На космопутешествиях мы вообще были в прошлый раз одни. Сюда ходят только туристы да группы местных школьников, проходящих устройство Вселенной. А аттракцион потрясающий. Частично он расположен под землей, хотя основу составляет, я так понимаю, интерактив. Но при этом ощущение полнейшей реальности! Капсула, в которой ты сидишь, настолько прозрачна, что кажется, будто она растворилась в межпланетном пространстве. И ты летишь. Летишь от Доры к другим планетам галактики, можно и за ее пределы, зависит лишь от времени и цены билета, с любой скоростью. Капсула облетает планеты и звезды, показывая их так близко, как ты захочешь. Можно зависнуть над одной из них и прослушать экскурсионную программу, но, как верно говорит Плав, для нас это бесполезно. Дорианский я учила с семнадцати, но понимать сложную речь в таком темпе так и не научилась. Автопереводчики тут не подходят, в дорианском слишком много нюансов, и автоматический перевод искажает смысл только запутаешься.
В прошлый поход мы гуляли по этой планетарной системе, где вокруг своего нескромно большого, но ленивого светила, довольно далеко от него, вертятся Дора с Прилустой. В другой раз мне интересно было бы «долететь» до нашей Земли и попробовать понять, что о ней говорят местные.
Одна из дорианских мамаш, забеспокоившись, спешит мимо нас к ребенку. Я с интересом разглядываю ее. Все-таки забавные у них представления о красоте: чем белее, тем красивее. Молодая женщина напоминает снежную королеву: на лице у нее нарисована, нет, даже налеплена настоящая изморозь, длинные белые пушистые ресницы явно искусственные. Надо спросить у Леди, где можно прикола ради купить подобную тушь, пошлю своей подружке на Землю. Я-то косметикой вовсе не пользуюсь, по-моему, это смешно, и дорянки лишнее тому подтверждение. Интересно, как относится к этому Кэп. Никогда не видела рядом с ним ни одной девушки.
Виктор неожиданно умолкает, я поворачиваюсь к нему, испугавшись, что он обиделся я ведь совсем не слушаю. Но он смотрит за мое плечо расширенными глазами. Я поворачиваю голову и тоже вижу его.
Это Чистый. Впервые встречаю его в реальности. Он стоит в самом центре детской площадки, вокруг него, сшибая друг друга и ударяясь об него, летают малыши. Хотя это и ощущается, наверное, не больнее, чем удар подушкой, но все-таки удивительно, что он совершенно не реагирует, даже не пытается уклониться. Высокий, вытянутый, с длинными серыми (я думала, они серебристые) волосами, он стоит в самом эпицентре «побоища», и шары отталкиваются от его головы как от чего-то неодушевленного, она только смещается под ударами вправо-влево, как боксерская груша. Это было бы смешно, если бы не выглядело так странно.
Почему-то я сразу понимаю, что он здесь не просто так, он здесь как раз из-за детей. Хочется сказать «ради детей», но боюсь, это неправда.
Что он делает? тихо спрашивает Виктор. Воздействует на них? Умиротворяет? Воспитывает, что ли, мысленно?
По-моему, он их осмысляет, неожиданно нахожу нужное слово я.
Не просто «изучает», а проникается смыслом, проецирует этот смысл куда-то в будущее, возможно. Подумав так, начинаю собой гордиться. А еще Питер считает меня дурочкой! Надо запомнить фразу и выдать ему при встрече если она еще будет, встреча-то.
Настроение у меня портится. Я смотрю на Чистого, и во мне поднимается раздражение. У меня, между прочим, такой же редкий ген, и тварь распознает меня мгновенно. Однако Чистому нет до меня никакого дела. Он не чувствует во мне родной души. Его не волнует, что меня мучают по ночам кошмары, что я вместо него встречаю мутантов, летящих на меня, чтобы разорвать. Он просто гуляет, видите ли, в парке, не желая прятаться в Стеклянном доме. И как бы еще нам не пришлось его провожать впрочем, попробуй ему навяжись Не ходить же за ним, куда он туда и мы.
Надо вызвать группу? вторит моим мыслям Виктор. Если что, его некому защитить.
А мы? слышится голос Плава.
Они только что подошли и тоже уставились на Чистого.
Мы здесь ради Осы, возражает Виктор.
А Оса ради него, тихо говорю я, и все молча смотрят на меня.
Только ради таких моментов и стоит терпеть ночной страх, но Дарк-Кэп умудрился испортить мне и это скромное удовольствие, поэтому сейчас я лишь морщусь под их уважительными взглядами.
Ой, да хватит вам! Леди приходит в себя первая. В городе они никогда не бывают одни, наверняка сейчас вокруг них куча охраны. Да вон же, смотрите!
Действительно, поодаль располагаются двое дорян в форме охранников. Но они, в отличие от меня, не узнают о приближении твари. Интересно, а сам этот Чистый, почувствовав тварь, даст кому-нибудь знак, или продолжит свои наблюдения, пока его не сожрут? Не удивлюсь, если второе.
Внезапно я испытываю настоящий кураж. Или как это еще назвать, когда ты вдруг понимаешь, что сделаешь сейчас нечто из ряда вон выходящее, и никто тебя не остановит? Тем более что капсулы с доряшатами уже приземлились, а следующий залет минут через десять. Я вскакиваю со скамейки и решительно направляюсь к Чистому, встаю прямо напротив него, заглядываю ему в глаза. Голова у меня значительно ниже, но не заметить-то меня никак нельзя!
Нельзя-то нельзя. Но он не замечает.
