Далее «вечер перестал быть томным!». Я никак не ожидал, что девушка кинется на меня с кулаками. Видимо, у неё психика тоже хромала. Жених бросился вслед за ней. С трудом оттеснив «молодую» в одёжный шкаф в прихожей, я закрыл её там. Затем лёгким хуком я уложил Виктора в ванну и вернулся к столу. Не успели мы с «Котиком» выпить за любовь, как невеста, вырвавшись из узилища, разъярённой фурией влетела в кухню, снося всё на своём пути. На шум из спальни вышел в красных спартаковских трусах недовольный Петюня и, не разбираясь, первым же взмахом руки отправил бузотёршу в глубокий нокаут. Выбравшийся из ванны Виктор повис на хозяине сзади, пытаясь его нейтрализовать. Я вцепился в «физика», стараясь сдёрнуть его с Петюни, но тут в драку ввязался появившийся из маленькой комнаты «Рубанок». Разнимая кучу малу, он с такой силой крутанул сцепившиеся тела, что разлетаясь, мы сшибли стол со всем, что на нём находилось, одну из угловых стоек с тремя бутылями и два висящих шкафчика кухонного гарнитура. К несчастью, в одном из них отец Петра хранил документы.
Когда хозяин увидел в растекающемся на полу море вина и груде салата родительские паспорта, он окончательно озверел. Дальше Петюня, вылетев в коридор, уже вращал рукой как «Купа Купыч» в фильме «Республика Шкид», невзирая на лица. Пытающейся прошмыгнуть мимо Ольгой он вынес стекло в стоящем в большой комнате серванте, а попавшимся следом Виктором две большие вазы со стола.
До глубокой ночи мы предпринимали всевозможные шаги, чтобы минимизировать нанесённый ущерб. Но кое-что ремонту и восстановлению уже не подлежало.
После этой вечеринки родители наложили на квартиру «мораторий» сроком на полгода, всё это время принудив Петьку помогать им на даче во искупление «грехов».
К пятому курсу у Петьки из-за постоянной усиленной нагрузки на глаза (перезанимался!) серьёзно подсело зрение. Врач выписал ему очки, но Пётр носил их неохотно, а в компаниях просто стеснялся, что дополнительно ухудшало и без того не радостные офтальмологические показатели.
Как-то летом, возвращаясь с практики в свободную квартиру в рассуждении повеселиться с дамами (что совершенно естественно в молодые студенческие годы), в вагоне метро мы оказались в компании двух якуток (или эвенок, в общем, представительниц народностей Крайнего Севера). Плоские циркульные лица, глазки-щёлочки, плотные коротконогие фигуры всё вкупе очень напоминало нанайца Кола Бельды, известного эстрадного певца той поры. Я присел на лавочку напротив, а Петька с Володей Г-ным, нашим сокурсником, присоседились вплотную к дамам. Как известно: «Лицом к лицу лица не разглядишь!». Будучи без очков, Пётр видел девушек как сквозь сито, но сидящий рядом весельчак Вовка нашептал, что «барышни высший класс!». И Петюня залился соловьём Его мощная мужская «харизма» опять оказала себя, и девчушки согласились выйти вместе с нами на Петькиной станции, чтобы «совместно с молодыми людьми послушать последние хиты зарубежной эстрады в совершенно невинной обстановке». Уже покидая вагон, Пётр одел очки. Выражение его лица при взгляде на «снятых» подружек изменилось настолько, что узревшие его жительницы Заполярья немедленно впрыгнули обратно в поезд и укатили восвояси.
Искренний Петюня никогда не умел скрывать эмоций!
В Ленинград
«Я вернулся в свой город, любимый до слёз!»
Из песниСентябрь 83-го выдался на редкость тёплым и без дождей. Как-то в середине рабочей недели у нас в лаборатории раздался телефонный звонок. Взявший трубку начальник «Карась» сказал: «Это тебя брат!». У нас с Борькой тембр голоса и манера разговора были очень схожи, несмотря на разницу в 6 лет. «Что поделываешь?». «Работаю!». «Пойдём на Абельмановку пива попьём! Погода отличная и вообще!». Я отпросился у «Карася» на полдня под предлогом проводов младшего брата в другой город, даже не предполагая, что «как в воду глядел».
На Абельмановской улице располагался двухэтажный пивной бар, проходивший под названием «Клешня» из-за крупно-форматного светящегося рака на фасаде здания. Заведение как две капли воды походило на «КПЗ» (Киевский Пивной Зал), пивную на Варшавке, кафе «Сенеж» у нас на Симоновском переезде и другие «стекляшки», выполненные по типовому общепитовскому проекту. В «Клешне» работал мой друг детства Володя «Дзержинец». На лацкане белого врачебного халата, используемого им в качестве спецодежды официанта, у Володи постоянно отсвечивал маленький красный значок с золотым, легко узнаваемым профилем Феликса Эдмундовича. Мы с Вовой дружили со старшей группы детского сада, располагавшегося в крайнем подъезде нашего сталинского дома. Позже Володина семья переехала в район Птичьего Рынка, и он как в воду канул. Но, когда я, повзрослев, в институтские годы начал посещать увеселительные заведения своего района, в «Клешне» произошла неожиданная и радостная встреча, и больше мы уже не теряли друг друга из виду. Завсегдатаем заведения я не стал, но при прочих равных предпочитал его всем остальным. Володя, как и большинство моих друзей и знакомцев, естественным образом «по наследству» перешёл Борису и, как и остальные, крепко с ним задружился.
