Это я? Я, да? Ух ты! А потрогать можно?
Крокодила в зоопарке потрогай, невежливо буркнул старикашка.
Мама напряжённо читала строчки, возникшие в воздухе рядом с голографическим Женей, а тот медленно переворачивался вокруг своей оси. И когда появлялась та или иная строчка, на виртуальном Жене начинали мигать разные точки: запульсировала кровь по венам, и это было видно сквозь кожу, потом одежда на груди как будто исчезла, и мягко засветилось, сжимаясь и разжимаясь, сердце. Арс, если честно, тоже удивился, но виду не подал и попытался прочитать, что же написано в строчках. Однако хитрый старикашка так вывел луч, что тот создал изображение лицом к маме, а к ребятам спиной. И с их стороны буквы складывались в абракадабру. Мама ещё не дочитала, когда Сушёный Богомол хмыкнул и подытожил:
Больной он какой-то у вас!
Как больной? встревожилась мама.
Да шутка! старикашка громко рассмеялся и хлопнул в ладони, как фокусник.
Казалось, сейчас что-то произойдёт. Женя замер с жевастиком в руке, не донеся его до рта. Но всё осталось по-прежнему. Мама спросила:
А старший?
Богомол подмигнул детям, отчего его улыбка съехала на ухо, и сказал:
Ещё хуже!
И вывел новый луч. В первую секунду у Арса даже какое-то смещение сознания произошло: ты стоишь и смотришь сам на себя, но не в зеркале, а буквально со стороны! Он уже не думал о строчках, а только рассматривал изображение. Мускулы на руках надо бы подкачать. Нет, если честно, для начала их надо заиметь. А уже потом подкачать. И стричься пора. А так ничего. Куда-то вдаль между мамой и старикашкой смотрел бледный длинноногий подросток с очень тёмными волосами, падающими на лоб, тонкими правильными чертами лица, холодными изумрудными глазами и упрямо сжатым ртом. Мама читала новые строчки, но уже не так напряжённо. Она даже улыбнулась. Луч исчез.
Ныть будут. Особенно этот, мелкий, Сушёный Богомол ткнул пальцем в Женю.
С чего это я буду ныть! заверещал Женя.
Вот и я говорю с чего это ты будешь ныть? А ни с чего. Просто так. Потому что все вы хлюпики. Поколение такое, авторитетно сказал старикашка и засмеялся мелко, словно горох просыпал.
Арс тряхнул головой, чтобы окончательно избавиться от голографического двойника в глазах. Женя держал на коленках вазочку с жевастиками, но не ел их смотрел то на брата, то на маму.
Мальчики! Кто хочет мороженое? мама произнесла это слишком весело, как человек, который сильно переволновался.
Арс молчал. Женя открыл было рот, но посмотрел на брата и снова закрыл.
Та-ак вижу, бунт на корабле! мама засмеялась. Хорошо, выходите в коридор, подождите меня, и я отвечу на любые вопросы!
Уже у двери Арс оглянулся. Мама снова была сама собой: оживлённо разговаривала со старикашкой, который запаковывал две колбочки с красными крышками и был теперь похож на старого аптекаря.
Арс, вот это штука, да? Женя потрясённо смотрел на брата. Они стояли в коридоре у большого овального окна. Прямо под ним росла огромная рябина, и Арс подумал, что если бы не это сверхпрочное, почти невидимое стекло, можно было бы запросто вылезти из окна на её ветку и спуститься по ней вниз.
Это полная голограмма, со всеми внутренностями. Я видел так всяких зверей, предметы, но себя ни разу.
Сколько раз говорить, не называй это «голограмма»? Я был не голый, а одетый. Значит, это одетограмма. Она показала даже синяк у тебя на коленке!
Ага, оживился Арс, я тебе ещё вчера, когда с горки упал, говорил, что синячище будет отличный, а ты: «Мама заживлялкой брызнет и всё пройдёт!» Как же, даст маме кто-то такой шикарный синяк брызгать! Завтра он ещё темнее станет! Уж я-то спец по синякам!
