницы  бахромой;
Очень длинные ресницы
Украшали лик девицы,
Губы алые с каймой,
Кожа  персик молодой
Загляделся царь, забыл,
Что царем когда-то был.
Тут Меланья подошла,
Будто лебедем плыла
Царь как вкопанный стоял,
О чем спрашивать  не знал.
Вдруг средь слуг кто-то чихнул
Наш царь вздрогнул и вздохнул,
И, очнувшись, обронил,
Чем он слуг и удивил.
«Где я только ни бывал,
Но такого не видал
Шаль  невиданный узор!
Просто диво  не ковер!
И при всех я говорю,
Чем ты скажешь  одарю.
Жить ты будешь во дворце», 
Заявил наш царь в конце.
Вскоре спаленку нашли,
Туда гостью отвели.
И оставили одну,
Чтоб готовилась ко сну.

Наутро наш Матвей с царем
Судачили о том о сем
Оставим их мужской базар,
Посмотрим лучше, какой дар
Наш царь решил преподнести
Матвею все не унести:
В награду царь отдал волов
Почти десятка два голов;
В придачу пять мешков зерна,
Два полных ржи, один  пшена;
Еще гречихи и овса.
Матвей воскликнул: «Чудеса!
Неужто это все мое?
Теперь-то житиё-бытьё
Как в радость будет беднякам!
Я всю награду им раздам.»
Не верил Царь своим ушам
И хлопнул Птицу по плечам.
«Ты что такое говоришь?
Ты дело это зря творишь
Богатство хочешь раздарить?
А сам-то как ты будешь жить?»
Матвей от радости сияет.
«О том не ведаю, Бог знает.
Хочу лишь радость беднякам
Доставить. Стукнем по рукам?»
«Постой, постой,  наш царь сказал,
 Негоже так,  он продолжал:
 Тебе же все  для одного
Стараюсь, ну а ты  того? 
По лбу он стукнул сам себе.
 Скажи, что подарить тебе?»
Царь все никак не мог понять,
Как можно просто так раздать?

Матвей подумал и сказал:
«Хочу, чтоб ты пообещал,
Уж если будет худо мне 
Всегда принять меня к себе.
А ежель сможешь ты помочь,
То бьемся по рукам, не прочь?»
На Птицу царь наш поглядел,
Подумал: «Парень обалдел».
Но в просьбе сей не отказал,
Матвею руку он пожал.

Цыганка во дворце живет
И в комнате платочек ткет.
Меланьский чудный там узор 
Вот диво! Не оторвешь взор.
Никто ее не беспокоил,
Не заходил в ее покои,
Служанка только иногда
Ее тревожила  тогда,
Когда еду ей приносила,
Поднос обратно уносила.
Три дня Меланьюшка плела
И все три ночи не спала.
А на четвертый день в окно,
Там было не совсем темно,
Она увидела царя,
Да видно выглянула зря:
Вблизи с царем стоял Матвей
У дома, около дверей
Меланья вскрикнула: «О боже,
Со мной твориться может что же?
Я за работою, наверно,
С ума сошла уж достоверно.»
Но, без сомненья, образ сей
Являлся в зеркале пред ней.
А явь есть явь, и никуда
От этого не деться, да

Вот уж пятый день проходит,
А за ним шестой подходит,
За работой непростой
Просидела день шестой.
К ночи был готов платок 
Чудо! Дивовный цветок.
Завтра будет день седьмой,
Выйти нужно ей самой.
И Меланьюшке не спится:
Во дворце, как в клетке птица.
Не хотелось поутру
Ей являться ко двору.

Царь Меланью не забудет,
День шестой уж скоро будет 
Не тревожит он ее,
Только думает свое.
Царь спокойно спать не может,
Все его сомненье гложет:
Поступает он не так?
Жить по-старому? Никак
Без цыганки он не может.
И опять сомненье гложет
Царь немного огорчился:
«Может, рано я женился?»
И страдает он о том,
Что в цыганочку влюблен.
Как тут было не влюбиться:
Хороша была девица!

Наутро следующего дня
Царю послышалась возня
Он встал и выглянул в окно.
Сияло солнышко давно,
А на дворе людей полно.
«Видать, поспать не суждено», 
Вздохнул наш царь, стал одеваться,
На люди чтобы показаться.
Ему слуга помочь пришел,
Оделся царь, во двор пошел.

Томились люди в ожидании 
Чье царь наш выберет старанье,
Кому же выпадет удача?
Но, видно, трудная задача 
Искать царю средь всех работ,
Что лучше  выбрать без забот.