Кстати, «чистые» они, очевидно, только в душе. В Стеклянном доме за ними ухаживают, бреют, их одевают и обувают. Доряне очень трепетно относятся к антуражу. Но этот, видать, давно не был в Стеклянном доме. Одежда, похожая на монашеский балахон, если и была когда-то белой, то недолго. Пояс он, видимо, потерял, поэтому подпоясался тонкой гибкой веткой от желтого дерева. А в начинающей отрастать серой, как и волосы, бороде, застряли несколько крошечных лепестков наверное, прицепились, когда он подбирал с земли эту ветвь. Допустить, чтобы кто-то сломал у дерева ветку, здесь невозможно.
Поскольку он не обращает на меня никакого внимания, я могу рассматривать его без всякого стеснения. Даром что вокруг уже собрался народ: невиданное зрелище для дорян кто-то пристает к Чистому!
До моего поступка все взрослые посетители вежливо его обходили, делая приветственные благоговейные знаки, на которые он обращал внимания не больше, чем сейчас на меня. Его охрана теперь тоже приблизилась, на лицах у всех написано любопытство и недоумение. Но мне плевать! Я знаю, что такое страх, и уж это точно не то, что я испытываю сейчас.
Лицо у него в отличие от обычных дорян длинное и продолговатое, хотя такое же белое, как и у всех. Поэтому он еще больше, чем они, напоминает привидение. Длинные бледные кисти рук сложены на груди в замочек, но вывернуты ладонями наружу то ли в знак отторжения, то ли, наоборот, открытости и беззащитности. Темно-бутылочного, почти черного цвета глаза посажены глубоко, они огромные для землянина, но скорее средние при его размере головы.
Здравствуйте, произношу я по-дориански очень громко, словно имею дело с глухим, и делаю приветственный жест.
Пока я раздумываю, не стоит ли дернуть его за рукав, Чистый переводит на меня взгляд. Тут у меня возникает первая сложность. Я и не такие взгляды могу выдерживать, благо есть опыт с Дарк-Кэпом, но тут чуть было не смущаюсь. И нет, дело не в напыщенной галиматье, что он якобы видит меня насквозь и знает все мои грехи с чего бы это? И даже не в том благоговении, которое я всегда к ним, к Чистым, испытывала, иначе стала бы я ради них Просто для меня становится очевидным, что я отвлекла «человека» от важного дела. Вот, как если бы кто-то нес тяжелый предмет, но пришлось положить его в паре шагов от цели, а потом-то опять поднимать
Голова Чистого только что была занята чем-то сложным, иным, а теперь он видит препятствие, но не знает, откуда оно возникло, и что с ним делать. Его взгляд пытается поймать меня в фокус и навести на меня резкость. Кажется, ему это, наконец, удается.
Мы прибыли сюда с Земли, говорю я гордо и четко.
Он смотрит.
Это такая планета. И у нас нет никакой крыши, я показываю наверх. И мы видим свое небо! И звезды. И солнце.
Он молчит.
Кураж мой начинает иссякать. Не знаю, возможно ли чувствовать себя большей идиоткой, чем я сейчас. Я уже готова пробормотать извинения, но тут краем глаза замечаю, что рядом стоит вся моя группа и Питер. Он тоже здесь, смотрит на меня насмешливо; еще чуть-чуть, и покажет мне на мозги.
Да, нет крыши! в отчаянии повторяю я почти враждебно.
А Чистый вдруг отвечает. Голос у него оказывается шелестящим, серым, как его волосы.
Ее снесло? спрашивает он.
Я таращусь на него. Слышу чей-то смех; не оборачиваясь, понимаю, что это может быть только Виктор. Но Чистый не шутит, он ждет ответа.
Нет, бормочу я, ее не было. Никогда.
Виктор хрюкает.
Мы прилетели сюда, чтобы вас защитить. Мы, земляне, спасаем вас! провозглашаю я, но голос мой будто протух.
Теперь его фокус наведен точно на меня. Меня тоже сейчас осмысляют, и мне не кажется это слишком приятным. Однако надо продолжать, потому что, если я замолчу, придется тут же спасаться от этого позора бегством.
Конечно, нам за это платят, то есть можно сказать, что это доряне вас защищают, но мы, между прочим, тоже мы рискуем жизнью. Вы хоть знаете об этом?
Почему-то я говорю «мы», хотя жизнью рискуют только такие, как я.
Но нет смысла вдаваться в подробности. Осмысление, похоже, закончено, и информация о землянах заняла нужную ячейку в его работе над будущим мира, если я вообще правильно понимаю то, что он делает. Что-то подозрительно быстро. Неужели мы такие неинтересные, или это просто побочное исследование? Надеюсь, он понимает, что я не самое лучшее, что у нас есть, иначе земную цивилизацию ждет плачевный исход.
На лице у Чистого появляется подобие улыбки губы его при этом пребывают почти в неподвижности, но мимика щек позволяет подозревать именно эту эмоцию.
Спасибо, произносит он.
Мне не слышится в этом никакой искренней благодарности. Вроде как «спасибо за внимание, вы свободны». Но почему Виктор давится и кашляет позади меня, словно поперхнулся? И тут я осознаю: Чистый поблагодарил меня на идеальном русском.
Вы понимаете по-русски?!
Не понимаю, шелестит он, понимать это слишком долго. Я знаю пока только все ваши слова.
Но я не вижу на его шее автопереводчика, а руки у него не светятся, они так же сложены на груди, и, похоже, у него нет никакого коммуникатора. Да и вообще, откуда ему знать, какой из земных языков мой родной? Однако сейчас надо спросить главное, раз уж со мной говорят.