«Да? И какое же?»
«Ты перестанешь бояться высоты.»
«Да? Это не просто.»
«Тогда ты забудешь все невзгоды на остаток этой ночи, и мы вместе напьемся» сказал он, нисколько не шутя.
«Таково твое условие?» осторожно спросила я, теряясь в догадках.
«Да-а, таково мое условие. Пари. Ты не настолько плоха в деле, Лайтоллер, насколько я говорю тебе об этом».
«Странное, однако, пари, подумала я, чудаковатое»
Я согласилась, но тогда еще не знала, что Финли быстро пьянеет и что победить его в таком споре проще простого. Мы взяли сразу бутылку Финли сказал, что угощает. Но веселый настрой ко мне не приходил, и тогда он принялся рассказывать неприличные анекдоты, которые меня сначала ввели в ступор, затем раздражали, но какой-то из них оказался и вправду смешным, и я стала смеяться, а затем уже невольно в полный голос. Настрой мой пошел на поправку. К нам начали подсаживаться другие посетители, запас анекдотов Брандмейстера казался неисчерпаемым. Вскоре вокруг нашего стола собралась компания с десяток человек. Все смеялись и весело проводили время. В какой-то момент Финли объявил, что я хорошо пою, и все начали наперебой горланить, что хотят в этом убедиться. У меня не было настроя петь песни, но, чувствуя, что уже не отвертеться, я согласилась. У молодого человека приятной внешности было с собой банджо, и он искусно им владел. После того, как я спела песню своего сочинения, все принялись меня хвалить, и кто-то даже крикнул, что голос у меня красивее, чем у Веры Линн [британская певица имевшая большую популярность]. Но лично я так не считаю, и попыталась это опровергнуть, на что он заявил: «Ничего ты в себе не понимаешь!» Затем молодой человек под банджо, принялся петь сам на радость себе и публике, да таким медовым голоском, что певица позавидует. Он вроде и меня затмил талантом.
«Черт побери, этот парень поет слаще, чем девка!» снова крикнул тот самый кто-то. А Финли тем временем уже напился так, что говорил с трудом, а ему подливали и подливали. Он беспомощно понимал, что проигрывает. Я же не знаю отчего, не пьянела. Близилось утро, а Финли уже спал за столом на локтях. Все ушли, и я снова осталась одна. Думала над тем, что теперь делать со спящим начальником тащить его до дома или здесь оставить. Поспать мне снова не удалось. Вскоре Финли сам проснулся и как рассказывал позже, открыв глаза, увидел перед собой две меня две Марии Лайтоллер, с настолько искренней, завораживающей, открытой и сияющей улыбкой, что не сдержался и тоже стал улыбаться. Он так говорил мне после, что этот момент, пожалуй, и стал переломным в наших отношениях. После него мы стали друзьями. Больше, чем начальник и подчиненный, между нами стало развиваться панибратство. Хотя и далее Брандмейстер так же, как и всех остальных, мучил меня муштрой, будто мы не сидели с ним, выпивая на брудершафт. Но после той ночи, утром, я предпочла еще один день побыть уволенной, а Финли с невыспанным, помятым видом отправился на работу. Как говорили ребята, он испускал словесную желчь на все вокруг, был остервенело зол и только к обеду стал более сдержан и спокоен, напевая одну и ту же строчку вновь и вновь по кругу: «Гуляю в скверном настроении по скверу в среду» Налетов в тот день не случилось. Ему стало скучно. Финли подзывал к себе пожарных и просил наизусть рассказать инструкции, а сам, скорее всего, думал, в какой бар пойдет вечером. Когда пожарный заканчивал говорить, он нарочно сообщал тому, что не все было рассказано верно. Вводя в заблуждение, Финли требовал начать заново. Пожарный обескураженно гадал, что же процитировал неправильно, уверенный в том, что хорошо помнит каждый пункт и абзац. Но ответа не находил. Так потешался Брандмейстер в тот день, пока всем стало ясно, что он попросту глумится над ними. Где-то под вечер он позвонил мне и предложил реванш, уверяя, что на этот раз продержится дольше меня и не опьянеет. Но он вновь проиграл, сильно удивляясь моей стойкости, но я и сама не знаю, отчего так. Вроде все дело в наследии или в чем-то подобном, и что попросту мне нужна большая доза алкоголя, чем ему. Он не хотел мириться с поражением, и мы повторяли этот процесс раз за разом, и каждый такой раз Брандмейстер оказывался чертовски пьяным, в то время как я могла еще внятно говорить и ходить ровно. В итоге совместные походы по барам стали традицией, Финли стал полон симпатии ко мне, и я безоговорочно осталась на службе, просто не делая того, что связано с высотой. Но отголоски тех времен до сих пор дают о себе знать: сейчас Финли не гонит меня со службы, но постоянно советует, чтобы я сменила должность. Сейчас он учит меня водить машину и хочет сделать меня водителем. Я не против.
«Черт побери, этот парень поет слаще, чем девка!» снова крикнул тот самый кто-то. А Финли тем временем уже напился так, что говорил с трудом, а ему подливали и подливали. Он беспомощно понимал, что проигрывает. Я же не знаю отчего, не пьянела. Близилось утро, а Финли уже спал за столом на локтях. Все ушли, и я снова осталась одна. Думала над тем, что теперь делать со спящим начальником тащить его до дома или здесь оставить. Поспать мне снова не удалось. Вскоре Финли сам проснулся и как рассказывал позже, открыв глаза, увидел перед собой две меня две Марии Лайтоллер, с настолько искренней, завораживающей, открытой и сияющей улыбкой, что не сдержался и тоже стал улыбаться. Он так говорил мне после, что этот момент, пожалуй, и стал переломным в наших отношениях. После него мы стали друзьями. Больше, чем начальник и подчиненный, между нами стало развиваться панибратство. Хотя и далее Брандмейстер так же, как и всех остальных, мучил меня муштрой, будто мы не сидели с ним, выпивая на брудершафт. Но после той ночи, утром, я предпочла еще один день побыть уволенной, а Финли с невыспанным, помятым видом отправился на работу. Как говорили ребята, он испускал словесную желчь на все вокруг, был остервенело зол и только к обеду стал более сдержан и спокоен, напевая одну и ту же строчку вновь и вновь по кругу: «Гуляю в скверном настроении по скверу в среду» Налетов в тот день не случилось. Ему стало скучно. Финли подзывал к себе пожарных и просил наизусть рассказать инструкции, а сам, скорее всего, думал, в какой бар пойдет вечером. Когда пожарный заканчивал говорить, он нарочно сообщал тому, что не все было рассказано верно. Вводя в заблуждение, Финли требовал начать заново. Пожарный обескураженно гадал, что же процитировал неправильно, уверенный в том, что хорошо помнит каждый пункт и абзац. Но ответа не находил. Так потешался Брандмейстер в тот день, пока всем стало ясно, что он попросту глумится над ними. Где-то под вечер он позвонил мне и предложил реванш, уверяя, что на этот раз продержится дольше меня и не опьянеет. Но он вновь проиграл, сильно удивляясь моей стойкости, но я и сама не знаю, отчего так. Вроде все дело в наследии или в чем-то подобном, и что попросту мне нужна большая доза алкоголя, чем ему. Он не хотел мириться с поражением, и мы повторяли этот процесс раз за разом, и каждый такой раз Брандмейстер оказывался чертовски пьяным, в то время как я могла еще внятно говорить и ходить ровно. В итоге совместные походы по барам стали традицией, Финли стал полон симпатии ко мне, и я безоговорочно осталась на службе, просто не делая того, что связано с высотой. Но отголоски тех времен до сих пор дают о себе знать: сейчас Финли не гонит меня со службы, но постоянно советует, чтобы я сменила должность. Сейчас он учит меня водить машину и хочет сделать меня водителем. Я не против.
Закончив рассказ, Мария улыбнулась и отодвинула пустой бокал.
Улыбка у тебя правда роскошная.
Спасибо!
Получается, что потеря дома в какой-то степени помогла тебе остаться на службе?
Похоже на то. Если бы Финли в ту ночь не пришел в бар, навряд ли бы я пошла в часть просить о том, чтобы он оставил меня на службе.
Где же ты ночевала? Прости за вопрос
Где-то месяц я спала в части, а затем мать жениха, уезжая, отдала мне ключи, чтобы я жила в их квартире и заодно присмотрела за ней.
Мария плавно озираясь по сторонам, спросила:
Который час?
Парень взглянул на часы.
Одиннадцать сорок семь Может, еще по одной?
О, нет, не сегодня. Хочется выспаться завтра на дежурство. И мне кажется, девушка стала говорить театральным шепотом, приставив сложенные пальцы ко рту, кто-то покинул свой пост, и ему пора вернуться.
Эх, да Совсем забыл. Неудивительно почему.
Пит взглянул на Марию, давая понять, что она и есть виновница забывчивости, но девушка в этот момент отвлеклась, поправляя ворот пиджака, и не заметила намека.
Тогда я провожу тебя домой.
Хорошо, Пит, идем.
Глава 3
На следующий день был вторник. Время перешло за полдень, когда Мария заглянула к диспетчерам в дежурную. Обе девушки пили чай, сидя за одним столом, обсуждали житейские коллизии и заполняли бланки после сводки материальной части с центральной. Мария вошла, поприветствовала их и спросила, как служба.
Своим чередом, не отрываясь от бумаг, дружелюбно отозвалась диспетчер, что сидела лицом ко входной двери. Вторая же девушка обернулась, чтобы видеть Марию.
Мария плавно озираясь по сторонам, спросила:
Который час?
Парень взглянул на часы.
Одиннадцать сорок семь Может, еще по одной?
О, нет, не сегодня. Хочется выспаться завтра на дежурство. И мне кажется, девушка стала говорить театральным шепотом, приставив сложенные пальцы ко рту, кто-то покинул свой пост, и ему пора вернуться.
Эх, да Совсем забыл. Неудивительно почему.
Пит взглянул на Марию, давая понять, что она и есть виновница забывчивости, но девушка в этот момент отвлеклась, поправляя ворот пиджака, и не заметила намека.
Тогда я провожу тебя домой.
Хорошо, Пит, идем.
Глава 3
На следующий день был вторник. Время перешло за полдень, когда Мария заглянула к диспетчерам в дежурную. Обе девушки пили чай, сидя за одним столом, обсуждали житейские коллизии и заполняли бланки после сводки материальной части с центральной. Мария вошла, поприветствовала их и спросила, как служба.
Своим чередом, не отрываясь от бумаг, дружелюбно отозвалась диспетчер, что сидела лицом ко входной двери. Вторая же девушка обернулась, чтобы видеть Марию.
Утром заходил мужчина, тебя искал.
Мужчина? Может быть, парень?
Диспетчер, женщина с короткими волосами, завитыми кудрями, слегка поджала губу, поняв, что Мария думает о ком-то определенном, но не угадывает.
Парнем я бы не стала его называть. Мужчина лет тридцати пяти, диспетчер замолчала, делая глоток чая, а Мария не стала ждать.
Так, и чего он меня искал?
Он не стал объяснять, вмешалась вторая диспетчер, сидящая лицом к двери. Она подхватила локоть руки, откинувшись на спинку стула, и задумчиво прислонила карандаш к подбородку. Сказал, что ищет Марию Лайтоллер, затем, когда я ответила, что тебя нет, стал спрашивать адрес или телефон, да так настойчиво
Точно не парень? Не Пит? сказала Мария. Ей никто больше не приходил на ум.
Нет, не парень, сказано же. В коротком пальто, шляпе мужчина. Так и не сказал, зачем тебя ищет, мы же информацию про сотрудников не даем. Он извинился и вышел поспешно.
Да, кажется, у него на лице сожаление появилось, подхватила диспетчер, что завела этот разговор. Даже гримаса такая, она сделала унылое лицо, и оба диспетчера засмеялись.
И даже не представился?
Нет, сквозь смех ответили они тоже вместе.
Мария беззаботно пожала плечами, не имея представления, зачем мужчине ее искать.
Кто ищет, тот найдет, сказала диспетчер с кудряшками. Диспетчер, что сидела лицом к двери, вернулась к заполнению бланков. А что за Пит?
Что?
Ты упомянула имя Пит.
Знакомый из гэо, Мария стала читать фамилии, заступивших на дежурство, на доске для записей.
Поклонник? Чаю хочешь?
Нет, спасибо.
Раздался телефонный звонок. Диспетчер, что сидела лицом ко входной двери, сняла трубку так быстро, будто только этот звонок ждала.
Найдет он тебя, Мари, если по-настоящему захочет, с шуткой сказала вторая диспетчер тем временем. Пока принимался звонок, Мария бегло справилась о делах и происшествиях за время своего отсутствия, а диспетчер на миг отвела телефонную трубку.
Сообщение о пожаре
Начала записывать.
Хорошо, сэр Сложность? Задымление или возгорание? Сэр, не волнуйтесь. Взрыв от чего? Не уверены Назовите мне точный адрес Угу Гидранты имеются?
Прижав трубку плечом, диспетчер беглым почерком начала заполнять путевой лист на два автомобиля. Мария стояла возле, теперь внимательно слушала, прекратив разговор.
Да, сэр, мы ближе всех Бригада сейчас будет
В помещение вошел Брандмейстер. С виду он был в расположении духа и сыто улыбался, поправляя подтяжки. Увидев Марию, он восторженно воскликнул, раскинув руки в стороны.