Отложив книги в сторону, она отправлялась к дивану, заглянув под который, извлекала из-под него поленья. Они всегда там лежали. Ей было известно, что это материал для будущих фигурок и рамок. Тома уже легко могла различать породы дерева и знала, каков срок выдержки у той или иной деревяшки. Самым древним было полено из груши, его выдержка близилась к семи годам. Его Тома держала в руках дольше, чем все остальные. Груша не крошится. Эта порода дерева хорошо подходит для работы с мелкими деталями, например, с чертами рожиц у фигурок. Орех самая твердая порода дерева, в работе с ним нужен специальный инструмент, так как сложности возникают уже при нанесении контуров будущего изделия. Знала Тамара, из какого состава получается насыщенный коричневый цвет изделия или светлый, почти желтый, под дуб. Все это в свое время ей рассказала Анна.
Мир творчества был для Томы однозначно привлекателен. Под чьим-нибудь четким руководством она с удовольствием занялась бы и резьбой по дереву, и рисованием, но никто ею не руководил. У Анны было своих дел по горло. А родители занимались наукой и не имели ничего общего с творческим началом. Оставалась литература. Здесь Томе никто не был нужен. Читала она много и с удовольствием. Но читать произведения, задаваемые в школе, ей мешало слово «надо». Одно дело читать просто для своего удовольствия, и совсем иное по программе, для оценки. Это ей было не по душе.
Мир творчества был для Томы однозначно привлекателен. Под чьим-нибудь четким руководством она с удовольствием занялась бы и резьбой по дереву, и рисованием, но никто ею не руководил. У Анны было своих дел по горло. А родители занимались наукой и не имели ничего общего с творческим началом. Оставалась литература. Здесь Томе никто не был нужен. Читала она много и с удовольствием. Но читать произведения, задаваемые в школе, ей мешало слово «надо». Одно дело читать просто для своего удовольствия, и совсем иное по программе, для оценки. Это ей было не по душе.
Как-то им задали «Войну и мир» Толстого. Приступать к чтению Тамара не спешила. Время шло, а она только косилась на том огромной толщины, который стоял на полке. Когда на выполнение задания оставалось меньше недели, она взяла книгу в руки. Смекнув, что к чему, девочка уверенно перелистывала все главы о войне и внимательно вчитывалась в события, относящиеся к миру. На уроке Тамара была активна, в результате чего получила «отлично». Она осталась довольна собой и результатом своей «изобретательности». Данный метод она взяла на заметку, и в дальнейшем пользовалась им сполна. С тех пор целиком она не прочла ни одного произведения, заданного в школе.
Враги-учителя в школе не давали заниматься тем, чем хочется. Поэтому любое домашнее задание Тома выполняла кое-как, а порой не выполняла вовсе. Приходилось выкручиваться, где-то подглядывать, иногда списывать. Как правило, заработать «хорошо» вместо «неудовлетворительно» выходило. Так она и делала. Такова была ее стратегия. Успеваемость девочки была удовлетворительной. Большего от нее и не требовали. Родители предоставили ей полную свободу и в учебный процесс не вмешивались.
Глава 3
Тома вышла из поликлиники на улицу. Шел первый в этом году снег. Крупные хлопья кружили в воздухе. Уже стемнело. Люди быстрым шагом направлялись к станции и спускались в метро. Девушка остановилась. Воспоминания обрушились на нее, как снежная лавина. Она обернулась. Всего в нескольких метрах от поликлиники за забором начиналась территория больницы, на которой по-прежнему находилось невзрачное двухэтажное здание. В груди у нее защемило.
«Каждое утро изо дня в день я проезжала мимо, а сколько раз я бывала рядом!». Сердце застучало так, словно и не было всех этих лет, как будто это было только вчера! Отчетливо одна за другой всплывали детали. Она будто бы снова ощутила на себе внимательный взгляд Нины Дмитриевны, который не раз задерживался на ней, на застенчивой и крайне смущенной девочке.
«Где же мне теперь искать ее?! в панике подумала Тома, может, обратиться в отдел кадров? Давно это было, но должны же там храниться личные дела сотрудников! Мне бы узнать фамилию, и тогда у меня будет шанс! Тогда я начну поиск! Интересно, я даже не знаю ее фамилии Ничего удивительного, при приеме фамилия фигурировала моя. А ее все звали по имени-отчеству».
Тома хлопнула себя по лбу. У нее же был номер домашнего телефона! Конечно! Ей вручили его лично со словами: «Звонить в случае чего». Она отправилась домой с настойчиво пульсирующей мыслью: «Телефон! Где-то должен быть записан номер телефона!» Тем временем внутренний монолог не смолкал: «Сколько хочется сказать! А тогда, что я могла сказать тогда? Чем могла заинтересовать? Нет, что-то же я все-таки говорила, порой даже без умолку! Интересно, что Сейчас уж не вспомню. И дело вовсе не в памяти в осознанности», поймав себя на том, что разговаривает сама с собой вслух, девушка огляделась по сторонам и ускорила шаг.
Тома бросилась к стеллажу, ключи остались в двери. Перелистав все старые записные книжки, она все же отыскала запись. На страничке с буквой «н» было аккуратно выведено «Нина Дмитриевна». Была и фамилия.
Да вот же! воскликнула Тома.
Теперь ей были известны и номер телефона и фамилия Нины Дмитриевны. И не понадобилось обращаться в отдел кадров. Имелся и запасной план на случай, если с отделом кадров не выйдет. Тогда она попробовала бы разыскать маму одной своей бывшей одноклассницы. С Ниной Дмитриевной ее свела именно она.
