Ночные петербургские проспекты и Лиговский, и Невский шумели ровным низким гулом и пульсировали светом фар, фонарей и витрин. Как раз то, что мне было нужно после погружения в дебри социальных сетей. На тротуарах играли уличные музыканты, которых слушал толпящийся вокруг народ, а также люди, сидящие на открытых верандах многочисленных кафе. Небо окончательно прояснилось, и, закинув голову назад, я мог видеть едва различимые звезды. Воздух был пропитан ароматом летней ночи запахом свободы и непринужденности, особенно чутко ощущаемыми в молодости.
Ночные петербургские проспекты и Лиговский, и Невский шумели ровным низким гулом и пульсировали светом фар, фонарей и витрин. Как раз то, что мне было нужно после погружения в дебри социальных сетей. На тротуарах играли уличные музыканты, которых слушал толпящийся вокруг народ, а также люди, сидящие на открытых верандах многочисленных кафе. Небо окончательно прояснилось, и, закинув голову назад, я мог видеть едва различимые звезды. Воздух был пропитан ароматом летней ночи запахом свободы и непринужденности, особенно чутко ощущаемыми в молодости.
* * *
Вэл и Саша появились минут за двадцать до отправления поезда. Мы предварительно созвонились и договорились встретиться прямо на перроне возвращаться за ребятами в бар, а потом идти в обратную сторону (на вокзал) мне совсем не хотелось. Конечно, с точки зрения «присмотра» (ради чего я и отправился в эту поездку), это было не совсем правильно. По-хорошему, мне нужно было ни на минуту не отходить от ребят и водить их везде чуть ли не за ручку (со слов тети), но, во-первых, поставив себя на место моих «подопечных», я сразу понял, что такой подход будет слишком навязчивым и вызовет у подростков только плохо скрываемое раздражение, а во-вторых, как я уже сказал, мне просто было лень ходить туда-сюда вокруг Московского вокзала.
Я дождался Вэла с Сашей у самого начала перрона, и мы все вместе отправились по длинной платформе в направлении «головы состава». Чтобы добраться до неё, нужно было пройти вагонов пятнадцать. Ребята были не особо словоохотливы: моя двоюродная сестра долго и широко зевала, терла глаза и, казалось, из последних сил сдерживала опускающиеся веки, её парень выглядел пободрее, но шел медленно и слегка покачиваясь. Взглянув на обоих, можно было легко понять, что с алкоголем в этот вечер детишки явно перебрали. Говоря «детишки», я не имею в виду ничего плохого-уничижительного-насмешливого, напротив я использую это слово практически в прямом его смысле. Дело в том, что подростки, днем изо всех сил старавшиеся создавать впечатление крутых, самостоятельных и взрослых, теперь казались натурально детьми. Они шли, держась за руки, неровной походкой, и тем самым напоминали мне детей, ищущих опоры друг в друге, впервые столкнувшись с определенными атрибутами взрослой жизни и с трудом с ними справляясь. Вэл при этом по всему было видно ситуацию контролирует и не находит в ней ничего экстраординарного или хоть сколько-нибудь интересного.
Да, нормально посидели, сказал он и добавил после небольшой паузы: Только последний шот, наверно, лишним был. Я-то ещё норм, а вот Сашка прям устала
А-а-а, лениво зевнула в ответ девушка.
У нас было три боковых плацкартных места: нижнее и верхнее в одном «отсеке» и ещё одно нижнее в соседнем. Специально или нет Вэл решил взять билеты именно в «плацкартный» вагон, мне было неизвестно. Я ничего не имел против, но сам факт показался мне странным. Поезд следовал то ли из Архангельска, то ли из Мурманска я не помнил, откуда именно. После единственного прочтения на билете пункта отправления у меня в памяти осталась только ассоциация с северными морями, а сейчас, проходя мимо многочисленных вывесок с названием состава, эта деталь даже на мгновение не привлекла внимания.
Внутри вагона вдоль прохода горел тусклый свет, большинство мест вокруг были заняты спящими людьми. Кто-то из пассажиров вышел на платформу покурить, ещё кто-то тихо разговаривал в паре «отсеков» от нас. Верхняя полка (из выкупленных нами) оказалась уже застеленной бельем, и Саша быстро запрыгнула туда, скинув рюкзак и кеды. Она облегченно откинула голову на подушку и, закрыв глаза, практически прошептала:
Щас вырублюсь. Если что споки
Давай, ответил я и кивнул Вэлу: Ты тоже спать?
Неа, он немного мотнул головой, присаживаясь на половину нижней полки и пряча под неё рюкзаки и Сашины кеды. Ещё посижу.
Ну, как знаешь, я пожал плечами и прошел на свое место.
Поезд стоял на станции минут пятнадцать, а потом стал очень медленно набирать ход. Я лежал на боковой нижней полке и смотрел вверх, слушая размеренный стук колес. Сон почему-то не приходил я даже позавидовал двоюродной сестре, которая «отключилась» за какие-то десять секунд. В уме непрестанно возникали мысли о Кире и её странном посте в группе без подписчиков. Если рассуждать логически, думал я, эта запись явное обращение к кому-то. Но кому? Может быть, не всё так просто, и стоит спросить ребят об этом? Провалявшись ещё немного с закрытыми глазами и так и не уснув, я поднялся и присел. К моему удивлению, Вэл, сидевший на соседней полке, тоже не спал, а смотрел в окно, облокотившись на стол. Я подошел к нему и присел на свободное место с другой стороны стола.
