Мой привычный столик оказался не занят, как и соседние в полупустом просторном зале. Мое внимание привлекла парочка студентов. Парень демонстрировал показную брутальность. На фоне худощавого телосложения с тонкими чертами лица, «обезображенного интеллектом», его поведение вызывало улыбку. Теплая толстовка с аппликацией, черная рокерская разрисованная футболка, простые джинсы, смахивающие на спецовку, китайские кроссовки ставили жирную точку на всяких попытках выдать себя за того, кем он не являлся. Не всем везет с родителями. Но каждый строит свою жизнь. Пареньку доставалось все «по полной цене», и он принимал правила игры, его цель была высока, и он шел вперед, несмотря ни на что. Но прелести студенческой веселой жизни тем временем проходили мимо. Девушка выглядела куда как респектабельней. Стильная салонная прическа, ухоженные накладные ногти, неброский, правильно подобранный макияж уже выдавали ее. Картину дополнял стильный брендовый прикид. «Шкодные» ботильоны, дорогие джинсы стрейч и добротный дорогой пиджачок со строгой блузкой. Ничего лишнего или не в тему, вещи подобраны в цвет и образ. Видимо, девушка намеренно подстраивала свой гардероб под «стиль» своего избранника, чтобы как-то ему соответствовать.
Конфетно-букетный период у этих голубков подходил к концу. Парень все же никак не решался перешагнуть рубеж, за которым его богиня, его муза, его мечта станет его подружкой. Мне кажется, он даже не был уверен в реальности происходящего с ним. Ему явно не хватало опыта общения с девушками. Девушка отлично понимала, что происходит. Вернее сказать, это она была «охотницей». Она реально оценила надежность, ум, целеустремленность и упорство своего избранника. Она была когда-то очарована плейбоями и королями вечеринок. Но, узнав как красивую обертку, так и неприглядную изнанку отношений богемной тусовки, уже не играла в эти игры. Она так же прагматична, как ее избранник. Но предпочла не «пробивать стены» собственным лбом, а пользоваться благами, вдохновляя на подвиги, тяжелый и самоотверженный труд его. И она знает, что не ошиблась в выборе.
Она снисходительно-участливо слушает его монолог, периодически спрашивая и кивая. При этом мило улыбается. Но ее глаза, лишенные эмоциональной подвижности, выдали ее действительное отношение к происходящему. Парочка, перекусив гамбургерами (её гамбургер остался почти не тронутым) и выпив клу, направилась к выходу. Парень нерешительно попытался взять за руку свою избранницу. Стерпев несколько секунд его прикосновение, она, сымитировав неудобство движения, высвободила свои пальчики из его объятий. Для нее было достаточно, что они идут рядом. У этой парочки понятия «любить» и «быть любимым» оказались противоположными. Хотя это тоже гармония чувств.
За размышлениями о ничего не подозревавших об этом студентах мой кофе закончился. По работе никаких звонков не было, телефон будто понимал мое расслабленное настроение и, не желая портить идиллию, отклонял входящие на потом. За что ему искренне благодарен. Подойдя к стойке, я заказал еще чашечку, намереваясь, насладиться покоем еще несколько минут. На этот раз девушка оказалась менее приветливой. Появилась усталость и раздраженность от однообразности работы. Приняв заказ, она не взглянула на меня, резко скинула деньги в кассу поворачиваясь к кофе-машине. При этом то ли поскользнулась, то ли за что-то запнулась. Она потеряла равновесие и смахнула несколько чашек на пол. Осколки фарфора брызнули в стороны. Час назад благодушно настроенная и уравновешенная куколка превратилась в истеричную фурию. Она взглянула на меня так, как будто я был причиной всех ее несчастий и виновен во всех смертных грехах, и нарочито медленно удалилась в подсобку. «Такая может и каустика в кофе подсыпать», неожиданно для меня самого шепнул мне внутренний голос. Обдумав эту мысль, я предпочел удалиться, пожертвовав шестьюдесятью рублями.