А зачем им наши одетограммы?
Арс помедлил с ответом.
Думаю, мы прошли какое-то испытание. Видел, как мама волновалась, а когда этот Сушёный Богомол сказал, что всё в порядке, успокоилась?
На его словах дверь в лабораторию открылась, и мама вышла, аккуратно укладывая коробочку с колбами в сумочку и на ходу прощаясь со старикашкой:
Спасибо, Николай Иванович, спасибо. Вы их данные к нашим с Германом поместите.
Сотру и съем, никому не покажу! хмыкнул он. Пока, хлюпики!
Они молча вышли из здания. На улице уже становилось жарко.
Ну что, мороженого? Мама обняла мальчишек за плечи. Чур, мне щербет!
«Сейчас лопну от такого количества вкуснятины за одно утро, подумал Арс, но кто же откажется!» Мальчики с мамой взяли мороженое в ближайшем кафе и сели на скамеечку в тенистом парке прямо под кустом цветущего жасмина. Арс откусывал «Шоколадное эскимо», Женя старательно облизывал «Фисташковое», но раньше, чем через двадцать минут, он с ним всё равно не справится это Арс знал наверняка. Он рассеянно осматривал территорию. Здесь, в «Млечке», было всё: лаборатории, кафе, фонтаны, деревья, зоны отдыха, библиотека и даже прямой полётный коридор до Космодрома. В первом его секторе над разными космическими проектами работали учёные таких приборов, как у них, больше нигде в мире не было; во втором секторе эти проекты испытывали, в третьем тренировали космонавтов, а что происходило в четвёртом, самом дальнем, знали лишь избранные. В любой другой день они бы поканючили, чтобы мама взяла их с собой в лабораторию, мама, конечно, отказалась бы, но зато они погуляли бы по дорожкам между фонтанами и, может, если очень повезёт, встретили бы какого-нибудь космиста. Женя выпросил бы у него автограф в айсп, а Арс поинтересовался бы, какие новинки они сейчас испытывают в космосе: всем известно, что в новостях рассказывают только про удачные эксперименты, а неудачные как раз самые интересные, фантазийные, именно по ним можно узнать, куда движется научная мысль. А ему, космоисторику, это просто необходимо история ведь изучает не только прошлое, но и предсказанное будущее. Но сейчас его волновало другое:
Что это за приятный обходительный джентльмен?
Кто? удивился Женя. Ты про кого говоришь?
Да, мам, дети тебе удаются через одного, вздохнул Арс. Объясню понятнее: Сушёный Богомол с замшелыми ушами это кто?
Николай Николаевич? Доктор. Он хороший, начала мама, но Арс её прервал:
Разумеется. Милый такой. Как пиранья. Или коровья лепёшка.
Он, конечно, в общении не самый приятный, но врач каких мало: мёртвого воскресит. Ладно, я не об этом хотела поговорить.
И мама замолчала. Арс уже привык к этой своеобразной логике взрослых и терпеливо ждал, перекатывая во рту холодные кусочки мороженого. Женя отвлёкся на какую-то бабочку.
В последние годы мы с папой разрабатывали космические города, сказала мама.
Арс знал родителям даже премию за это вручили. Они с коллегами придумали универсальный материал унимат, позволяющий быстро строить и дома, и мосты, и дороги при очень высокой или очень низкой температуре, любой влажности, в воздушном и безвоздушном пространстве. Делалось это с помощью голографов: приборов, которые создавали голограмму объекта, только не световыми лучами, а униматом. Дома у них стояли опытные образцы маленьких, почти игрушечных зданий: папа любил, не доверяя компьютерным экспериментам, смоделированное виртуально делать в виде макета. Он говорил, что можно просчитать всё, но никакому компьютеру не передать ощущения: будет ли дом уютным, захочется ли в него войти. А может, просто ему нравилось придуманное воплощать сразу, пусть и в маленьком масштабе, а не ждать месяц, пока это построят.
