Если душа твоя будет здравой перед Господом, то из всего извлечешь пользу.
Если видишь торгующего чем-нибудь, скажи про себя: «Этот человек, вожделевая временного, столько терпит, чтобы собрать скоропреходящие блага. Ужели же ты, душа моя, вознерадишь о непреходящем?» Если видишь спорящих между собой, скажи про себя: «Эти люди столько прилагают старания и спорят между собой о том, что нимало не полезно. Ужели же ты, душа моя, будучи должной тысячу талантов, не припадешь как следует к Богу, чтобы прощен был тебе долг?» Если видишь строящих дом из глины, то скажи про себя: «Эти люди, строя дом из глины, употребляют свое старание совершить дело. Ужели же ты, душа моя, пренебрежешь вечными обителями?» Но чтобы, говоря о том и о другом порознь, не продлить слова, скажу: что ни увидим в жизни, мирские помыслы и житейские рассуждения заменим духовными и при содействующей нам благодати непременно получим пользу.
Что такое монах? Монах подобен человеку, который несется с высоты и, найдя веревку, висящую высоко над землей, хватается за нее, виснет на ней и непрестанно вопиет ко Господу о помощи, зная, что если ослабеет и выпустит вервь из обеих рук, то упадет и умрет.
Держись, монах, за вечную жизнь, к которой ты призван, перед многими свидетелями исповедав доброе свое исповедание: Еще немного, очень немного, и Грядущий придет и не умедлит (Евр. 10, 37).
Оттого что не хотим ради Господа потерпеть и малой скорби, невольно впадаем во многие и тяжкие скорби. Оттого что не хотим ради Господа оставить собственную свою волю, сами себе уготовляем душевный вред. Оттого что не терпим ради Господа быть в подчинении и уничижении, сами себя лишаем утешения праведных. Оттого что не слушаемся вразумления, какое делают нам ради Господа, сами себя делаем игралищем лукавых бесов. Оттого что не принимаем наказания жезлом, ожидает нас коноб[3], в котором не будет утешающего.
Кто даст голове моей воду и глазам моим источник слез и лицо, веселое для посторонних? Я плакал бы о грехах моих день и ночь (Иер. 9, 1). Смеху я сказал: «Прочь от меня» и слезам: «Приидите ко мне», ибо очень велик грех мой перед Господом и нет числа грехопадениям моим.
Знаете ли, что у людей бывают слезы трех различных родов? Бывают слезы о вещах видимых, и они очень горьки и суетны. Бывают слезы покаяния, когда душа возжелает вечных благ, и они весьма сладки и полезны. И бывают слезы раскаяния там, где плач и скрежет зубов (Мф. 8, 12), и эти слезы горьки и бесполезны, потому что вовсе безуспешны, когда уже нет времени покаянию.
Трезвись во время юности своей, возлюбленный, чтобы оказаться тебе достойным похвалы при кончине своей.
Не полагайся на лукавого, который внушает тебе обманчивые помыслы и говорит: «Ты еще молод, еще много лет должно тебе жить, поэтому теперь веселись и не печаль душу свою: в старости своей будешь приносить покаяние». Ужели ты так неразумен, брат, и не знаешь, что лукавый обманет тебя в этом? Если не каешься ты в молодости своей и в возрасте, полном сил, когда в состоянии перенести всякий труд и выдержать подвиг, то, состарившись, не будешь ли представлять в предлог бессилия старости? А если еще в юности своей похищен будешь отсюда, что тогда делать тебе? Поэтому оставь путь вражеский и послушай гласа истинного Владыки, Который сказал: Бодрствуйте и молитесь, потому что не знаете ни дня, ни часа (Мф. 25, 13).
Господи Иисусе Христе, Царю царствующих, Ты, Который имеешь власть над жизнью и смертью, знаешь сокровенное и тайное, от Которого не сокрыты ни помышление, ни рассуждение! От тайных моих очисти меня (Пс. 18, 13), ибо я лукавое пред очами Твоими сделал (Пс. 50, 6). Ибо вот дни мои со дня на день оскудевают, а грехи мои умножаются. Ты, Господи Боже духов и всякия плоти, знаешь великую немощь души моей и тела; дай, Господи, мне крепость в бессилии моем и помоги мне, бедному. Ибо знаешь, что для многих я был как бы дивом, но Ты твердая моя надежда (Пс. 70, 7). Дай мне, Господи, сердце благопризнательное, чтобы всегда помнить Твои благодеяния, Благий Господи, и не помяни моих грехов, не злопамятен будь к моим грехопадениям! Не презри, Господи, моления, приносимого мною, ничтожным и грешным, но как доныне покрывала меня благодать Твоя, так и до конца не отнимай ее от меня. Она умудрила меня уразуметь все, и блаженны те, которые сохраняют пути ее, потому что это будет для них венцом славы. Исповедуюсь Тебе, Господи, и восхваляю я, недостойный, Тебя, показавшего на мне множество щедрот, потому что был Ты моим Покровителем и Помощником, так как имя величия Твоего благословенно во веки. Тебе подобает величие, Господу Богу нашему!
Научай брата своего, возлюбленный, не тому пути, который уводит в мир, но тому, который вводит в Царство Небесное. Бойся же Господа всей силой твоей и не соревнуй делам нечестивых, потому что огонь их не угаснет и червь их не умрет (см.: Мк. 9, 44).
В исправление тех, которые предаются страстям и домогаются почестей
В ужас прихожу, братия мои, и трепещу, и снедаюсь скорбью по причине сказанного пророком: Видите, презорливии и чудитеся и изчезните (Авв. 1, 5). И более всего ужасаюсь за собственное свое невежество, потому что стал я путем всякому беззаконию и враг всяким грехом связал каждый член мой. И по причине покрывающего меня стыда надобно мне скорбеть и плакать о себе, а потом уже заботиться о других. У себя надобно прежде вырвать бревно, а потом уже рассматривать сучки у других. Теперь же небрежение, примечаемое в наши времена, погружает меня в сильную печаль. Ибо вижу нерадение о нынешнем огласительном учении и не могу снести этого, подобно пророку, который говорит: Вижу отступников, и сокрушаюсь (Пс. 118, 158). Ибо какого орудия не имеет между нами враг? Каких изворотливых козней не употребляет он, чтобы владеть нами? Увы, кто не будет плакать об угрожающих нам бедствиях!
Но умоляю вас, избравших эту жизнь, внимайте тому, что говорю, и вострепещите. Мы носим на себе ангельский образ, а действуем заодно с диаволом. Ангельский у нас образ, а житие мирское. Ужели ангелы живут в ссоре и соперничестве, которые видим ныне у монахов, потому что укоренились у них соперничество, зависть и клевета?
Хитрец разными способами в каждого из нас влил свои отравы и кознями своими запинает каждого. Иной соблюдает пост, но отдает себя во власть соперничеству и зависти. Иной воздержался от непристойного пожелания, но связан тщеславием. Другой преуспел во бдении, но запутался в сетях клеветы. Иной удаляется от клеветы, но исполнен неподчинения и прекословия. Иной воздерживается от снедей, но тонет в гордости и высокомерии. Иной неутомим в молитвах, но поддается раздражительности и гневу. Иной успел в чем-нибудь малом, но превозносится уже над теми, которые нерадивее его. Каждого так или иначе связал грех, и нет разумевающего. От этого у монахов ссоры и раздоры.
Увы! Кто не вздохнет, кто не прольет слез? До какого беспорядка довели мы это ангельское житие! Оставили мы мир а думаем о мирском, отказались от имуществ но не перестаем соперничать, оставили дома но ежедневно истаиваем от забот, нет у нас богатства но охотно впадаем в гордыню, низким почли для себя супружество но не изгнали из себя суетных пожеланий, наружно смиренномудрствуем а в сердце домогаемся почестей, по видимости мы не стяжательны а на самом деле владеет нами любостяжательность, на словах мы не стяжательны а мысленно заняты многостяжанием. Кто не будет плакать о нашем огласительном учении?