За размышлениями о ничего не подозревавших об этом студентах мой кофе закончился. По работе никаких звонков не было, телефон будто понимал мое расслабленное настроение и, не желая портить идиллию, отклонял входящие на потом. За что ему искренне благодарен. Подойдя к стойке, я заказал еще чашечку, намереваясь, насладиться покоем еще несколько минут. На этот раз девушка оказалась менее приветливой. Появилась усталость и раздраженность от однообразности работы. Приняв заказ, она не взглянула на меня, резко скинула деньги в кассу поворачиваясь к кофе-машине. При этом то ли поскользнулась, то ли за что-то запнулась. Она потеряла равновесие и смахнула несколько чашек на пол. Осколки фарфора брызнули в стороны. Час назад благодушно настроенная и уравновешенная куколка превратилась в истеричную фурию. Она взглянула на меня так, как будто я был причиной всех ее несчастий и виновен во всех смертных грехах, и нарочито медленно удалилась в подсобку. «Такая может и каустика в кофе подсыпать», неожиданно для меня самого шепнул мне внутренний голос. Обдумав эту мысль, я предпочел удалиться, пожертвовав шестьюдесятью рублями.
То, чем я зарабатываю на жизнь, не похоже на работу в общепринятом понимании. Изматывающее нахождение в одном месте с выполнением одной и той же рутины меня убивает. Волею судьбы меня как-то занесло в такое болото. Этот кошмар продолжался недолго, около полугода, но навсегда остался в памяти. Охотнее всего люди платят за спокойствие. В наше время технологии жилья настолько усложнены и причудливы, что разобраться, как оно правильно работает, может далеко не каждый. Что говорить о различных неполадках. Людей охватывает паника при неудачных экспериментах. А я тот волшебный укротитель, который по звонку появляется. «Щелкает хлыстом, и тигры по тумбам». Бездельничать по нескольку дней кряду, два-три раза в неделю «щёлкнуть хлыстом» на глазах изумленного клиента все, что требуется. Как правило, проблемы «лечатся» банальной перезагрузкой и вводом новых настроек. Но это секрет. Продаю спокойствие и уверенность в завтрашнем дне, собирая помесячную оплату. Конечно, большую часть приходится отдавать хозяину фирмы, придумавшему этот бизнес. Но меня устраивает моя часть пирога. Этого вполне хватает, чтобы не считать деньги в бумажнике, заходя в продуктовый магазин, и не занимать «до зарплаты».
Глава 3. Дорога
Золотая осень клонилась к зиме. Как красиво это время описывал Пушкин. И другие классики Серебряного века постарались. Готов подписаться под каждым словом. Считаю для себя непростительным пропустить цветовое представление желто-красного лесного великолепия, такое же преступление перед собой, как для японца пропустить цветение сакуры.
«Конвейер автомагистралей» вынес мой автомобиль за пределы городских панельных скал, последующей малоэтажной застройки и дачных деревенек. Дальше тянулась ниточка дороги в окружении сплошных лесов, одетых в трепещущее золото с алыми и зелеными мазками гениального художника. На фоне насыщенно-голубого неба, которое бывает только весной или осенью, с редкими белоснежными облаками, похожими на пуховые комочки. Безупречная гармония цвета. Это волшебство никак не представлялось засыпанием природы, все наполнено спокойной радостью и торжественностью.
Моя «хонда» катилась по ровному асфальту с таким же чувством свободы и упоения от скорости, с каким дикие мустанги когда-то скакали по прериям Дикого Запада. На трассе не встретилась ни одна машина ни в попутном, ни во встречном направлении. Километры один за другим накручивались на спидометр. А горизонт по-прежнему манил своей недостижимостью и красотой.
За очередным поворотом идиллическую картину мира своим присутствием испортил видавший виды, подуставший грузовичок, который тянул свою поклажу, скрытую в недрах алюминиевого кузова, с деловитой упертостью рабочей лошадки. Постепенно я нагонял дальнобойщика и с легкостью мог обогнать его. Но с проселка вынырнула «тойота-сурф», годящаяся в дедушки моей «хонде». Из-под потрепанного брезентового тента торчали несколько спиннингов, под тентом угадывался солидный багаж. «Тойоту-сурф» нагнал грузовик и, хотя на встречной полосе никого, обогнать почему-то не решался. Когда я догнал эту парочку, рыбак выкатился на середину дороги, точно по разделительному пунктиру, и не желал ни обгонять, ни пропускать. При этом мы втроем двигались с черепашьей скоростью грузовика. «Тойота-сурф», то возвращалась на свою полосу, показывая правый поворот, то снова выкатывалась на центр дороги. Мигание фарами и сигнал попросту игнорировались. Такое передвижение не доставляло никакого удовольствия. Не желая «бодаться» с аборигеном в приступе патриотической гордости за свое болото, притормозил, отпустив неразлучную парочку, и свернул на прилегающую грунтовку.
