Так вот вы где! А мы уж с ног сбились, сказал он. Сегодня же ученый совет, в два часа. Забыли? Все давно в сборе, только вас и ждем.
Да-да, конечно. Иду.
Рябцев торопливо кинул работу в общую стопку, поднялся и вышел из аудитории. Лишь поднимаясь по лестнице на третий этаж, в конференц-зал, он вдруг почувствовал Так, ерунда. Во всяком случае, никаких угрызений совести Рябцев при этом не испытывал.
Совесть напомнила о себе недели через полторы, когда в кабинет к Рябцеву косяком пошли посетители: крупногабаритные мужчины в дорогих костюмах и эффектного вида женщины в не менее дорогих платьях. А также некоторые знакомые Рябцева, как то: известный в городе дантист Шпицгольд, не менее известный чиновник Колобанов, предприниматель божьей милостью Задрыгин Много, много достойных людей не отказали себе в удовольствии прийти к заведующему кафедрой Отечественной истории, дабы поздравить с завершением вступительных экзаменов! Иной раз в приемной набивалось до десяти посетителей кряду, так что в конце дня в кабинете у профессора негде было ступить среди букетов, коробок конфет и прочих знаков внимания. Цветы и конфеты Рябцев отдавал своему ассистенту Елене Павловне, а на знаки и вовсе не обращал никакого внимания. Впрочем, чудесным образом они исчезали со стола раньше, чем в кабинет успевал войти кто-нибудь из посторонних.
Ну что вы, право!.. Это совершенно ни к чему, смущенно говорил Рябцев всякий раз, принимая очередную пару посетителей. Ваш мальчик и так прекрасно знает историю, я в этом уверен.
Да уж Суворова с Кутузовым не спутает, солидно замечал костюм.
И на Холм в прошлом году вместе с дедушкой приезжал, радостно добавляло платье.
Я думаю, мальчик обязательно поступит, не волнуйтесь, смущенно обнадеживал Рябцев. О результатах мы вам сообщим, добавлял он, провожая обладателей модной одежды до двери.
И тотчас же в кабинет входила следующая пара.
Так было в понедельник и вторник. А в среду то ли Елена Павловна куда-то на минутку выскочила, то ли пиджаки с платьями опростоволосились и чужака пропустили, но только на любезное: «Входите!» открылась дверь, и в кабинет вошел какой-то старик в немодном пиджаке. Никаких знаков внимания в руках у посетителя не было.
Евсеев я, Валентин Федосеевич, представился вошедший. Извиняюсь, что побеспокоил, и нерешительно затоптался в дверях.
Да вы садитесь, Валентин Федосеевич, с привычной любезностью отвечал Рябцев, в то же время пытаясь вспомнить, где он мог раньше видеть это лицо. Извините, вы не из Совета ветеранов?
Евсеев я, повторил посетитель, нескладно опускаясь на стул. Воевал, было дело. Не спорю. А в Совет я уже лет двадцать не хожу. Что там делать? Кому мы сейчас нужны? и сердито взглянул на профессора.
Тот заметно смутился. Тем не менее, годами выработанная вежливость его не оставила.
Я вас слушаю, Валентин Федосеевич, Рябцев поощрительно улыбнулся.
Колька к вам поступал, то есть внук мой. На исторический.
Ну и как успехи? Сколько баллов набрал?
В том и дело, что не набрал, был ответ.
Что ж, бывает, посочувствовал Рябцев. История наука серьезная
Но продолжить не успел Евсеев его перебил:
Да что там серьезного? В книжке же все написано! Выучи да ответь, только и всего. А Колька не такой. В меня, что ли, дурака, пошел? Он как думал, так все и написал. А теперь мне же боком его писанина выходит.
Вы-то здесь при чем? удивился Рябцев.
Как при чем? Это же я ему про войну рассказывал! Как думал, так и говорил. А он все это потом на экзамене выложил.
Я вас понимаю, Валентин Федосеевич, прекрасно понимаю, мягко заговорил Рябцев, невольно косясь на дверь. Но ведь на то они и экзамены, чтобы отбирать наиболее подготовленных. Многие не поступают, но не расстраиваются, упорно готовятся и снова к нам приходят. И не надо так переживать. Вот увидите, на следующий год ваш внук обязательно поступит.
Может, и поступит. А мне все равно его жалко, продолжал упрямиться старик. Он ведь все от души: что думал то и написал. А теперь что? Зря, выходит, я ему про войну правду рассказывал?
Может, и поступит. А мне все равно его жалко, продолжал упрямиться старик. Он ведь все от души: что думал то и написал. А теперь что? Зря, выходит, я ему про войну правду рассказывал?
Здесь Евсеев поднялся и вышел, не прощаясь. Отрывисто стукнула дверь. И тотчас же снова открылась, пропустив в кабинет очередной костюм с аккуратным букетом гладиолусов.
К вам можно?
Да, конечно
А за костюмом уже протискивалось платье, держа перед собой коробку конфет «Незабываемое».
Так закончилась среда. Утром в четверг Рябцеву позвонили из мэрии. Сказали, что включили в рабочую комиссию по подготовке к празднованию очередной годовщины со дня освобождения Города, просили приехать к четырем. Пришлось согласиться. Ну, куда от такой просьбы денешься?
А ближе к обеду в телефоне объявился и Гулькин.
Привет, Миша! А у меня все готово: выправил, вычистил Не роман, а огурчик! радостно дребезжала мембрана. Жду обещанного предисловия. Когда заеду? Да не буду я к тебе заезжать, прямо сегодня рукопись и отдам. Меня ведь тоже в мэрию пригласили.
Городским мэром Аркадий Филиппович Турин стал почти случайно. Еще год назад он служил у прежнего главы первым замом, курировал вопросы внешнеэкономических связей и большую часть времени проводил в разъездах: бывал в Индии, в Турцию ездил, да и от Штатов никогда не отказывался. Но грянули выборы, за Турина голоснули со всех сторон, и тому поневоле пришлось пересесть в еще теплое кресло.
Признаться, Аркадия Филипповича мало интересовало, каким образом его выбирали и кто конкретно за него голосовал: за десять лет трудового чиновничьего стажа он повидал и не такое. Выбрали? Значит, так было надо! Турин быстро разобрался в текущих делах, и вскоре они пошли не хуже, чем при старом мэре.
Если что и тревожило сейчас Турина, так это маячившая на горизонте дата очередная годовщина со дня освобождения Города. И та ответственность за организацию и проведение праздничных мероприятий, которая целиком ложилась на него, ныне действующего мэра.
Турин взялся за дело серьезно. Во все концы Города полетели телефонограммы, созывая известных, уважаемых и просто нужных людей на совещание к мэру. Тотчас же и была создана комиссия по подготовке к Годовщине, мало того, она немедленно приступила к работе! Правда, тут же выяснилось, что кое-кого в спешке пропустили. В частности, творческую интеллигенцию забыли в комиссию включить, опять же, главный городской финансист в тот момент находился в командировке. Пришлось срочно выправлять ситуацию: снова звонить, приглашать, тревожить.
И вот теперь вышеозначенная комиссия, на этот раз уже в полном составе, сидела в малом зале для заседаний и готовилась слушать Турина.
Зачем мы здесь собрались, думаю, никому объяснять не надо? мэр взглянул поверх очков в полный зал. На всякий случай повторяю для вновь приглашенных: как вы знаете, началась подготовка к празднованию юбилейной Годовщины со дня победы в битве за Город. Событие важное, я бы даже сказал историческое, поэтому отнестись к нему мы должны со всей ответственностью, в голосе мэра гулко зазвенела медь. Кстати, буквально вчера мне звонили из администрации президента. Спрашивали, как идет подготовка к Годовщине и много ли уже сделано. Надеюсь, все понимают, что это значит?
Судя по тому, как разом отвердели и подобрались члены комиссии, было ясно: все понимают!
Тогда начнем, мэр задумчиво пошелестел бумагами и повернулся к своему первому заму. Давай, Евгений Петрович, докладывай: что там и как?.. Мы тебя слушаем.
И поднялся Евгений Петрович, кашлянул для приличия, и пошел, пошел докладывать гладко, будто всю ночь к выступлению готовился:
В плане подготовки к знаменательной дате нами составлен график мероприятий, за выполнение которых установлена персональная ответственность в лице глав районов. Мероприятия следующие. Во-первых, к каждому ветерану прикреплены ответственные лица из числа работников районных администраций. Именно им поручена организация строго индивидуальной работы со своими подопечными
Какой, говоришь, работы? живо переспросил Турин.
Индивидуальной. В смысле, творческой, с готовностью объяснил первый зам. Иначе говоря, к предстоящей Годовщине во дворах домов, где проживают участники войны, будут установлены специальные щиты, примерно три на четыре метра. На них мы разместим информацию о каждом конкретном ветеране: когда родился, где крестился, на ком женился Народ должен знать своих героев!
В зале сдержанно рассмеялись, и это не ускользнуло от выступающего, который тотчас же заговорил в два раза бойчее:
Кроме того, городской департамент ЖКХ предложил проложить для ветеранов мраморные дорожки от подъездов к троллейбусным остановкам. А что? Красиво, модно, современно. Да и ветеранам удобно: дошел до остановки, сел в троллейбус и поехал, куда тебе надо. Хочешь, в департамент государственных пособий за справкой, а хочешь просто по городу кататься. Ветеранам свежий воздух ох как нужен!..
Первый зам еще долго говорил о всякого рода мероприятиях, а Турин слушал, изредка кивая головой. Но вот заместитель умолк, и мэр привычно встрепенулся:
Ну, хорошо, Евгений Петрович, присядь, и повел взглядом по рядам, отыскивая подходящего человека. Пожалуй, теперь ты, Виктор Викторович. Можно с места. Расскажи: чем думаешь гостей встречать?
Ясно чем, отвечал Виктор Викторович Семин, директор муниципальной гостиницы. Тем же, чем и всегда, Аркадий Филиппович: комфортабельными номерами, высоким качеством обслуживания Низкими ценами, наконец. В общем, встретим гостей, как положено.
Мне говорили, вы там капитальным ремонтом занимаетесь? Ну и как успехи? поинтересовался мэр.
Занимаемся. Именно что капитальным. Нормальные у нас успехи. Половину номеров уже подготовили: обои сменили, приличную мебель завезли. Новые люстры повесили.
Люстры это хорошо, поощрительно улыбнулся мэр. А вот что там у вас с номерами для VIP-персон, Виктор Викторович? Я слышал, вы их еще в прошлом году пытались ремонтировать, да не получилось.
Пытались. Не получилось, не стал отпираться директор. И нынче вряд ли получится.
Почему же, интересно?
Так ведь денег нет, Аркадий Филиппович, сурово пожаловался Семин. Знаете, во что нам ремонт гостиничной кровли обошелся? А сколько денег на вестибюль ушло? До сих пор кредиты погасить не можем!