Надобно посмотреть и подивиться, какие замыслы у монахов, особенно у молодых и новоначальных. Не успели еще произнести отречения от мира а уже надмеваются, не приняли еще на себя монашеский образ а уже предаются высокомерию, не выслушали еще наставления а дают уже советы другим, не видели еще преддверия а мечтают уже о внутреннем, не вступили еще на степень а летают уже наравне с облаками, не вкусили еще подвижничества а вооружились уже тщеславием, не слыхали еще и слова вразумления а уже делают выговоры, не присоединены еще к братству а уже властвуют, не вступили еще в монастырскую дверь а уже укоряют, осуждают, изъявляют свое неудовольствие. Но к чему трачу время? Много у них замыслов!
Надобно посмотреть и подивиться, какие замыслы у монахов, особенно у молодых и новоначальных. Не успели еще произнести отречения от мира а уже надмеваются, не приняли еще на себя монашеский образ а уже предаются высокомерию, не выслушали еще наставления а дают уже советы другим, не видели еще преддверия а мечтают уже о внутреннем, не вступили еще на степень а летают уже наравне с облаками, не вкусили еще подвижничества а вооружились уже тщеславием, не слыхали еще и слова вразумления а уже делают выговоры, не присоединены еще к братству а уже властвуют, не вступили еще в монастырскую дверь а уже укоряют, осуждают, изъявляют свое неудовольствие. Но к чему трачу время? Много у них замыслов!
Итак, нет разумевающего, нет человека, который бы отрекался от мира для Бога, чтобы из послушания поработить себя братиям. Напротив: если сделали кому выговор, почитает он справедливым дать отпор, если дали приказание, делает по-своему, в добром не выказывают соревнования, а в деле
бесполезном соперничают друг с другом. Нет и трех дней, как произнес отречение, а соревнуется уже с теми, кто состарился в монашеском образе; не желая подчиниться, задумывают учиться искусствам. Не имея сил переносить телесное распадение, подсматривают друг за другом. Принял на себя иго и сам распоряжается, делает выговоры, гневается. «Сделай, брат, это». «Не сделаю, говорит, если не пойдет со мной такой-то. Такому-то дается время заниматься Божественным Писанием, и мне надобно дать на это время».
И нередко до отречения иной жил в работе, не зная прежде, которая у него правая или левая рука, а вступив в монастырь, оказывается любителем учености и толковником. «Такой-то брат живет на покое, надобно так жить и мне. Брату выдана новая одежда, надобно выдать и мне. Брат пошел на свидание с отцами, надобно и мне повидаться. Брату оказана почесть, надобно и мне оказать. Такому-то поручена власть, а я разве недостоин, чтобы вверили мне то или это?» Вот подвиги молодых монахов!
Вот образцы смиренномудрия и труды новоначальных! Вот как стараются наследовать Царство, не зная, что этим низводят душу в погибель, не зная, что через это делаются врагами Богу!
Этим явно показываем, что ни на одну минуту не отрекались мы от внешней жизни, то есть от мира, ибо по наружности отреклись мы, а в действительности думаем о мирском, и никакого нет у нас оправдания. По наружности мы монахи, а по нраву какие-то жестокие и бесчеловечные; по наружности смиренны, а по нраву язва; по наружности благоговейны, а по нраву убийцы; по наружности полны любви, а по нраву враги; по наружности дружелюбны, а по нраву ненавистники; по наружности подвижники, а по нраву тля для подвижников; по наружности постники, а по нраву морские разбойники; по наружности целомудренны, а в сердце прелюбодеи; по наружности безмолвники, а в сердце бродяги; по наружности кротки, а по нраву высокомерны; по наружности утешители, а по нраву обидчики; по наружности советники, а по нраву совратители; по наружности простодушны, а по нраву опасны; по наружности не завистливы, а по нраву завистники; по наружности заступники, а по нраву предатели.