Грести было уже не так сложно, как в первый день. Я больше не походил на человека, минут пять назад потерпевшего кораблекрушение и старающегося уцелеть, перекатываясь по морским валам на куске дерева. Дыхание было ровным, а мышцы только разогревались.
Передо мной выросла волна. Когда гребень стал закрываться, я перевернулся доской кверху, как учил Эдуардо, и через мгновение доска под напором волны сильно врезала мне по лицу. Я почувствовал резкую боль, солёную воду в глотке, меня закружило и протащило назад.
Пришлось справиться с несколькими волнами, прежде чем я добрался до лайнапа.
Эге, друг, да у тебя нос разбит! сказал мне сидящий неподалеку серфер. Ты сейчас всех акул здесь соберёшь.
Я потрогал нос и увидел на руках кровь.
Но тут нет акул.
Ты прав. По выговору я понял: он австралиец. Хотя в том году я видел один раз Пошли мы кататься на Балиане с одним местным, утро было раннее, гребём на лайнап вокруг никого. И тут этот чёрт ка-ак заорёт!
Австралиец издал вопль и замахал руками.
Что с тобой? говорю ему. А он тычет куда-то в сторону. Я смотрю в десяти метрах от нас акулий плавник круги нарезает. И вправду неприятный сюрприз, думаю. Но чего орать-то?
И что в таком случае делать? спросил я, невольно оглядываясь по сторонам.
Да что делать, что делать Обрубки свои на доску забрось и сиди тихо, не двигайся. А если будешь руками-ногами болтать, внимание акулы привлечёшь: акула на тебя, сидящего на доске, смотрит снизу и думает, что ты тюлень какой-нибудь. Хотя тот балиец и вправду был тюлень.
И что в итоге?
Ну, он забросил на доску руки и ноги, как я. Акула покружила-покружила и уплыла себе. Спокойнее надо быть в таких ситуациях.
Под нами проплыла большая стая полосатых оранжевых рыб.
Каково это родиться в раю для серфинга? спросил я.
Это ты про Австралию? он призадумался. Сидишь, бывало, на уроке в школе и глядишь на океан за окном. Учитель объясняет тебе теорему, а ты думаешь: «Волны футов пять, ветер оффшорный. На геометрию сегодня придётся не идти».
Мы оба засмеялись.
Сам я из места под названием Wedge Island, это неподалеку от Перта, западное побережье Австралии, продолжил он. Вот у нас там акул полно. Эти твари достигают пяти метров. Как огромная зубастая машина, представляешь? Такая может разорвать человека надвое одним укусом.
И защиты от них никакой?
И защиты от них никакой?
Да придумали вроде какие-то гидрокостюмы в чёрно-белую полоску. Акула такой окрас принимает за признак ядовитости и вроде как нападать не должна. На себе не проверял, он улыбнулся. Волны? Да волны у нас самые разные есть. И народу на лайнапах не протолкнёшься. Самые опасные волны? Да много опасных. Но вот из тех, на которых я катался Я ведь одно время профессионалом был, у меня спонсоры были. Да, это очень сложно быть профессионалом в Австралии. Конкуренция сумасшедшая, постоянно соревнования, и если ты не выигрываешь, то контракт с тобой разрывают. Но у меня вышло иначе. Однажды так тряхануло о риф, что я сломал спину.
Австралиец повернулся. Поперек коричневой от загара мускулистой спины виднелись длинные шрамы, напоминающие следы когтей.
Семь месяцев был прикован к койке, но в итоге всё закончилось благополучно. Через год опять ловил волну. Но спонсоров у меня больше не было.
Он сидел на доске, щурился в отблесках солнца, а выгоревшие волосы ветер то и дело бросал на его загорелое лицо с белыми от цинка5 щеками и носом.
Поэтому мой тебе совет: когда входишь в океан, помни простую вещь: ты входишь в чуждый человеку мир, продолжил австралиец после недолгого молчания. Его можно любить или ненавидеть, но не уважать нельзя. Он не прощает глупости.
Загорелый, состоящий из одних мускулов, он походил на представителя вымершей расы.
Не страшно было кататься после?
Страшно было не кататься.
Мы сделали несколько гребков в океан и снова сели на доски.
Что-то мы засиделись, он улыбнулся и лёг на доску. Смотри, моя волна!
Я увидел волну в полтора метра. Преодолев её и обернувшись, я разглядел за ней белобрысую макушку австралийца.
Главным неприятным открытием первых недель было то, что ловить волны с помощью чужого толчка и самому совсем разные вещи. С помощью Эдуардо удавалось ловить каждую волну. Но с того дня, когда я впервые взял в аренду лонгборд и пошёл кататься один, волны уходили от меня, хотя я выбивался из сил.
Прошло несколько часов, прежде чем удача улыбнулась мне. Уже начался отлив, колени и руки стали бордовыми от солнца. Я обернулся и увидел, что в нескольких метрах позади плавно поднимается небольшая стенка воды. Тёмно-синяя, в половину человеческого роста, волна стремительно приближалась.
Я лег на доску и стал делать сильные гребки. Руки уже не напоминали вёсла, которыми барахтает по воде неумелый гребец. Первый гребок. Ладонь с плотно прижатыми друг к другу пальцами разрезала тёплую воду. Второй, третий, четвёртый Мне показалось, что я почти не сдвинулся с места. Пятый, шестой, седьмой гребок Я не видел, что происходит позади. Я только почувствовал, как волна подхватила меня, оттолкнулся и вскочил на согнутые ноги. Доска понесла меня вперёд, разрезая морскую гладь, а белые брызги веером поднимались в воздух. Не было больше времени, было только сейчас: не было больше и меня отдельно от океана, мы стали единым движущимся целым. Я скользил долго и рухнул в воду уже ближе к пляжу.