Ну, как знаешь, я пожал плечами и прошел на свое место.
Поезд стоял на станции минут пятнадцать, а потом стал очень медленно набирать ход. Я лежал на боковой нижней полке и смотрел вверх, слушая размеренный стук колес. Сон почему-то не приходил я даже позавидовал двоюродной сестре, которая «отключилась» за какие-то десять секунд. В уме непрестанно возникали мысли о Кире и её странном посте в группе без подписчиков. Если рассуждать логически, думал я, эта запись явное обращение к кому-то. Но кому? Может быть, не всё так просто, и стоит спросить ребят об этом? Провалявшись ещё немного с закрытыми глазами и так и не уснув, я поднялся и присел. К моему удивлению, Вэл, сидевший на соседней полке, тоже не спал, а смотрел в окно, облокотившись на стол. Я подошел к нему и присел на свободное место с другой стороны стола.
Расположившись напротив Вэла, я заметил у него в руках колоду карт и сразу же вспомнил Сашины слова о фокусе и «паранормальщине». Парень ритмично тасовал карты и молча смотрел на меня с хитрым прищуром. Свет проносящихся за окном фонарей косыми прямоугольниками скользил у Вэла по лицу.
Играешь? поинтересовался я.
В каком-то смысле.
Может, покажешь тот трюк, о котором Сашка говорила?
Его показываешь ты. Я помогаю, ответил Вэл и протянул мне колоду. Вытаскивай карту. Не переворачивай и не смотри, просто клади на стол рубашкой вверх.
Я провел указательным пальцем сверху вниз по боковой грани карточной стопки, остановился практически у самого основания и вытащил карту.
А дальше? спросил я, положив её на стол.
Дальше задумчиво сказал Вэл, дальше самое интересное. Назови любую карту из колоды на пятьдесят четыре штуки. Попробуем сделать так, чтобы это оказалась она.
Ну, я думаю, там
Нет-нет, перебил меня парень, не пытайся угадать. Ты не угадываешь карту, а делаешь так, чтобы уже вытащенная тобой стала той, которую ты назовешь.
Что значит «стала»? Я ведь уже её вытащил. Она уже является какой-то конкретной
Но ты этого не знаешь. И никто в мире не знает, что там за карта. Соответственно, оказаться она может чем угодно. Так?
Я промолчал. Меня заинтересовал ход мыслей Вэла. Действительно, ведь если никому на свете не известно достоинство этой карты, то и, перевернув её, можно обнаружить абсолютно любой из 54-х вариантов, представленных в колоде.
А джокеры есть? уточнил я и, убежденный кивком головы, сказал: Тогда красный. Красный джокер. Только вот как мы это «превращение» осуществлять будем? Ты у нас волшебник?
Не больше, чем ты, ухмыльнулся Вэл и добавил спустя несколько секунд: Тебе нужно представить, как ты её переворачиваешь и видишь там красного джокера. Буквально поверить в это. Знать это. На все сто процентов. А потом просто перевернуть карту и убедиться.
Я еще несколько секунд смотрел на Вэла, а потом перевел взгляд на прямоугольник из тонкого пластика, почти что гипнотизирующий пестрыми абстрактными узорами. Чуть поколебавшись, я поднес руку к карте и быстро перевернул её.
Ну, видимо, недостаточно старался, произнес мой собеседник, прокомментировав таким образом черного шута, только что появившегося на столе. Хотя почти получилось.
Это совсем другая карта, скептически ответил я, здесь нет никакого принципа «близости». С таким же успехом там могла оказаться семерка крестей, например
Окей, давай так, парировал Вэл, тяни ещё одну.
Я в точности повторил порядок действий, что совершил минуту назад. Размеренный повторяющийся стук колес, очень тускло освещенный проход и пролетающие время от времени домики и фонари за окном создавали ощущение какой-то теплоты и дорожного уюта, сродни тому, что появляется во время вечерних посиделок у костра в многодневном пешем походе.
Пусть это будет пиковый валет, сказал Вэл и сосредоточенно смотрел на карту несколько секунд. Затем он осторожно поднял пластиковый прямоугольник за один из углов, «завис» ещё на пару мгновений, по-прежнему не переворачивая его, а затем медленно открыл достоинство карты. Там был валет пик.
Неплохо. Но это вроде как один из простейших трюков, да? во мне не исчезал скепсис по поводу увиденного.
Я не знаю, ответил парень, собирая колоду. Ты можешь мне не верить, я всё равно не смогу ничего доказать.
Такая честность со стороны собеседника заинтересовала меня, и, чуть подумав, я спросил:
Хочешь сказать, что ты сейчас делал всё именно так, как попросил меня? Представлял, что переворачиваешь, ну и так далее?
Да.
Хм. Ну, а что-нибудь ещё?
Это не тянет на «паранормальщину»? усмехнулся Вэл. Хотя да, это ж не телепатия и гипноз. Или что там было у той девчонки из твоего дневника?
Ты читал книгу? искренне удивился я, так как сомневался, что современные подростки вообще читают что-либо, кроме ленты новостей в социальных сетях.
Ага, Сашка подкинула. Слушай, и что, хочешь сказать, что это всё на самом деле было?
Здесь мы с тобой в равных условиях. Я тоже ничего не могу доказать. Только я, вдобавок ко всему прочему, ещё и сам не уверен.
Парень молча тасовал колоду какое-то время, а потом произнес, не переставая совершать быстрые манипуляции с картами: