В тисках мироздания. стихи, баллады, поэмы - Лариса Соколова

Используй каждый шанс судьбы своей,
легко забыв былые неудачи.
Стань мимолётных слабостей сильней,
о кошельке украденном не плача.

Свои ошибки нам тогда видны,
когда их время в прошлое отводит.
Мы все эффектом бабочки больны,
и этим больно делаем природе.

Окованная травными путями,
глотая капли солнца поутру,
корнями в землю, в небеса ветвями,
сосна уходит, стоя на ветру.

И столько в ней терпения и силы,
что самый крупный град не страшен ей
А шаровая молния скосила
берёзу звонкой юности моей.

Она распалась на две половины,
которые не воссоединить
Но утопая в алости рябинной,
я бабье лето пробую продлить.

Оно, как счастье коротко, земное!
И только в хвойном запахе сосны,
как снежный вихрь не вьюжится за мною,
сквозит дыханье чувственной весны.

Майских дней моих отрада,
воды жизни глубоки.
Были танцы до упаду
у серебряной реки.

А костра лихого искры
гасли в звёздной череде.
Обнимались в пляске быстрой
наши тени на воде.

Голова моя слабела
от твоих горячих уст.
Я не чувствовала тела
в распылённом вихре чувств
перед млечным изобильем
при улыбчивой луне.
У любви не руки  крылья!..
Так тогда казалось мне.

Наше лето припозднилось,
но всему пора своя.
Лишь листва озолотилась,
с облаков спустилась я.

Заглянула правде в очи
через зеркало судьбы
Чтото страшно стало очень
за того, кто рядом был.

Пляшет солнечный зайчик в бокале,
полон пены шипящей бокал.
Люди б старости вовсе не знали,
если б не было в мире зеркал.

Люди падки до ложного дива,
и себя не хотят узнавать
в отражениях ясных, правдивых,
где видна увяданья печать.

Златых волос рассыпав пряди
на прогоревшие мосты,
она жила в своих тетрадях,
Марина  жертва нищеты.

А посторонним было дико,
что для неё, как мёд, сладка
с могил забытых земляника
Ведь участь грешников горька.

Брожу одна среди погостов,
а где-то мается душа,
с которой так легко и просто
проблемы сложные решать.

И я беру «Альбом вечерний»,
чтоб глубину её вдохнуть
Ад на земле, где море черни,
в котором тонет светлый путь.

Там крылья выломав жарптице,
её загнали бесы в клеть
Марина  не самоубийца!
Ей нужно было умереть.

Когда дар божий миру слышен
среди отчаянных невзгод,
великомученице свыше
Бог послабление даёт.

Реки крови пролитой густятся
в океане вспененных страстей.
Войны на земле не прекратятся,
пока люди будут жить на ней.

Ими властно правит страсть наживы,
кровь в их генах злом заражена.
Лишь в Христовом стаде овцы живы
Но земля лукавому дана.

Никогда на ней не будет рая!
А в театре временных утех,
дети ада ангелов играя,
маскируют действующий грех.

Он везде свои пускает корни.
Потому у стен монастырей
проросло травы немало сорной,
дав раздолье дьявольской игре.

Ночь кругом, а мне не спится.
Да и как же я усну?
Под окном моим волчица
грозно воет на луну.

Но луна не виновата,
что охотник невпопад
вместо бестии лохматой,
застрелил её волчат.

С ним она играла в прятки,
в западню его загнав.
Это было в ночь на святки
там, где праведный не прав.

После той бесовской ночи,
еле жив вернулся он,
и с тех пор поверить хочет
в то, что видел жуткий сон.

Милый, глянь, как сумрак светел!
Жаль, что звёзды к тем глухи,
у кого страдают дети
за родителей грехи.

Пусть вовек тебе не снится,
вой её к рассвету смолк,
та лохматая волчица,
от которой плачет волк.

Там, где гений  распри, споры
Лишь любовь всегда права!
На коленях Айседоры
расплескалась голова
златокудрого поэта,
нагулявшегося в дым
от заката до рассвета
И Дункан поёт над ним:
«Спи мой Патрик, спи сыночек 
тихий ангел во плоти.
Как же ты из мёрзлой ночи,
тёплым смог сюда войти?
Дай в глаза твои вглядеться,
убедиться, что ты жив
Вновь в моём разбитом сердце,
нежной радости прилив.»
А в ответ ей шёпот скорый
губ, горячих допьяна:
«Полно бредить, Айседора!
Жизнь на выдумки вольна.
Мы с тобою не похожи,
хоть в чертах моих твой сын.
Только танец жестов может
в мутном оке вызвать синь
на какоето мгновенье,
чтоб на фоне белых стен
разыгралось представленье
с кровью, хлещущей из вен.
Страсть поэта  взрыв Цунами.
На раздольных берегах
смерть охотится за нами,
пряча суть свою впотьмах.
От неё, поверь, не деться
нам с тобою никуда.
Кровоточащее сердце 
не последняя беда
в этой жизни растреклятой
Но оно не зря горит
над покоем мёртвых статуй,
как чумной метеорит.
Потерпи родная, вскоре
мы услышим пенье арф»
Лёг на шею Айседоре
анакондой лёгкий шарф.

Я не верю в предсказанья,
книгу мудрости листая.
У меня одно желанье,
чтобы рыбка золотая
в пасть акулью не попала
на пути больших свершений,
где она заметной стала
в шторме вражеских кружений.
Рыбы злющие повинны,
эту рыбку ненавидя,
в том, что добрые дельфины
в ней свою добычу видят.
И могущественной стаей
на неё ведут охоту
Только рыбка золотая
глубже их уходит в воду
потайной тропой своею
сквозь подводные теченья
Видно Бог включил над нею
всех лампад своих свеченье.

Посвящается президенту

России Владимиру Путину

У голубя мира железные крылья,
и сталью пропитанные коготки.
Им ястреб войны доведён до бессилья
в окружном течении бурной реки.

Пока он парит над России судьбою,
тяжёлые тучи на запад гоня,
над нами бездонно встаёт голубое,
спокойное небо текущего дня.

Парящий в своей прозорливости светел.
Читая сокрытые мысли врагов,
он ловко обходит опасные сети,
и снова к смертельному бою готов.

Бесовские трюки узреть невозможно 
от ближних наносится в спину удар.
Лишь с божьим посланником в мире тревожном,
мы станем свободны от гибельных чар.

Радуга цирка меня ослепила 
замкнутый круг оказался магнитом.
Обворожительно лёгкая сила
передо мною явилась открыто.

Купол сияющий  звёзд самоцветы
над безупречною магией тела
с грустною маской скитальца по свету
Я в этой маске лицо разглядела!

Публике клоун всегда на потеху,
Карлсоном будь он или Арлекином
С клоуномкоброю мне не до смеха 
реквием брошен его именинам.

Цирк уезжает. Останься, мой клоун!
Я тебя выбрала  будь же мне другом.
Раз ты к манежу навеки прикован,
станет он мне заколдованным кругом.

Маг мне улыбкой печальной ответил,
и потерялся, как в сене иголка
Радугу цирка нахлынувший ветер
в миг расколол, раздробил на осколки.

Она всё лето любви ждала,
а осенью вдруг пропала,
и лишь весною в реке всплыла
вся синяя в платье алом.

Рассвет над нею был тоже ал 
лучистого дня предтеча.
Никто о ней ничего не знал,
но в храме горели свечи

И ктото имя её навзрыд
шептал у дверей церковных.
Безногий, сгорбленный инвалид,
далёкий от игр любовных,
над нею плакал, весь мир кляня
за то, что её не стало
Она напомнила мне меня
та девушка в платье алом.

Ты ушёл, но с прошлым нить не рви.
И хоть жизнь стервозная такая,
над прозрачной памятью любви,
соловьи поют не умолкая.

В каждом стебле дух родной земли,
окроплённой божьей благодатью.
Мы с тобой старались, как могли
удержать иллюзию в объятьях.

Как играют в зеркале реки
звёзды отпылавшие над нами!..
Ночи те бездонно глубоки,
где сердец безумствавало пламя.

Ты тропу мне к свету указал,
когда солнце смежило ресницы.
Я иду, куда глядят глаза 
та тропа вокруг меня змеится,

приводя в конце концов туда,
где до дна испита счастья чаша.
А в колодце высохла вода,
и буянит ветер в доме нашем.

Я себя пытаюсь убедить,
что любовь в наш дом ещё вернётся
Разрывая с тёмным прошлым нить,
над своей судьбою вижу солнце.

Чадо моё, в мир порочный рождённое,
да обойдёт тебя зло стороной!
Имя твоё, в небесах утверждённое,
не оскверняется чернью земной.

В имени этом любовь и терпение
дом поднимают разрухе назло
так, что к слепому приходит прозрение,
уравновесив душевный излом.

Нет тебя, твои же письма живы.
Всё расстаться с ними не могу.
Чувства в них пронзительны, не лживы,
если я сама себе не лгу.

В каждом слове нежность без предела,
а за ней разлука на века.
Ты был зрел, а юность не хотела
улетать с тобой за облака.

Чтоб союз созвучных душ был вечен,
хоть удел всего земного  прах,
на земле должны свершаться встречи,
а уже потом на небесах.

Может в чёмто я перестаралась,
одолев превратности судьбы,
только встреча наша состоялась,
да совсем не так, как надо бы!

Иногда поверить надо
в то, что сказочник не врёт.
Заговоренному кладу
в тайнике своём  не мёд.

Он не дышит светом божьим,
грёзы грешников круша
Успокоиться не может
в нём хозяина душа.

Не берёт её Всевышний,
и лукавый ей не брат.
В мире страждущих не лишний
был бы, в тьму зарытый, клад.

Но его напрасно ищут,
мудрость древнюю кляня,
те враги духовной пищи,
что не в милости у дня

И в своём азарте яром
роют землю через лес,
к тайной лодке Кудеяра
возрождая интерес.

Раз в сто лет он к ним выходит
помрачённым чернецом
Мёртвый мстит живой природе,
потеряв своё лицо.

Зачем богачам запредельные дали?
Их там не согреет крутой капитал.
Не нищие ноги Христу омывали,
а нищим сын божий ступни омывал.

И стали великими нищие эти,
богатство любви не растратив в нужде.
Кто рай воздвигает на горькой планете,
тот заживо плавает в мёртвой воде.

Отражается лебедь в воде
на серебряной горизонтали.
Звери стали рычать на людей,
когда люди им родственны стали,
обретя ненадёжный приют
далеко не на райской планете.
Правда, ангелы, в детях живут
Но становятся взрослыми дети.

Тебя преследовали змеи
в невыносимо ясных снах.
Одна другой искусней, злее
вдыхала в сердце жгучий страх.
А наяву сопротивленье
он козням дьявольским давал,
идя без всякого смущенья
из вязкой тьмы на звёздный бал,
где побеждал врагов незримых
тем, что любил и был любим.
Но всё ушло кудато мимо,
большой огонь свернулся в дым.
ты смотришь вдаль, не замечая,
что на груди твоей змея
царит, души в тебе не чая,
смертельно ядовитая

Невеста в платье со шлейфом длинным,
на бал торопится с корабля.
Из Крыма в Сочи плывут дельфины,
а гдето стонет от бомб земля.

Принц ожидает свою принцессу
в господнем храме у алтаря
А ей маршрут изменили бесы,
и все старания свыше зря.

Царь не хозяин в родимом царстве,
чернь не желает считаться с ним,
не видя Родины в государстве
Процесс распада необратим.