Войдя в жилище Вайна, парень сразу ощутил неладное. В доме витал незнакомый, чужой запах. Из темного угла высунулась большая оскаленная морда. Послышалось утробное и явно враждебное рычание. Волосы на голове Берта встали дыбом, и он замер. На середину комнаты вышел огромный, размером с небольшого теленка, северный волкодав. Вайн умел преподносить сюрпризы.
Чутье в очередной раз подсказывало парню: злобное поведение животного было связано отнюдь не с личным неприятием Берта как человека. Эти сильные собаки были приручены давным-давно и жили бок о бок с его народом уже многие века, помогая добывать пищу и защищать родные поселения, разделяя вместе все тяготы суровой жизни. Поэтому пес, показывающий зубы, заставлял задуматься: либо убийца волков заразился бешенством, либо в дом сумел пробраться чужой. Сейчас «чужим» ожидаемо стал Берт. Огромный пес учуял запах варгальда, и это привело его в ярость.
Но и в парне закипела злость. Какая-то другая, прежде не знакомая ему черта пробудилась в груди и рвалась в мир. В глазах вспыхнул огонь, зрачки стали шире. Вместо того чтобы отступить, Берт шагнул вперед и впился взглядом в глаза собаки. Он чувствовал ее жаркое дыхание, слышал стук сердца, ощущал ее примитивные мысли.
Зверь внутри парня начал проявлять себя. Берт почувствовал, как под невидимым гнетом ломается и сминается воля животного, а злость переходит в страх и покорность. Происшедшее точь-в-точь походило на увиденное его отрядом в лесу, перед встречей с варгальдом: волкодав опустил уши, заскулил и попятился назад. В доме остался лишь один хищник.
Загнав свое новое «я» обратно в клетку, Берт открыл засовы и откинул крышку погреба. Он нисколько не удивился, увидев, что внизу лежат два полуголых тела и мирно спят в обнимку. Запах старого друга безошибочно подсказал ему, что Орсе ничего не угрожает. Их спящие лица выглядели такими безмятежными и счастливыми, что парень не мог не улыбнуться и не порадоваться за новую пару. У этих двоих все было впереди. Берт вспомнил прикосновения своей Сигги, и в нем проснулось щемящее чувство зависти, от которого, к своему стыду, как он ни старался, не мог избавиться. Берт загрустил. Впервые после того, как окончательно понял: он зверь.
Загнав свое новое «я» обратно в клетку, Берт открыл засовы и откинул крышку погреба. Он нисколько не удивился, увидев, что внизу лежат два полуголых тела и мирно спят в обнимку. Запах старого друга безошибочно подсказал ему, что Орсе ничего не угрожает. Их спящие лица выглядели такими безмятежными и счастливыми, что парень не мог не улыбнуться и не порадоваться за новую пару. У этих двоих все было впереди. Берт вспомнил прикосновения своей Сигги, и в нем проснулось щемящее чувство зависти, от которого, к своему стыду, как он ни старался, не мог избавиться. Берт загрустил. Впервые после того, как окончательно понял: он зверь.
Последующие дни пролетели быстро. Берт окончательно привык к своей обостренной чувствительности и научился без проблем ладить с животными. Большинство из них, завидев его впервые, вели себя не слишком дружелюбно, но, познакомившись поближе с тем, кто скрывался внутри, признавали его неоспоримое главенство.
Он все так же прибегал на перевязку к Хельге, заходил в кузницу, разговаривал с Вьёрдом и Омундом, обсуждая свою последнюю работу, заслужившую высочайшую оценку мастера, навещал Гроя, с появлением Орсы полностью переставшего замечать лишения, которым подвергал его Говорящий-с-предками. Воительница практически не покидала заключенного, и потому холодный подвал весьма быстро превратился в место для жарких свиданий.
Но и Берт не терял времени даром. Встречи с Сигги проходили не менее горячо в объятиях и ласках любимой. В страстные моменты Берт забывал обо всем, что его тревожило, полностью отдавшись девушке и сосредоточив внимание и заботу на обворожительной подружке. Разумеется, пару связала не только физическая близость. Они могли часами разговаривать обо всем на свете, постепенно открываясь друг другу и делясь мечтами и мыслями. Прошло всего несколько дней, но влюбленным казалось, они знали друг друга вечность: удивительная легкость в общении, полное взаимопонимание, необъяснимая чуткость они улавливали малейшие перемены в настроении друг друга все это притянуло, объединило и под огнем любви слило воедино два молодых горячих сердца.
Наконец подошел тот самый день, когда Вайн собирался объявить жителям Риквена о судьбе героя, своей рукой оборвавшего жизнь чудовища. Это означало, что для Гроя пришло время последнего испытания.
В назначенный час, готовый исполнить нелегкое поручение, Берт подошел к дому шамана. Навстречу ему вышла Орса.
Пожалуйста, полегче с ним, тихо попросила девушка.
Она как-то ссутулилась и старалась не смотреть на Берта. Сестру Сигги одолевали сомнения и страх за судьбу пленника. Очень скоро она узнает, суждено ли ей еще раз ощутить на губах его грубый, но страстный поцелуй и вновь почувствовать себя защищенной под укрытием крепких мышц. Или же, как того требует суровый дух времени, их счастье рухнет и растворится в боли потери.
Не переживай, все будет хорошо. Вот увидишь, ободряющая улыбка парня осталась без ответа, и девушка, скрестив руки на груди, молча ушла.
Берту очень хотелось сказать ей, что волноваться не о чем и самое страшное, что может произойти, это нешуточная ссора старых друзей, которую, без сомнений, излечит время. По крайней мере, он так надеялся. Ведь Грой остался человеком. Берт это знал, но, к сожалению, не мог никому поведать. Поэтому, проводя Орсу взглядом, он зашел в жилище, получил последние наставления Говорящего-с-предками и спустился вниз.
Берт нашел друга сидящим на стуле. Точнее, привязанным к нему толстыми веревками. Несмотря на то что Грой был одним из сильнейших людей в Риквене, даже ему вряд ли бы удалось выпутаться из этих силков. Все, что он мог сделать, пошевелить пальцами рук и повернуть голову. Вспомнив Рогвельда, оставленного в похожем положении, Берт сразу понял: работа Орсы. Видимо, пара дорожила каждым мгновением, проведенным вместе, и потому даже эту тяжкую обязанность воительница взяла на себя, чтобы подарить им обоим еще немного времени.
О, Берт! Давненько тебя не видел, блеснул зубами короткостриженый здоровяк.
За дни, проведенные в неволе, он успел обрасти грубой щетиной и пропитался таким запахом, что Берту оставалось лишь догадываться, как его терпела Орса, постоянно находясь рядом.