Какой же совет, ваше величество, хотели услышать от меня?
Как вы уже поняли, только милость Господа нашего и наша крепкая вера могут спасти Англию. Церковь не раз приходила на помощь. «Божий мир», к примеру, запрещал подданным распри с четверга по воскресенье. Но если это правило ещё как-то действовало во времена моего прадеда, то уже при моём отце оно потеряло всякую популярность. А нынче, чтобы напасть на своего соседа, никому и в голову не придёт смотреть на луну или в календарь. Конечно, вы знаете, что нашим главным спасением были крестовые походы. Турки, захватив Гроб Господень, немало способствовали объединению христиан, но теперь и это осталось в прошлом. Не менее хорошим поводом прекратить междоусобицу стала наша вражда с шотландцами (гореть им всем в аду!). Папа Климент Пятый предал их анафеме за беззаконие, так что эта война могла бы стать для нас чем-то вроде маленького крестового похода. Однако ситуация приняла другой оборот. То, что должно было сплотить, на деле внесло новую рознь. Мой кузен Томас в своих северных владениях организовал нечто вроде второго правительства. Он отказался принимать участие в войне, а каждую нашу неудачу использовал, чтобы обвинить меня и склонить баронов на свою сторону. Но, клянусь гербом Плантагенетов, наш корабль вновь обретёт своего кормчего!
Эдуард сделал паузу, переходя таким образом к наиболее важной части своей речи.
Эдуард сделал паузу, переходя таким образом к наиболее важной части своей речи.
Я собираюсь возглавить новый крестовый поход! торжественно заявил он. Под моим началом христианские воины в девятый раз отправятся в Палестину.
Раймонд Луллий смотрел на короля так же, как Адам взирал на Еву до вкушения запретного плода, то есть совершенно безучастно и не заинтересованно. Казалось, он до сих пор не понимает, какая роль при этом отводится ему.
Я слышал, что вы главный распространитель христианской веры на восток, пояснил король, и хотел бы во всём полагаться на ваш авторитет.
Рад, ваше величество, что вы отводите мне столь важную миссию, задумавшись, проговорил учёный, но мне кажется, что прежние походы против мусульман были обречены на неудачу как раз потому, что многие христиане оказались нравственно гораздо ниже сарацин. Теперь же вы предлагаете набрать войско из ваших вассалов, которых сами обвиняете в подлости и измене.
Их предательство вытекает из внутреннего положения страны, возразил Эдуард. Я уверен, что в душе они такие же ревностные христиане, как и наши предки, нужно лишь призвать их к исполнению священного долга.
Возможно, но я всё-таки боюсь, как бы вместо отпущения грехов они не заработали себе новых.
На всё воля Божья, дорогой доктор! Так вы согласитесь стать нашим духовным наставником в этом деле?
Я буду рад помочь, ваше величество. Но, признаюсь, у меня есть собственные взгляды на миссионерство.
Каковы же они? Любопытно будет узнать.
Ну, во-первых, я не презираю неверных так сильно, как это, возможно, должен делать христианин. Напротив, я считаю, что сарацины вполне достойные люди. Просто Всевышний даровал нам более совершенное учение, и мы обязаны донести его суть до тех, кто верит в Аллаха. Не оружием мы должны покорить мусульман, но доводами разума! Вы знаете о проповеди, которую святой Франциск Ассизский читал египетскому султану?
И Раймонд Луллий рассказал королю историю, случившуюся в сентябре 1219 года во время вторжения христиан в Египет.
Два человека, укутанные в сутаны из грубого сукна и опоясанные простыми верёвками, вышли из лагеря крестоносцев под Дамиеттой и по египетским пескам двинулись в ту сторону, где располагалась ставка султана. Это были святой Франциск и брат Иллюминат. Время для своего похода они выбрали, пожалуй, самое неподходящее: очередной крестовый поход нарушил все договорённости между мусульманами и христианами, а султан приказал лишать головы всякого, кто посмеет осенить себя крестом.
Можно представить себе удивление дозорных, когда два человека, невероятно похожие на назареев, приблизились к ним и сами смиренно признались: «Мы христиане». Такая неслыханная наглость сопровождалась ещё более дерзким прошением: отвести их к самому аль-Камилю, столь бесцеремонному в расправе над неверными. Возможно, их приняли за вероотступников, желающих принять ислам, или за предателей, жаждущих сообщить ценные сведения за награду, а может быть, сарацины поразились их бесстрашием, граничащим с безумием. Так или иначе, монахов хорошенько побили и доставили к султану. Оказавшись во дворце, Франциск с Иллюминатом не стали терять времени даром и бойко принялись проповедовать. Аль-Камиль был поражён не меньше остальных. Сначала с удивлением, а после с любопытством он внимал речам нищенствующих монахов, которые излагали евангельское учение так пылко и увлекательно, что от его ненависти вскоре не осталось и следа. В течение трёх дней продолжалась эта проповедь, а снаружи, за тройным кольцом крепостных стен Дамиетты уже шумела битва сарацины отбивали яростные атаки крестоносцев. Христиане напирали на султана всеми возможными способами: там, за окном, прокладывали дорогу мечами, а здесь, внутри, давили красноречивыми аргументами. Но если нападение вооружённых рыцарей удалось успешно отбить, то с проповедью дела обстояли не так однозначно: султан вынужден был прервать францисканцев, опасаясь, как бы некоторые его подданные (а возможно, и он сам) не вздумали принять христианскую веру. Напоследок святой Франциск решил усилить триумф и предложил своему мусульманскому оппоненту Фахру-аль-Дин-Фанизи вместе взойти на огонь, чтобы таким образом доказать истинность своей веры. Однако султан выступил категорически против такого эксперимента: «Не следует искушать Господа», заявил он, словно истинный католик.
Эта история, произошедшая во времена страшных гонений на христиан, доказывала превосходство истинного знания над силой оружия. Христианство, излагаемое устами францисканцев, оказалось сильнее той веры, что несли крестоносцы на остриях своих копий.
Король выслушал рассказ с неподдельным интересом, как нравоучительное моралите.
Обращение язычников не это ли наша главная цель?! воскликнул он, когда Луллий закончил. Клянусь Святым распятием: такой поход не только спасёт наши души, но и сохранит наши бренные жизни! К чему лишнее кровопролитие, когда Иисус завещал нам любить своих врагов? Однако армия нам всё же понадобится, не так ли?
Только для того, чтобы защитить наших миссионеров от расправы. Ведь пятерым сподвижникам святого Франциска повезло меньше. Можно порадоваться только тому, что они скончались как мученики, распространяя истинную веру! Вооружённое вторжение, я считаю, необходимо лишь для того, чтобы заключить перемирие на выгодных нам условиях: безопасности паломников, возведения храмов и беспрепятственного распространения христианства. Если всё сделать правильно, то сарацины с удовольствием спрячут мечи в ножны.
И где именно должно произойти такое вторжение?
Северная Африка, не задумываясь, сказал учёный. Но прежде необходимо создать наши базы на Мальте и Родосе.
Я вижу, что вы немало поразмышляли над этим.
Эдуард широко улыбнулся, довольный тем, что взаимопонимание наконец-то достигнуто. Однако лицо его быстро помрачнело.
Вы заметили, доктор, что до сих пор я вёл беседу предельно откровенно? Так буду откровенен до конца. Признаюсь, что наша главная загвоздка в этом вопросе снова деньги. Я не могу в полной мере распоряжаться государственными средствами, ибо с некоторых пор вынужден был передать основные права парламенту. Так что даже владея королевской печатью, я не смогу набрать нужную сумму. Жалованье рыцарям и солдатам, изготовление оружия и аренда кораблей в Генуе на всё на это необходимо искать дополнительные деньги, и эти суммы огромны! Как вам известно, у папы имелся специальный фонд для крестовых походов, но он наверняка откажет в субсидии. Его святейшество можно понять ведь он много вложил в борьбу с мятежными шотландцами, а их так и не наказали за святотатство. К тому же один недавний инцидент испортил наши взаимоотношения. Знаете ли, два папских легата, что прибыли к нам, оказались в руках разбойников, которые раздели их до нитки и абсолютно голыми отпустили. Большой позор! Думаю, единственное, на что после такого можно рассчитывать, это временная передача десятины в наше распоряжение.
Полагаю, что мог бы договориться об этом с папой.
Прекрасно! Только, боюсь, это не исправит положения, с досадой заметил король. Если уж мы собираемся идти на скорейшее перемирие с сарацинами, то и прибыль от этой компании будет минимальной. Я слышал, что вы, доктор, обладаете великим знанием. В ваших руках столь чудесные тайны, что могущество Соломонова перстня даже не сравнится с ними.
Какие знания вы имеете в виду?
Я говорю про вашу способность превращать свинец в золото.
Луллий ничего не ответил, лишь посмотрел на монарха с некоторым недоумением. В какой-то момент Эдуарду показалось, что учёный вот-вот рассмеётся ему прямо в лицо.
Аббат Верне писал, будто видел собственными глазами, как вы произвели на свет целый слиток!
Учёный глянул в сторону выхода на дверь, за которой не так давно скрылся его спутник.
То, что видел аббат, не совсем золото, медленно проговорил он.
Так это была шутка? испугался король.
Нет, ваше величество. То, что я показывал аббату, не было металлом. Это золото в том состоянии, которое неподвластно человеческим рукам. Его нельзя хранить и уж тем более чеканить из него монеты.
Эдуард похолодел. Он не совсем понял, что имел в виду алхимик, но ясно осознал, как вся их безумная затея рассыпается на глазах, даже не успев начаться. Не зная, что сказать дальше, он пожалел об отсутствии красноречивого Хьюго Диспенсера.
Но вы же можете придать этому золоту нужное нам состояние? собравшись, спросил он.
Возможно, но для этого потребуется дополнительная работа.
Я готов предоставить вам всё необходимое, сказал король с некоторым облегчением. Если вы согласитесь, я оборудую самую совершенную лабораторию во всей Европе! Вы можете проводить любые эксперименты, и лучшие люди страны будут в вашем распоряжении.
Я готов предоставить вам всё необходимое, сказал король с некоторым облегчением. Если вы согласитесь, я оборудую самую совершенную лабораторию во всей Европе! Вы можете проводить любые эксперименты, и лучшие люди страны будут в вашем распоряжении.
Тут произошло нечто странное, о чём Эдуард впоследствии будет вспоминать не без содрогания. Взгляд Раймонда Луллия вдруг потерял свою каталонскую жгучесть и как-то погас. Казалось, что душа учёного временно покинула тело и находится где-то далеко. Может быть, в Палестине, подле Гроба Господня, проверяя, на месте ли святыни, которые они собираются очистить от присутствия неверных? Так старик просидел с десяток секунд. Затем Эдуард с ужасом заметил, что только один глаз алхимика обрёл ясность, в то время как второй продолжал оставаться безжизненным. Некоторое время учёный, не моргая, смотрел прямо на монарха, а после и второе око вернулось к нормальному состоянию.