И что же, по-твоему, предпримет вдова? снова спросил Алан у Эрмана.
И думать тут нечего. На востоке у нее атильская Хазария[67]. На западе Болгария, которая тоже под каблуком у Атиля. На севере датчане цепные псы царя восточных франков Оттона[68] Каролинга[69]. И он, кстати, по слухам, тоже уже прикормлен Атилем. Так что раздавят вдову, как в тисках. Что ей остается? сам себе задал вопрос Рыжий и сам же ответил: Византия! Вот сюда она и пойдет на поклон к базилевсу, уповая на защиту Владыки и союзный договор[70], подписанный еще Игорем. Но простит ли Владыка вселенной вдове самовольную расправу над своими федератами из страны Дори? Забудет ли он сожженный христианский город?
Кто знает
Мужчины помолчали, потягивая винцо и раздумывая. А потом Алан обратился к Сивому:
Ну, а теперь ты расскажи нам свою историю. Какая нелегкая забросила казака так далеко, от милого твоему сердцу Дона Роси[71]?
Тот пригладил свои усы и, усмехнувшись, стал рассказывать:
Однажды ехал я из войскового стана на побывку домой. К верховьям реки. Навестить отца с матерью. Дело было весной, и потому одинокий всадник стал желанной добычей для стаи волков. Они набросилась на меня неожиданно. Отступать было поздно, и я повернул навстречу врагам. Одного взял на копье, двух полоснул саблей. Но волки успели подрезать ноги коня. И я опрокинулся вместе с ним. Отбиваясь ножом, прикончил еще одного зверя. Оставшиеся хищники сообразили, что добыча от них не уйдет. Надо только подождать. Они отошли и залегли недалеко. Конь был смертельно ранен. Я снял с коня все, что можно, и попрощался с другом, прервав его мучения. Взвалив на себя седло и пожитки, я поковылял по дороге, а волки занялись трупом коня. Повезло, что не упал, заметил Рыжий.
Да, повезло, что отца моего звали Убейволка. И еще повезло, когда набрел на поселенцев ружан[72]. Деревеньку в три дыма у жалкой речушки возле леса. Там меня и накормили, и раны перевязали, продолжал рассказ Сивый.
Наверно, и девки-молодухи там были? поддел рассказчика Алан.
Девки то были, да вот ходили все, как на поминках, парировал Сивый.
А что так? снова спросил Алан.
Испугались его оселедца, хохотнул Рыжий.
Сивый и глазом не повел. Отхлебнул винца и продолжал:
Задолжала деревенская община жиду атильскому. Вот и ожидали в гости «золотых чаек».
Наступило молчание. Каждый из мужчин знал о «золотых чайках» алларисиях. О гвардии атильского малеха, не знающей жалости. История селян была обычной. Сначала ростовщики Атиля щедро ссужали в долг боярам-землевладельцам, которые защищали своих селян. Но, в конце концов, приходило время возвращения долгов. Бояре, в надежде на отсрочку, начинали пресмыкаться перед кредиторами и душили налогами землепашцев. Те, в свою очередь, получая ссуды от щедрых заемщиков, восставали и изгоняли «жадных» бояр. Как правило, неугодных Атилю. А затем приходили алларисии[73]. И деревенским не у кого было искать защиты. Ведь своих бояр защитников они сами же и изгнали. А в уплату долга «золотые чайки» забирали их детей. Ведь торговля людьми была одним из основных источников дохода рахдонитов.
Я видел алларисиев, но не сталкивался с ними. Что за люди? нарушил молчание Эрман.
Братство казар с берегов Гурганского моря. Их курени разбросаны на островах между рукавами Итиля, где не смолкают крики чаек. А золотые, потому что золота, в виде браслетов и цепей носят на себе больше, чем сейчас в кошелях у нас троих вместе взятых, ответил Сивый.
А Алан изложил историю появления алларисиев подробнее:
Поначалу на земле Асов в устье Итиля, на самом большом острове рахдониты поставили небольшой перевалочный караван-сарай со складами Астархан. А сами обосновались на соседнем острове и назвали его Атиль. Вроде старого Византия, который построили рахдониты в проливе между морями. Только Византию повезло больше. Император переселился в их «гнездо», когда был в полной силе. И смог заставить Всемирное торговое сообщество работать на себя. Но кагану в Атиле повезло меньше.
Около двухсот лет назад, великий стратиг дамасского халифа Мерван Кру[74] перешел Куру. Сначала разорил горы Асов и резиденцию кагана на реке Терек. А потом, его войска вошли в Хазарию. Мерван предал огню и мечу все поселения от нижнего Дона до Итиля. Каган Хазарии был взят в плен. Униженный и разоренный он смиренно принял веру пророка Мухаммеда и признал себя вассалом дамасского халифа. Мерван, удовлетворенный, что распространил халифат на земли Хазарии, вернулся с богатой добычей в Дамаск.
После такого удара каган уже не смог оправиться. Он переселился на один из островов возле Астархана. Вскоре его первый визирь, а по совместительству председатель Всемирной торговой организации рахдонитов, сам стал государем. А Великий каган хазар постепенно скатился до начальника гвардии на службе у малеха. Так Хазарский каганат превратился в Атильское царство. А некогда Войсковое братство алларисиев стали укомплектовывать гулямами. Воинами, попавшими в рабство. Или наемниками с юга.
Ну и как? Дождались деревенские «чаек»? спросил Рыжий. Он долго поглаживал усы, усваивая рассказ от Алана.