На Балангане
Выйдя из океана, я прошёл по горячему песку и по деревянной лестнице поднялся в варунг Маде. Я ставил доску в отделение бамбукового стенда для серфбордов, когда за одним из столиков увидел Эдуардо. Он обедал с каким-то серфером.
Андрес! позвал он, и на заросшем густой бородой, коричневом от загара лице появилась белозубая улыбка. Садись к нам!
Смуглый, крепкого телосложения и невысокого роста, он был в выцветшей от солнца футболке и шортах. Из-под футболки на руках и шее вылезали татуировки. Он и его сосед ели рис с курицей и овощами, я заказал то же самое.
Это Андрес, Альберто. Тот самый парень, который летел на Остров впервые и понятия не имел толком, куда направится из аэропорта, сказал Эдуардо, откусывая от куриного яйца тёмного, поскольку сваренные яйца местные хранят в котлах с каким-то особым соусом. Говорил он по-английски, но с сильным испанским акцентом, бегло и невнятно. Своими энергичными движениями Эдуардо напоминал подростка, но седые пряди в чёрных волосах выдавали его возраст лет под сорок. Это Альберто, мой друг и бизнес-партнёр.
Очень приятно, сказал Альберто, пожимая руку. Кто однажды плавал в океане, уже не захочет купаться в море, да?
Он был высокого роста, что для испанцев нехарактерно, широкоплечий, с длинными волосами, которые выгорели на солнце и стали совсем светлыми. Значит, прилетел на Бали один? Надолго, нет?
Не знаю. Может, навсегда.
Альберто доел, вытер салфеткой рот и посмотрел на меня.
И что привело тебя?
Серфинг.
Альберто откинулся на спинку стула.
Ты бросил всё, купил билет и прилетел сюда ради серфинга. Пробовал его до этого?
Нет.
Он посмотрел на Эдуардо.
Я сказал ему, что мог бы поучить его, раз уж он так рвётся к серфингу, сказал тот и вытер бороду тыльной стороной ладони.
Альберто ухмыльнулся.
Либо это твоё, либо нет, третьего не дано. Он открыл бутылку пива. Эх! В конце концов, нет ничего важнее мечты детства.
Мы чокнулись.
Как твои успехи?
Я рассказал о своих затруднениях с набором скорости при ловле волны.
На первом же занятии с моего толчка проехал по стенке волны, а сам тэйк-офф6 нормально сделать не может, сказал Эдуардо. Просто боится.
Не боюсь.
Нет, боишься. И пропускаешь из-за этого волны. Видел, как десятилетние дети двухметровые волны берут? Что, думаешь, они сильнее тебя?
Ты всё равно должен наращивать мышцы, сказал Альберто. После каждого катания нужно есть много мяса, курицы и яиц. Как мы.
И рыбы, добавил Эдуардо.
Да, и рыбы. Это белок, он укрепит твои мышцы, согласился Альберто.
А как скоро можно будет взять доску короче?
Не гонись за короткими досками, сказал Альберто. Проведи хотя бы несколько месяцев на лонгборде, хорошенько почувствуй его. Получай удовольствие. В этом смысл серфинга, а не в длине доски.
Ерунда это, Андрес, перебил его Эдуардо. Если ты чувствуешь, что достаточно освоил лонгборд или любую другую доску, можешь смело менять её на более короткую. Это следующий этап.
Чему ты учишь парня? Дай ему хотя бы несколько месяцев провести на лонгборде. Если сразу хватать короткие доски, как бы ты ни старался, ничему не научишься.
Нет, я с этим не согласен, стоял на своём Эдуардо.
А как быстро идет прогресс обычно? спросил я.
У всех по-разному. Многое зависит от физических данных, от таланта. Ты хорошо плаваешь?
Неплохо, мне кажется.
Но волны уходят от тебя. Воды не боишься?
Говорит, едва не утонул в детстве, сказал Эдуардо. Но, Андрес, от страхов надо избавляться, если хочешь чему-то научиться.
У каждого свои страхи, сказал Альберто.
Жена Маде поставила передо мной тарелку с курицей и рисом.
Сегодня меня впервые замесило так, что сильно не хватало воздуха.
Когда тебя месит, ты не должен сопротивляться, это бесполезно, только зря израсходуешь драгоценный кислород. Все, что ты должен сделать, если тебя замесило это защитить голову от рифа и расслабиться. Расслабиться, и получать удовольствие.
Он прав, сказал Эдуардо и задумался на секунду, словно что-то подсчитывая в уме. Как только ты берёшь четыре волны с пяти попыток, ты готов к следующей доске.
Альберто закатил глаза и сказал:
Лучший серфер, Андрес, тот, который получает больше удовольствия.
Эдуардо махнул рукой. Подошла жена Маде и собрала их тарелки.
Кстати, Андрес! У меня есть для тебя доска, как закончишь с лонгбордом. Она будет идеальным следующим этапом для тебя, продолжил Эдуардо, почесывая бороду. Минималибу, семь с чем-то футов, не помню точно, надо дома посмотреть.
Что такое минималибу?
Минималибу это класс досок между лонгбордами и шортбордами. Как бы переходный уровень, меньше первых, но больше вторых.
И почём?
Я отдам тебе её бесплатно. Как научишься кататься на ней и купишь себе новую, просто вернешь ее мне.
Спасибо.
Да не за что. Только она это Немного странно выглядит, ну, не совсем презентабельно, так скажем. Но ты не обращай внимания, она идеальна для обучения.
Я встал, чтобы взять себе бутылку холодного бинтанга7. Когда вернулся, Эдуардо и Альберто что-то бурно обсуждали.
Никаких австралийцев в моих апартаментах! выпалил Альберто.