Дрожащей рукой Тома набрала номер. В трубке раздался длинный гудок. Она почувствовала пульсацию в висках. Трубку сняла какая-то женщина, и это был голос не Нины Дмитриевны. Его Тома узнала бы.
«Но кто же это? разочаровано подумала Тома. Голос пожилой дамы может, это свекровь? Точно! Нина Дмитриевна как-то упоминала о свекрови!»
«Но кто же это? разочаровано подумала Тома. Голос пожилой дамы может, это свекровь? Точно! Нина Дмитриевна как-то упоминала о свекрови!»
Воодушевившись, Тома произносит заветное имя, и в трубке раздается приговор:
Здесь таких нет.
Это номер пятьдесят четыре, десять? спрашивает в надежде, что ошиблась, девушка.
Да, это наш номер, отвечает пожилая дама, и уже хочет повесить трубку.
Простите, не отпускает Тома, но здесь же раньше жила Нина Дмитриевна?
Жила, но они продали квартиру, отрезала пожилая дама.
А нового номера вам Нина Дмитриевна не оставила?
Нет.
Спасибо
Да, в общем-то, не за что.
Тома все еще держала в руке трубку. В ней раздавались короткие гудки. Очнувшись от раздумий, она вспомнила, что не закрыла входную дверь.
Глава 4
Тома отлично помнила, как стояла перед дверью приемного отделения, как сердце отбивало ритм, а в руках, которых уже не чувствовала от холода, она держала цветы. Она долго собиралась с духом, наконец вошла. Окошко, в которое обращались посетители, было прикрыто. В помещении стоял гул, все лавки были заняты. Тома топталась на месте.
Когда она пришла сюда впервые, казалось, что в этом унылом здании нет ни души. Было совершенно пусто и тихо. Звук закрывшейся за ней двери подхватило эхо и унесло куда-то в конец коридора, откуда потом появилась служащая.
Цветы она старалась спрятать за спиной. Казалось, на нее все смотрят, но никто не смотрел. На нее никто не обратил никакого внимания. Все были заняты своими делами. Было время посещений. Пациенток легко можно было вычислить по махровым домашним халатам. Посетители сидели в верхней одежде. В большинстве своем это были мужчины. Вид у них был растерянный. В этой их растерянности проглядывалось что-то детское: как нашалившие дети, они проявляли послушание и кротость. Им явно хотелось вернуть своих женщин обратно домой. За время их отсутствия они успели оценить ту заботу и опеку, которыми были окружены. На себе они ощутили отсутствие женских рук. На них навалились быт и заботы, которые изо дня в день безропотно выполняли их половинки и о которых они не подозревали все это время. С понурым видом они сидели рядом со своими пассиями. Те же, наоборот, все как одна бодрились, были веселы и даже здесь, в больнице, старались позаботиться о своих детях, больших и малых. Убедившись, что все накормлены и сыты, они отправятся обратно в палату на вечерний обход. Его проводит дежурный врач. Причины пребывания здесь у всех разные. И каждая хочет скорее выписаться, быстрее вернуться домой. Мысли Томы прервала появившаяся в окошке дежурная.
Вам кого?
Мне Нину Дмитриевну увидеть, произносит Тома еле слышно.
Нину Дмитриевну? удивленно переспрашивает лицо в окошке. Вы пациентка? Как ваша фамилия?
Нет, я по личному вопросу, еще тише отвечает Тома.
Сейчас позову, ожидайте.
Прикрыв окошко, дежурная удалилась. Тома осталась ждать. Мысли перенесли ее в палату, и она представила, как туда заходит Нина Дмитриевна. У этих женщин будет возможность увидеть ее вечером, перед сном. «Неужели я завидую им? Нет, конечно, нет! Сейчас и я увижу Нину Дмитриевну, и на этот раз не придется испытывать никаких неудобств и стыда, которые были в день нашего с ней знакомства!» Кроме стыда и стеснения было еще что-то третье, что-то, чего Тома еще не могла в себе понять. Это и привело ее в эти стены снова. Ей снова захотелось оказаться возле Нины Дмитриевны, в ее власти, под ее опекой. Тогда рядом с этой женщиной ей вдруг стало удивительно спокойно. Реальность и время стерлись. Возле нее стоял профессионал. Уверенность и решительность чувствовались в каждом ее жесте, в каждом движении. И странное дело, оказавшись на гинекологическом кресле, впервые в жизни она почувствовала себя такой защищенной! Лежала она с закрытыми глазами. Халат Нины Дмитриевны коснулся ее ноги, затем она почувствовала прикосновение и услышала уже полюбившийся ей низкий голос: «Сейчас будет немного неприятно, но потерпи». Тома напряглась и зажмурилась еще больше. Ей казалось, что она вытерпит все на свете, лишь бы не ударить лицом в грязь перед этой красивой женщиной. После совершенно случайно вырвавшегося стона, она больше не пикнула.
Пожалуйста, расслабься, я уже почти закончила.
Дискомфорт вдруг исчез, звякнул металл.
Дискомфорт вдруг исчез, звякнул металл.
Вставай, одевайся.
Было это около месяца назад. Возвращаться сюда снова повода не было. Но, к ее счастью, по поручению мамы она должна была кое-что передать Нине Дмитриевне. С этим и пришла. Но еще купила цветы, от себя.