Невзирая на превалирующий мужской состав посетителей, пивная выглядела вполне прилично, и некоторые смельчаки даже отваживались приводить туда дам. На первом этаже размещались автоматы с пивом по 20 копеек за кружку и высокие круглые столы стойки. Окрестные мужики обычно забегали туда на ходу вбросить пару кружек или распить по-быстрому принесённые с собой более серьёзные напитки. Зато второй этаж располагал к продолжительным посиделкам: деревянные столы на шесть человек с лавками, официанты в белой униформе, меню с выбором холодных и горячих закусок. К семи вечера в зале «яблоку было негде упасть», но днём «ресторанная» часть заполнялась, в лучшем случае, наполовину.
В солнечную апрельскую субботу мы с братом и Эдиком зашли в «Клешню» оперативно промочить горло по дороге на Калитниковское кладбище, где у «Родственника» покоился трагически рано погибший отец. Внезапно привычный гул голосов и звон кружек сменился мёртвой тишиной. Мы непроизвольно повернулись ко входу: на верхних ступенях ведущей в зал лестницы стояли жених при всём параде и невеста в белоснежном кружевном платье и фате. Сзади их подпирали свидетели с лентами через плечо и полторы дюжины гостей. Молодые внимательно оглядывали помещение в поисках свободных мест. В наступившем молчании прозвучала хрипловатая догадка Эдуардика: «А что! Может они здесь познакомились?!».
«Халдей» Володя всегда очень радовался нашему появлению, провожал за любимый стол у окна и, по возможности, никого не подсаживал. Когда зал начинал переполняться, Вова с извинениями присосеживал к нам казавшихся ему приличными посетителей. Когда пиво уже не орошало, «Дзержинец» бегал через улицу в Гастроном за «белой». Водку закусывали шашлыком, который всё тот же официант приносил из «Шашлычной», расположенной через два дома от Гастронома.
Однажды весенним вечером нам составили компанию два по виду старших научных сотрудника в модных блайзерах, водолазках и с дефицитными портфелями-«дипломатами». Они взяли по две кружки пива и тарелку стандартных мелких креветок и продолжили, видимо начатый ранее, узкопрофессиональный разговор, непонятный непосвящённым. Выпив залпом первую кружку и отхлебнув из второй, они дружно сдвинули початые ёмкости, и сидящий напротив меня, не глядя, отработанным движением вынул из своего кейса фляжку со спиртом и долил в пиво, а второй столь же привычно, достав из нагрудного кармана шариковую ручку, размешал «ёрш» в обеих кружках.
Для нашей компании этот пивной бар нередко превращался в некое подобие молодёжного клуба. Мы приходили обсудить грядущую поездку в Крым, отпраздновать дни рождения, подбить итоги очередного вояжа в Гурзуф или просто посидеть пообщаться. Андрюшка «Крекс» и Мишка «Дед», Колюня «Ленинский Стипендиат» и Мишка «Рыба», Шура «Портос», братья Афанасьевы, Мишка «Алхимик», Эдуардик «Родственник», Шура «Помидор», Костя «Моська», Игорь «Бамбина», «Джеф», Борис «Рашенский», Андрюха «Неман» кто только не сиживал здесь с нами с братом в разные годы, с удовольствием участвуя в дружеских беседах за поглощением неимоверного количества пива с последующим переходом на крепкие напитки.
Заправлявшему на местной кухне нашему приятелю Мише, невысокому крепышу среднего возраста и обладателю изрядного брюшка, Борька за пару месяцев до этого сшил модный комбинезон из белого тика под перо, в котором повар и нарезал по пивбару. Любимая и основная работа Миши состояла в сортировке креветок на стандартные и «приоритетные», подаваемые только сведущим посетителям помимо меню за совершенно другие деньги.
В этот раз визит пошёл по накатанной. Сначала мы выпили пива с «приоритетными», потом вышедший с кухни Миша поджарил нам яичницу с ветчиной, а уже затем «Дзержинец» сгонял за «пшеничным» вином, которым угостился вместе с нами. Время летело незаметно. Ближе к закрытию Миша, плотно утвердившийся у нас за столом, вынёс из подсобки коньяк под шашлыки, и мы продолжали праздновать дружбу, оставшись одни в зале. Совершенно естественным образом беседа свернула в сторону Ленинграда, где Миша проходил срочную службу коком, и внезапно Борька предложил съездить в город на Неве к его гурзуфской подружке. Оба работника торговой сферы дружно отказались, как связанные семьёй и работой, а меня перспектива неожиданно увлекла.
Заправлявшему на местной кухне нашему приятелю Мише, невысокому крепышу среднего возраста и обладателю изрядного брюшка, Борька за пару месяцев до этого сшил модный комбинезон из белого тика под перо, в котором повар и нарезал по пивбару. Любимая и основная работа Миши состояла в сортировке креветок на стандартные и «приоритетные», подаваемые только сведущим посетителям помимо меню за совершенно другие деньги.
В этот раз визит пошёл по накатанной. Сначала мы выпили пива с «приоритетными», потом вышедший с кухни Миша поджарил нам яичницу с ветчиной, а уже затем «Дзержинец» сгонял за «пшеничным» вином, которым угостился вместе с нами. Время летело незаметно. Ближе к закрытию Миша, плотно утвердившийся у нас за столом, вынёс из подсобки коньяк под шашлыки, и мы продолжали праздновать дружбу, оставшись одни в зале. Совершенно естественным образом беседа свернула в сторону Ленинграда, где Миша проходил срочную службу коком, и внезапно Борька предложил съездить в город на Неве к его гурзуфской подружке. Оба работника торговой сферы дружно отказались, как связанные семьёй и работой, а меня перспектива неожиданно увлекла.