Эн на кухне разливала чай. Маленький Джонатан стоял на стуле и колотил ложкой об стол. Лицо и шея его были румяными от суетливых движений и от того, что в гостиной было жарко натоплено камином. На вопрос Марии, зачем он стучит, ответил, что выбивает секретный код и не скажет что именно. Код на то и секретный, чтобы никто не знал, какое послание он скрывает. В силу возраста мальчику еще три с половиной года, сказал он это все по-своему, проговаривая не все буквы и путаясь в значении некоторых слов. Эн попросила не стучать, тогда он потребовал, чтобы его научили читать. Мария ответила, что нужно сперва овладеть речью, прежде чем приступить к изучению алфавита, но этот довод мальчика не убедил, и, кое-как слезая со стула, маленький Джонатан сказал о том, что принесет книгу, но сперва ему нужно ее найти.
Перейдя в гостиную, мальчик остановился. Озираясь по сторонам, он пытался вспомнить, где мог оставить брошенную книгу, в которой понимал только картинки. Мимо уже спящей Луизы маленький Джонатан направился к Сайласу, то ускоряя свой ход, то останавливаясь, озирался по сторонам.
Что-то потерял, малыш? хрипло спросил Сайлас и тут же покашлял, чтобы смягчить голос.
Сови каски, с надеждой, что дядя знает, мальчик встал напротив и уставился на него.
Свои сказки? переспросил Сайлас. Они найдутся, не волнуйся, присядь.
Сайлас кивнул на диван, но маленький Джонатан сел на пол и скрестил ноги в неумелой позе лотоса, вцепился двумя руками в свою левую лодыжку, все также пристально всматриваясь в дядю.
Тот расположил на коленях инструмент, неспешно то сжимал меха, то раздувал, нажимал клавиши, прислушиваясь к каждой по отдельности. За время длительной игры на аккордеоне у Сайласа выработался чуткий слух: он без особого труда мог определить, насколько вышедшая из строя клавиша нужна при исполнении той или иной композиции.
Вот эти две не играют, доложил он мальчику. Поможешь починить?
Да, ответил тот, кивая головой.
Тогда ремонтом мы займёмся завтра, а сейчас мы можем обойтись без них.
Он поднял взгляд от кнопок инструмента и крикнул в сторону кухни:
Юная леди, вы собираетесь сегодня петь?
Да-да, послышался голос Марии. Я почти готова.
Сайлас знал: когда женщина говорит «почти готова», то это означает, что у него еще полно времени.
Вслед за своими словами Мария вошла в гостиную. За ней последовала Эн с чашкой в руке, что-то жуя.
Мы с мамой увлеклись беседой.
Мария стала подниматься на второй этаж, а Эн остановилась у подножия лестницы.
Я одолжила колье у Стоункирков, сказала она. Оно великолепно подойдет к твоему красному платью.
Ей богу, не стоило! Мария, перестав подниматься, обернулась:
Не нужно было этого делать.
Да брось, Мари. Я одолжила его для фотографии.
А кто будет делать снимки? с подозрением спросила девушка.
Луиза, без колебаний ответила Эн. Она все равно не любит позировать и каждый раз наотрез отказывается.
Ладно, бросила Мария и окончательно скрылась наверху.
Джонатан, не сиди на полу, ласково сказала Эн. Лучше пересядь на диван. Надеюсь, ты не успел вымазаться?
Вопрос прозвучал уже строже.
Нет, мам.
Мальчик поднялся на ноги с криком:
Маиай сичас путит петь! подбежал к дивану и принялся карабкаться, сначала положив локти, затем, опираясь на них, поочередно закинул колени. Сайлас улыбался, наблюдая за ним. Он был рад, что мальчик позабыл о книге, иначе никому не будет покоя до тех пор, пока книга не найдется. Никто из взрослых не догадывался, куда мальчик затерял свои сказки, и уже три дня кряду старались отвлечь его мысли от бумажной вещицы.
Эн вернулась в кухню оставить пустую чашку. К своему удивлению, заглянув в настенный шкафчик, она обнаружила в нем фотоаппарат, которому явно не место среди жестяных банок с крупой и специями.
Джонатан, взобравшись на диван, еще долго елозил по нему, прежде чем нашел удобную позу, а после замер в ожидании.
Сайлас, все еще улыбаясь, спросил:
Луиза, ты спишь?
Голос ее отозвался, словно сам люцифер в женском облике ответил ему:
Поспишь разве, шума от вас много!
Вот и хорошо, Сайлас закурил. Тебя ожидает роль фотографа.
Что ты там бубнишь? голос уже значительно стал мягче.
Говорю, что в сварливости тебя никто не обгонит.
Не беспокойся, прокормит.
Сайлас непонимающе посмотрел на спинку кресла, саму Луизу ему было не видно, но, вспомнив, что та немного глуховатая, отмахнулся рукой. Но сейчас она выглянула, нахмурила брови, злобно проворчав.
Не кури при ребенке!
Джонатан тут же закашлялся и Сайлас решил, что это не было совпадением. Как ему показалось, мальчик начал кашлять демонстративно, в поддержку сказано.
«Подрастет, нужно научить его мужской солидарности», подумал Сайлас, рукой разгоняя дым. Но Луиза продолжила.
И без того газами отравленный, еще табаком добиваешь себя! Свое здоровье, которого нет. И травишь остальных.
Да брось причитать! Я каждый день сижу на этом месте и курю, а ты решила на меня напасть сегодня?!
Луиза скрылась за спинкой.
И не давай мне повода вновь вспоминать про этот чертов газ! До конца своих дней мы усвоили урок, насколько ветер может быть переменчив.
И без того газами отравленный, еще табаком добиваешь себя! Свое здоровье, которого нет. И травишь остальных.
Да брось причитать! Я каждый день сижу на этом месте и курю, а ты решила на меня напасть сегодня?!
Луиза скрылась за спинкой.
И не давай мне повода вновь вспоминать про этот чертов газ! До конца своих дней мы усвоили урок, насколько ветер может быть переменчив.
Он вспомнил о событии, произошедшем в 1915 году, во время тактики позиционной войны. В один из таких дней британские войска применили хлор, пустив его по ветру в сторону противника. Сначала ветер переместил газ на небольшое расстояние, и тот застрял между позициями врага, но затем частично вернул его на британцев, тем самым обратив газовую атаку против них же. Под ударом оказались обе стороны. Хлор тяжелее воздуха. Первым делом он опускается в овраги, блиндажи, в любые подобные убежища. Спасась от него, солдаты вылезали из окопов, до конца не доверяя газовым маскам. Но те, кто поздно надевал маску, ждала незавидная участь, ровно, как и лошадей, случись тем находиться поблизости. Хлор расползался, убивая растительность.
Сайлас же от газа серьезно не пострадал, получив легкую степень отравления. Но через пару дней его ранило в ногу шрапнелью, повредив бедренную кость. Ногу медики спасли, война для Сайласа закончилась, но ранение до сих пор напоминает о себе хромотой и ноющей болью.
То, что нас не убивает, ранит нас.
Ты же понимаешь, что хромаю я не из-за того, что курю! воскликнул он.
Да, верно, Луиза сдала позиции. Пожалуй, налью себе еще, раз вы меня разбудили. Тебе принести?
Только мне ни с чем не смешивай.
Луиза довольно бодро поднялась, взяла стакан и направилась в кухню. В дверях она столкнулась с Эн, и та, показав фотоаппарат, укоризненно спросила:
Ты не знаешь, как он оказался среди круп?
Без понятия, Луизу не заинтересовал вопрос. Наверняка Джонатан играл.
Возможно, но он не смог бы положить его туда, где я нашла его, Эн почувствовала себя сыщиком, разоблачая сестру. Высоковато для него. Странно, почему ты увиливаешь?
Я фотографировала побережье, со вздохом призналась Луиза, поняв, что больше ничего не остается. Сделала пару снимков, не сломала же.
Ты же не умеешь им пользоваться! Эн осматривала камеру, вертя в руках. Именно это меня беспокоит. И твое небрежное отношение к вещам меня порой выводит из себя.
Брось, Эн! Всего лишь фотоаппарат, отмахнулась Луиза.
Она прошла в кухню, достала початую бутылку с ромом из холодильника, начала разливать напиток по кружкам себе и Сайласу.
Это подарок, Эн старалась говорить без злости, но нотки недовольства проскакивали. Ему не место среди крупы и сахара.
Она беспокоилась о том, что Луиза могла что-нибудь сломать или испортить, зная, что та не умеет обращаться с ним. Но, убедившись, что фотоаппарат в порядке, перестала сердиться. И теперь на смену чувства раздраженности пришли угрызения совести и неловкость от того, что она чуть не накричала на сестру из-за сущего пустяка. Эн не собственник до такой степени, камнем преткновения стал не тот факт, что кто-то взял ее вещь, а тот, что нужно было положить на место взятый на время чужой предмет, а не швырять его где попало, как это сделала Луиза. К тому же Эн не хотела портить вечер, зная, что Луиза способна малейшее замечание к ней раздуть до скандала. Отстаивая свою мнимую невиновность, она выставит себя жертвой необоснованных нападок и от защиты плавно перейдет в наступление. Все обвинения в адрес Луизы сойдут на нет, прикрываясь тем фактом, что она и так безропотно терпит их всех в своем доме. Позже Луиза признается, что сказала подобное не со зла, что Джонатан, Мария и Эн всегда желанные гости и могут оставаться в нем столько, сколько захотят. Но, тем не менее, после таких реплик осадок в душе все же остается. Как бы потом рьяно не доказывалось обратное.
Предугадав все это в голове за секунду, а именно такое развитие событий зачастую случается, Эн решила не развивать свою претензию. Она медленно выдохнула.
Ладно, пленку ты не засветила, и несколько кадров должно быть осталось. Надеюсь, твои снимки окажутся шедеврами.
Честно, не поняла, Луиза сделала глоток и только после этого продолжила. Сделала ли я их вообще?
Я тебя научу, Эн подозвала к себе.
Я тебя научу, Эн подозвала к себе.
Та с интересом стала поглядывать то на камеру, то на Эн, внимательно слушая каждое слово. Луиза со стаканами и Эн с камерой вернулись в гостиную.
Когда наведешь фокус, нажмешь вот эту кнопку. Чтобы перемотать на следующий кадр, подвинешь вот эту ручку от себя до упора. Смотри, чтобы в кадр попали все. У тебя одна попытка сделать хорошее фото, у нас осталась одна лампочка для вспышки.
Не сложно, сказала Луиза с видом, будто и вправду все поняла, но сомнения все таки остались. Просто нажать эту кнопку.
Поставив стаканы на столик перед Сайласом, она забрала камеру.
Сайлас и Джонатан размышляли над вопросом. Мальчик выдвинул теорию, ее суть была в том, что у животного есть хвост, а у человека нет. На что Сайлас сказал:
Это слишком просто.
А почему у меня нет хвоста?