Дорога больше походила на тропку в лесу. «Хонда», созданная для безудержного бега по гладкому асфальту, на волнах проселочных троп чувствовала себя более чем неуютно. Приходилось все время лавировать между луж и кочек, выбирая единственно верную траекторию, то и дело рискуя чиркнуть днищем или, того хуже, застрять в грязевой луже. Отыскав возможность поставить машину, прижавшись вправо, чтобы не перегораживать тропу, отправился пешком.
Ноги утопали в мягком золоте свежеопавшей листвы. При каждом шаге вздымался невесомый ворох и волнами опадал в стороны с нежным перешептыванием. Каждый лист словно знал свое время, вписанное в общий ритм, отрывался от ветки и, исполнив завораживающий своей красотой и чистотой танец, беззвучно ложился, готовясь ко сну. Не чувствовалось никакого сожаления или страха в этом танце смерти. Лист отрывался с восторженностью и нетерпением. С пониманием ответственности за красоту исполняемой партии в общем шоу. Как будто от этого зависело его следующее воплощение. Может быть, так и есть. Кто же знает?
Сгребя листья в небольшую кучку, я плюхнулся спиной в этот ворох. Взгляду предстала удивительная картина. Кроны берез по соседству с нежно-желтой листвой смотрелись идеально на фоне чистого, прозрачного, синего неба. Кружение листопада гипнотизировало и опьяняло. Наверное, так и придумали вальс. Впрочем, получилось лишь подобие. Листопад в своем хаосе гармоничней танцевальных па. Каждый год в это благословенное время я валялся в опавшей листве, завороженно глядя в небо на листопад. Это был мой ритуал. Мое любование и поклонение природе.
Глава 4. Михаил Кузьмич
На подъезде к городу телефон ожил, напомнив о своем существовании. Возвращая в мир денег, пиара, понтов и веселья. Звучала Bésame mucho, исполняемая на пустой стеклотаре. Очень мелодичная, симпатичная музыка, лучше всего подходившая к «клиентской базе», в ответ на моё:
Да, я слушаю.
Динамик спикера нервно и надменно, как это мог произнести только один известный мне человек, с ужасным и неповторимым южным выговором выдал перл, который развеселил меня на остаток дня:
У мэня тут хрен внизу капает. Я к тэбе. Гля?
Подмывало ляпнуть: «Михаил Кузьмич, это вам к венерологу».
Да, Михаил Кузьмич. Еду, буду минут через сорок.
Михаил Кузьмич владелец сети точек общепита, нескольких цветочных магазинчиков, пары автосервисов на окраине и небольшой школы танца в центре. Школа не приносила никакой прибыли. Более того, хронически съедала большую часть доходов. На вопрос «зачем тебе это надо?» Кузьмич отвечал с искренним удивлением, что его не понимают: «Красыво!» Никакого намека на извращения или криминал. Если какая-нибудь красотка намекала, что не против продолжить отношения, это был последний час ее пребывания в школе. Пытливые детективы, нанятые подозрительными родителями и мужьями, то и дело кружили у школы. Все на пятьдесят один раз было прослушано и просмотрено. Все «справки наведены». Ничего! Человек просто делал добро, как бы дико и противоестественно это не выглядело в наше время. Кузьмич весьма упитанный, среднего роста, лысеющий выходец с Кавказа, в 90-е рискнувший и выигравший в рулетке зарождающейся коммерции. У него безупречная деловая хватка и потрясающая интуиция в бизнесе. Его вспыльчивый, гордый, гипертрофированно самолюбивый характер волшебным образом сочетался с отходчивостью, добротой и щедростью, граничившей с расточительностью и сумасбродством.