Дождались, угрюмо ответил Сивый. Они хотели забрать всех не старше двадцати. Семь девушек и пять мальчиков. Всех!
Мужчины снова помолчали. Жестокость торговцев людьми задевала некую тонкую струну в их душах, давно потерявших чувствительность на войне. Каждый думал о своем.
Я предложил уряднику[75] двадцать алтын[76]. Те, что я заработал за год войны. Этого должно было с лихвой окупить долг деревенских жителей. Но спесивый пес рассмеялся мне в лицо и нагло велел мне не вмешиваться. Ха. На рынке Багдада они получили бы эти деньги за одного. А за девственниц намного больше, прокомментировал их отказ Алан.
Зря он не взял мои золотые. Гусь всегда бьет чайку, хоть и покрытую золотом, усмехнулся Сивый.
Только если не нарвется на стаю. Сколько же их было? с любопытством спросил Алан.
Всего пятеро. В одного я метнул нож, к другому вскочил сзади на коня и свернул шею. Еще двух положил на саблях. Но один ушел.
Зря он не взял мои золотые. Гусь всегда бьет чайку, хоть и покрытую золотом, усмехнулся Сивый.
Только если не нарвется на стаю. Сколько же их было? с любопытством спросил Алан.
Всего пятеро. В одного я метнул нож, к другому вскочил сзади на коня и свернул шею. Еще двух положил на саблях. Но один ушел.
Четыре волка, четыре воина. Великий Один давал тебе знак, подытожил Рыжий.
Да я так и понял. Ну а дальше то что? спросил Алан.
Что, что. После того как я разобрался с алларисиями деревенские собрали свой нехитрый скарб, спалили дома и ушли в лес. Я отдал им половину того золота, что снял с трупов. С этим золотом да на новом месте заживут, как бояре. За ними следом и я подался в бега. Идти назад в Россию, минуя Царскую крепость малеха, я не решился. Алларисии мстительны. А их хозяева найдут меня и в Войсковом братстве. И даже атаман не спасет. Вот я и подался сначала на пороги Дон-бире, а оттуда с купеческим кораблем на имперские земли. Пережду, пока поутихнет немного. Как думаешь, Алан, смогу я здесь наняться на службу?
Мозгами Бог не наградил, зато сердцем не обидел, подытожил Рыжий.
Сын своего отца, добавил Алан и объяснил свою фразу для Эрмана:
Его отца зовут Кутуз Убейволка, то есть бешенный. Ну, а он сын своего отца Кутузов. Алан хлопнул приятеля по плечу. Конечно, оставайся, друг. Найду тебе дело. Только, для начала, тебе придется отрастить волосы на голове и избавиться от волос на подбородке. По поверьям местных ты выглядишь, как выходец с того света, весело оскалился Алан. К нему присоединился загоготавший Рыжий, а Сивый озадачено почесал бритый затылок.
Так они балагурили, неспешно потягивая винцо, наблюдая за суетой порта, морем и облаками.
Ярмарка в городе продолжала бурлить. На сколоченные подмостки выходили те, кто зарабатывал на развлечении толпы. После выступлений бродячих жонглеров и фокусников, на подмостки вышли мимы. Площадь замерла в предвкушении зрелища.
Уважаемая публика! Сегодня перед вами выступят лучшие мимические актеры города
А-а-а! Спасайтесь! Пираты! внезапно донесся истошный крик со стороны порта.
Наступила тишина, предшествующая буре. Потом крик подхватили. С быстротой степного пожара страшная весть охватила весь город. Люди заметались, опрокидывая товары, лавки и друг друга. Это показалось страшное лицо того, что предшествовало любому появлению пиратов паника. Начавшись в порту, волна панического ужаса докатилась и до центральной площади. Внезапно послышалась тревожная дробь барабанов. Это стража города добавила свою лепту в общий переполох. Затем на улицах города появились вооруженные группы пестро разодетых людей. Следуя планам своих капитанов, пираты знали точно, куда идти и что захватывать в первую очередь. При появлении первых признаков нападения с моря Алан не стал терять ни минуты.
Эрман, Сивый! Помогите мне. Будем пробиваться отсюда к площади. Надо забрать жену и дочку со сцены, прокричал Алан своим спутникам, для надежности сопровождая свои слова жестами. Давай сначала соберем моих людей! С ними мы сможем атаковать их корабли в порту, предложил Эрман, стараясь перекричать вопли снующих людей.
Нет времени! прокричал в ответ Алан. Да и где ты будешь искать их в этой кутерьме? Понимая, что Эрман тоже, прежде всего, думает о своих людях, добавил: Не маленькие. Позаботятся о себе сами. Найдем их потом! И побежал в сторону центра города. Его спутники бросились за ним следом.
Нелегкий это был путь среди ошалевших и мечущихся горожан и заезжих гостей. Но вот уже показалась и площадь, где у подмостков сгрудились актеры. Госпожа Цира сумела удержать их от панического бегства. Она знала, что ее муж обязательно придет к ним на помощь.
Цира! Настя! Берите своих мимов за руки и бегом за мной. Будем пробиваться к храму, проорал Алан, стараясь перекричать толпу. Потом он и его случайные боевые товарищи положили руки на плечи друг другу и сомкнули головы. Так было принято в братствах во время коротких совещаний во время сражения.
Браты! сказал Алан, на правах местного взявший на себя роль атамана. Идем «журавлиным клином» в направлении храма. Того, что на горе. Я по центру! За мной мимосы. Сивый Конь прикрывает правое крыло. Рыжий Эрман левое. Вперед! Вперед!