Пусть мальчик не обижается, но он ещё мал, хотя и думает как взрослый. Какой талант мальчика важнее? Может быть, он способен на большее, чем просто быстро перемножать цифры?
Илья не успел ответить, вдалеке зазвенел школьный звонок.
Я забыл спросить! воскликнул он, хватая рюкзак и неловко надевая его на плечи, так что полы пиджака смялись под лямками, сегодня нас соберут по поводу драки. Говорят, у нас новый классный. Вы уже с ним знакомы? Как вы думаете, он поймёт, что я, хм-м-м не начинал драки?
Монгол кивнул, ответив разом на оба вопроса.
Как вы посоветуете мне вести себя с ним? Что нужно говорить? Мне мне не хотелось бы закладывать этих Я бы хотел, чтобы они просто оставили меня в покое.
Выбирай сам, сказал Монгол и неожиданно широко зевнул. Старик должен вздремнуть. Скажу тебе только одно: будь с ним честным, и он станет твоим другом. Молодому учителю очень понадобится верный помощник. Помоги ему, и он поможет тебе избавиться от врагов.
Илья кивнул. Вытащил из кармана ещё одно зелёное яблоко, оставил у Монгола на столе и побежал на урок.
Фаина
Подходил к концу пятый урок, когда ей стало по-настоящему плохо. Она уже давно смирилась с постоянным плохим самочувствием, с воспалённым от говорения горлом, с опухшими ногами и ноющим от резкого чувства голода животом.
Вопреки распространённому мнению о том, что работа, связанная с детьми, молодит человека, Фаина, хотя ей не было ещё тридцати пяти, выглядела выцветшей и потускневшей. Тонкие волосы на её голове висели безжизненно, лицо всегда было бледным, движения нервными и быстрыми. Одевалась она так, что порой её можно было не заметить на фоне серой стены. Только глаза всё ещё лихорадочно горели.
К тому же Фаина Рудольфовна в последнее время много корила себя.
Она не умела отказывать, и на неё вешали слишком много работы с документами; она ничего не успевала, потому что всегда суетилась. Уроки её получались скомканными: она торопилась дать много и сразу, но из-за этого ученики запоминали меньше.
«Однако, думала она, меня нельзя упрекнуть в равнодушии к каждому отдельно взятому ребёнку». Фаина Рудольфовна всех знала по именам, от неё невозможно было что-то скрыть, она помнила, у кого какой долг и кто не выполнил задание
В животе уныло заурчало.
«Я ела на прошлой перемене Голова была как в тумане, она старалась не замечать сосущей боли и продолжала вести урок. Почему же я готова смести весь школьный буфет?»
Итак, ещё раз повторяю вопрос. Учительница истории обвела глазами шумящий класс и привычным взглядом отметила, что её слушают два-три человека. Зачем римские воины, уходя из разрушенных городов, засыпали окрестные поля солью?
Каштанов весь извивался, его глаза навыкате и вечная ухмылка, его повороты, вставания, лягание, ржание и тычки, его безостановочная болтовня всё это медленно сводило Фаину с ума. Снова и снова, каждый урок без облегчения, без изменений. Разговоры с родителями, пересаживание с одной парты на другую, замечания, постановка на учёт ничего не действовало.
Шёпотов опять под партой играл на планшете. Зачем родители купили этому бездельнику планшет для каких дел? Он поглядывал на неё время от времени, проверяя: видит или нет? Его лицо выражало страх и удовольствие одновременно, но это были не глаза мальчика, а мутный взгляд компьютерного наркомана. Снова и снова: отбирали устройства, вели беседы, звонили родителям. Ничего
Повторяю: зачем? рявкнула Фаина, поморщившись.
Что зачем? Каштанов по-лошадиному осклабился.
Римляне посыпали поля солью сказала Фаина, сознавая, что не должна была повторять, что повторила неполно, и сейчас будет хуже.
Чтоб росли солёные огурцы? Ергольцева закрутила на палец локон и посмотрела сквозь очки на подругу: оценит шутку или нет.
У Фаины кружилась голова, она оперлась на стол.
Ещё варианты.
Мы не знаем.
Подумайте.
Говорите уже, Фаина Рудольфовна!
Учительница отрицательно покачала головой.
Чтоб лизать землю! Каштанов загоготал над собственной шуткой, одновременно кинув остатки ручки в Ергольцеву.
Ещё варианты.
Мы не знаем.
Подумайте.
Говорите уже, Фаина Рудольфовна!
Учительница отрицательно покачала головой.
Чтоб лизать землю! Каштанов загоготал над собственной шуткой, одновременно кинув остатки ручки в Ергольцеву.
Ну, ты и придурок. С тобой даже не сидит никто!
Тихо!
Вы слышали, как она меня назвала, Фаина Рудольфовна?!
Ты останешься после урока убирать класс.
А чё я опять?
Фаина Рудольфовна, можно ответить!?
Фаина с облегчением повернула голову на голос. Но это было не совсем то, что нужно. Руку подняла девочка, которая знала учебник лучше своей учительницы.
Отвечай, Тамара.
Может быть, на земле, в которой много соли, ничего не растёт?
Томка, не умничай! осклабился Каштанов.
Девушка, худая, как спичка, больше похожая на мальчишку, повернулась к нему, и её голос прозвучал твёрдо и резко:
Не умничать? Кто-то же должен унять словесный понос, который из тебя хлещет. Посмотри вокруг, малыш, от твоих шуток все хотят выйти погулять.
Класс одобрительно захлопал, кто-то даже присвистнул. Каштанов перестал кривляться и раскрыл рот. По уровню развития в девятом классе он вёл себя как семиклассник. Тамара, как ни в чём не бывало, повернулась к учительнице.
Прошу прощения. Мы говорили о соли. У меня просто бабушка на даче солью посыпает те места, где не хочет, чтобы сорняки росли.
Фаина Рудольфовна хотела сказать «правильно», но вместо этого почувствовала приступ тошноты. Она позеленела, бросила «прстите» и выбежала из класса.
Рудольфовне приплохело.
Заткнись, Каштанов. Ну ты и идиот! Ергольцева брезгливо бросила в него огрызком его же ручки.
Сама заткнись.
Фаина подошла к раковине и начала осторожно смывать растёкшуюся тушь. Она надеялась, что в классе не было слышно, как её тошнило.
В туалете было душно, и она приоткрыла окно. Ей совсем не хотелось возвращаться в шумный класс, она вдруг подумала о том, как беззащитна.
Пожалела себя? Нет. Это что-то другое
Как это «беззащитна»? Чужие дети вдруг показались ей опасными? После семи лет работы с ними? Нет, ерунда! Да, они опасны, но не для меня. А для кого же тогда?
Вдруг она начала догадываться, как будто пробираясь сквозь пелену, ещё боясь признаться себе. Неужели? Сейчас?
Она потрогала пальцами живот и подошла к зеркалу, встала боком, потом другим, но ничего нового не заметила. Она закрыла глаза и постаралась почувствовать, одна ли она здесь.
И ей показалось, что есть кто-то ещё.
Фаина начала отсчитывать, и получилось, что дитя должно появиться на свет летом. Летом когда она выспится, когда кожа её хоть немного загорит, когда она перестанет жаловаться мужу на работу, когда бирюзовые стрекозы на юге начнут танцевать над кронами платанов свои брачные танцы, а на балконе будет сушиться бельё. И повсюду будет пахнуть морем.
Её щёки порозовели. Что, если так?
В любом случае впереди ещё четыре месяца темноты, потом холодная, но короткая весна.
«Я выдержу их. Мы выдержим. Вместе».
Ей стало немного легче. Она поправила складки на юбке и пошла на урок.
Озеров
За день до выхода на работу Кирилл попросил своего дублёра рассказать ему подробнее об участниках драки. Видимо, в понимании Фаины Рудольфовны характеристика учеников состояла исключительно в их успеваемости по истории и в критерии «опасности или безопасности» общения с родителями. Он позвонил ей, чтобы договориться о встрече в школе, но она решила обсудить всё по телефону. Их беседа получилась неимоверно долгой, и Фаина Рудольфовна, кажется, не замечала, что разговор шёл за его счёт.
Кротов? Ну что я могу сказать о нём? По истории у него крепкая пятёрка, он всегда готов. Меня вообще удивило, что он начал драку. Хотя, признаюсь, порой он ведёт себя нервно и отвечает невпопад. Всё может быть. Мать его я плохо помню. Кажется, она приходила ко мне однажды с каким-то вопросом по поводу учебников.
Я ведь ещё совсем не знаю их, вы не могли бы примерно описать его?
Для Фаины эта просьба оказалась мучением.
Ну э-э-э мальчик с большими глазами. Ходит всё время с яблоком
Она бросила попытки и стала говорить про остальных.
Урбанский Максим Такой красивый мальчик! И очень бойкий. К нему у меня претензий по домашнему заданию нет, и по проверочной работе недавней тоже
Кирилл нечаянно перестал слушать, а Фаина Рудольфовна минут десять рассказывала, какие задания она давала классу.
Что вы знаете о родителях Урбанского?
Что я знаю? Почти ничего. Их в школе никто ни разу не видел. Вот и всё, что я знаю. В драке он вроде бы не участвовал, но Генриховна заставила его прийти и рассказать, как всё было, в качестве свидетеля.
Почему о драке нельзя было просто забыть? Подумаешь, мальчишки что-то не поделили.
Забыть? Фаина усмехнулась. В гимназии, что напротив, за такое могут исключить! Это у нас здесь все лояльны. А потом приходят родители и требуют объяснений: при каких обстоятельствах у их ребёнка на лице появились ссадины и синяки?
Но прошло уже несколько дней, недоумевал Озеров, а родители так и не появились.
Во-первых, Кирилл Петрович, бомба замедленного действия взрывается не сразу, так уж она задумана. Во-вторых, я понимаю, вы человек в образовании новый, но запомните, она снизила голос до шёпота, хотя в этом не было необходимости, поскольку говорила она с ним из дома, они сдают нам своих детей, как в детский сад или как щенков во временный приют, если хотите. Большинство из них таким образом могут бесплатно от них отдохнуть с тем условием, конечно, чтобы мы обеспечивали их детям безопасность. Можно говорить красивыми словами о тех высоких знаниях, которые мы им здесь даём. Но реальность такова, что большинство детей так пресыщены интернетом, сериалами и играми, что полностью потеряли интерес к урокам. Они приходят отсидеть в своём безопасном загоне, куда их отправили родители, по возможности максимально развлечься в нём и вернуться домой.
Фаина перевела дух и продолжила:
Часть родителей вообще не появится. Кто-то даже не заметит, что стряслось с ребёнком. Но придут и мамонты, которые во всём обвинят учителей, растопчут их и своими бивнями попытаются докопаться до правды. Они даже для устрашения зайдут, как бы невзначай, посидеть на уроке, послушать. А вдруг учитель говорит что-то не то и даёт предмет не так, как они себе представляли? Вы слышали, Кирилл Петрович, что в школьных классах собираются установить постоянное видеонаблюдение, чтобы родители, где бы они ни находились, могли следить за ходом урока? Почему бы в таком случае не установить камеры на их рабочих местах, в их офисах: на столе, под столом и в туалете? Посмотрим, как им будет работаться при свидетелях!