На дворе все были в сборе.
Появился царь наш вскоре
И царица с ним пришла,
Двух служанок привела.
Огляделся царь вокруг 
Не нашел цыганки вдруг,
Подавив в себе испуг,
Подозвал тихонько слуг,
Чтоб те в девичью пошли
И Меланью привели.
А Меланьюшка закрылась,
В своей спальне притаилась:
Разболелась голова,
Ни жива и ни мертва
Час предчувствуя столь важный,
Так старалась стать отважной.
«Лучше б про меня забыли» 
У Меланья мысли были.
За дверьми шаги слышны
«Вот прийти за мной должны»
В дверь стучаться кто-то стал.
Страх цыганку вновь сковал.
«Открывайте, царь вас ждет:
Не нашел вас и зовет,
Но возьмите свой ковер
И платок  чудной узор.
Собирайтесь, мы вас ждем,
Вместе ко двору пойдем.»
Меланьюшка пришла в себя
И, мельком в зеркальце глядя,
Решила для себя одно:
Уж коли ей судьбой дано 
Зачем головушку ломать?
Чему уж быть  не миновать.
Тут зеркальце ей «улыбнулось»,
Меланья сразу встрепенулась,
Погладив зеркальце рукой;
Сверкнул вдруг перстень золотой 
Подарок нашего царя.
И отраженью говоря,
Меланья молвила: «Пора
Тебе явиться у двора.»
Взяла она платок, ковер,
Пошла со слугами во двор.

Царь все работы перебрал,
Творенья лучшие назвал,
А слуги выставили враз
Работы лучших напоказ.
Царица выбрала златые
Часы песочные большие;
И мастер рядом с ними встал,
Фадеем он себя назвал.
Награду царь ему вручил:
Златую цепь тот получил,
В придачу где-то шесть голов
Больших, откормленных волов.
Труба резная звездочета,
Все можно с высоты полета
До мелочей переглядеть
Царь приказал ему надеть
Халат свой, золотом расшитый.
«Теперь ты будешь знаменитый,
В моем дворце ты будешь жить,
По звездам правду говорить».
Еще кого-то не забыли,
Награды тоже им вручили;
А вот родное колесо 
Матвей наш вышел на крыльцо.
Представился и поклонился,
Услышав шум, посторонился
Меланья наша из-за слуг
Навстречу Птице вышла вдруг.
Глазами встретились они,
Застыли, будто бы одни
Стояли  никого кругом,
Лишь птицы в небе голубом
Свои им песни щебетали
Прошло мгновенье  все устали
И стали шумно уж галдеть.
Матвей не знал, куда глядеть,
В толпе исчезнуть он решил,
Но лик Меланьи не забыл.

Наш царь цыганку подозвал,
При всех Меланьюшкой назвал
И расхвалил ее платок,
Как распустившийся цветок.
Затем наш царь взмахнул ковром.
«Не быть мне никогда царем 
Кто сможет так еще соткать!
Таких искусниц не сыскать,
Во всей округе не найдешь!
Ты во дворец к нам жить пойдешь.
Тебя чем хочешь одарю»
«Покорнейше благодарю,
Но жизнь на воле мне дороже,
Сидеть, как в клетке, мне негоже», 
Ему Меланья отвечает.
А царь уж в ней души не чает,
Воскликнул: «Я не отпущу,
Чтоб рядом ты была  хочу!» Царица
странно посмотрела: Соперницу себе
узрела.
Став подговаривать царя,
Что оставляет ее зря,
И не к добру эта затея:
Она цыганка, ворожея.
Матвей с Меланьи глаз не сводит,
Среди толпы он нервно ходит.
Цыганка, опустив глаза, Стояла,
потекла слеза
По нежной, будто шелк, щеке
Матвей стоял невдалеке, Быстрей,
по доброте своей, Пробрался
сквозь толпу людей И за Меланью
заступился 
На батюшку он ополчился:
«Простите меня, царь, царица, Но,
видно, плачет уж девица,
А это же для вас позор,  Матвей
глядел царю в укор.
 Быть может, чувствует она, Что
во дворце жить не должна. Ее не
вправе вы держать, Извольте ей
награду дать
И с миром отпустить домой.
Я прав? Ведь был указ такой?»
Наш царь сквозь зубы процедил:
«Скажи спасибо, что мне мил, А
громче молвил:  Хорошо,
Согласна может ты на то,
Что погостишь у нас ты вволю,
Допустим месяц, два, не боле.
И маменьку ты навестишь 
Сегодня все ей объяснишь.
И скажешь маменьке своей 
Нуждаться не в чем будет ей»
Царица молча усмехнулась,
Привстала, мягко улыбнулась,
Сказала: «Милый наш Матвей,
Не откажи мне в просьбе сей.
Я от такого колеса
Поверила и в чудеса.
Хочу, чтоб ты мне рассказал,
Как колесо ты то создал.
Мой милый, погости немного, 
А на цыганку глядя строго,
 Меланье другом милым будешь,
Мне тоже, ежель не забудешь».
Матвей от радости своей
Свое согласье дал скорей.