Но космических городов пока нигде нет, Арс насторожился: втайне он считал себя знатоком космоса и очень переживал, что не может добывать засекреченную информацию по этой теме.
Будут, уверенно продолжила мама. Сейчас как раз собирается экспедиция. Надо посетить планету, пригодную для жизни землян, и построить на ней экспериментальный город. Количество людей увеличивается, и скоро всем здесь просто не хватит места. Учёные считают, чтобы избавиться от такой перенаселённости, Земля нам устроит какую-нибудь катастрофу и половину людей поубивает.
Мам, а как она это сделает? Она же неживая? бабочка улетела, и Женя снова вернулся на скамейку.
Мам, а как она это сделает? Она же неживая? бабочка улетела, и Женя снова вернулся на скамейку.
Планета это саморегулирующийся механизм. Вот когда у тебя отрастают волосы, ты их подрезаешь. Или, скажем, побегал-попрыгал, энергию израсходовал и рука сама тянется к жевастику, чтобы пополнить запасы энергии. Мы для планеты тоже клеточки. Станет нас много, ей сложно будет функционировать, и она устроит ещё один потоп, ледниковый период или глобальное потепление. Уже трижды в истории Земли человечество массово вымирало. Поэтому сейчас мы все силы тратим на то, чтобы заселить ближайшие пригодные для жизни планеты.
Мам, вы улетаете? дрогнувшим голосом спросил Арс.
Да. Мы с папой участвуем в этой экспедиции. Нас ждёт планета Астрей. Нужно оставить там земные растения, животных, построить несколько зданий, чтобы проверить, как они выдерживают климатические испытания.
«Понятно, мрачно подумал Арс. Выяснили, что мы здоровы, и можно нас смело подкинуть бабушке. Надолго. Ужас!» Чтобы скрыть разочарование, он запихнул в рот остатки мороженого, но кусок оказался слишком большим, и от холода тут же заныли зубы.
А мы с кем будем? Женя быстро-быстро захлопал глазами, чтобы скрыть подступившие слёзы и заранее приготовился протестовать.
С нами.
Я не хочу То есть как?
Экспедиция очень длительная полгода. Два месяца туда, два обратно, и на Астрее поработать придётся немало. Нам с папой грустно лететь без вас, и мы берём вас с собой.
Нас? В космос? Арс вдруг очень взволновался и недоверчиво посмотрел на маму шутит? Это не могло быть правдой.
Мама, понимая его состояние, нарочно помедлила, ехидно улыбнулась и кивнула.
Арс сглотнул. Полететь в космос было его самой тайной мечтой, о которой даже сам с собой перед сном не осмеливаешься заговорить. Чтобы скрыть неприлично счастливую, идиотскую, как он считал, улыбку, он вдруг встал на руки и, болтая в воздухе ногами, попытался так пройтись, но тут же свалился на каменную дорожку.
Ура! В космос! Приключения! Космопираты! Открывания новых галактик! И всё нам! Женя впихнул маме свой стаканчик мороженого и за компанию упал на брата.
Мама, смеясь, подняла их, отряхнула Женины испачкавшиеся коленки.
Мы не могли сказать об этом раньше, потому что вопрос, брать ли детей в экспедицию, решился только вчера.
А что это за голограммы? Арс отряхивал пыльные ладони и всё так же тщетно старался хотя бы уменьшить эту улыбку, даже злился на себя за неё. Ну никакой солидности, как малыш: рот до ушей, хоть завязочки пришей.
Надо было проверить, нет ли у вас проблем со здоровьем. Иначе вас бы не пустили. Всё-таки космос это не загородная прогулка.
Ерунда, мам! Ничего опасного!.. А кстати, кто такая дочь капитана Игнатова? вспомнил Арс и только потом сообразил, что это мамины слова, подслушанные им на кухне.
Мама подозрительно взглянула на него и перевела тему: