Инга, почти задетая бампером, вскрикнула. Узнав Ивана, подошла. Ты что совсем уже! сказала она своим визгливым, родным голосом и склонилась к окну. Иван, мы, кажется, поставили все точки над «и». Не глупи. Чего ты добиваешься! И зачем ты собачек задавил?
Слушай! Ты достал! встрял «мэн».
А, тебе не кажется, что красотки еще никому на шару не доставались? сказал он боксеру. Иван хотел добавить еще что-то злое и оскорбительное, но кто-то потусторонний дилер, наверное опять погладил его по щеке, испытывая на нем свое отстиранное до невозможной мягкости потустороннее белье. Он посмотрел на Ингу помертвевшими глазами, протянул руку и сдернул с ее уха черную клипсу: Я от тебя никогда не отвяжусь! Моя любимая сука! Как же ты мне дорога, моя приконченная сука!.. Как я ненавижу и люблю тебя, моя бывшая сука!.. О, моя сука, как тупо было тебя любить!..
Боксер, растерявшийся, было, от противоречивой картины ивановой любви, кинулся к машине, но тот съехал с тротуара и резко взял с места
Идиот! крикнула Инга, снимая непарную клипсу. Она подошла к собачонкам, Кобель ещё был жив. Боже! сказала Инга. Почему у меня нет пистолета! Я бы пристрелила его, чтобы бедное животное не мучилось!
Я тебя урою! кричал вслед Ивану боксер. Встреться мне, тварь!.. Пистолет я тебе достану, успокоил он девушку.
На ста тридцати в час «жигуль» влетел на мост и тут на дороге появились две блондинки огромная и изящная. Иван мог бы поклясться, что за секунду до этого на дороге были только два встречных авто. Он резко взял влево, потом вправо; избегая лобового удара со встречной таратайкой, проехал сквозь огромную блондинку, улыбавшуюся безвкусно подведенными глазами. «Жигуль» стукнулся о бордюр, завертелся, словно сумасшедшая балерина, пробил каменные перила, и, неся уже мертвого хозяина, грохнулся с пятнадцатиметровой высоты, превратившись в гармошку, которой больше не играть.
Когда воздуха уже не хватало катастрофически, Иван, наконец, вынырнул из свинцовых волн. На берегу ему махал человек, и он поплыл к нему. Человек приближался, но лица его было не разглядеть из-за капюшона, которые Иван с детства ненавидел, потому что ровесники кидали туда камешки. Человек подал руку, помогая ему выбраться, Иван простил его никчемный наряд и поднял глаза. Но кто-то сзади положил мягкие ладони на лицо опять этот дилер и все покрыла тьма. Яростно зашептали на латыни, на старославянском, заругались матом, затрещало и надорвалось, и Иван увидел себя отлетающим от искореженного авто, где истекала кровью его изуродованная оболочка.
Он поднимался все выше и выше, и наблюдал, как к месту его гибели стекается людской муравейник, и труп его пытаются вытащить из обломков, а из «скорой» бегут белые халаты с бесполезной помощью.
Бездонное счастье парения переполняло Ивана. Его тело имело прозрачно-небесную субстанцию, но не было голо, а покрыто туманной оболочкой, мягкой, как пух. Он купался и кувыркался в воздухе словно дрессированный дельфин, но не забывал сопровождать белую машину, везшую его изуродованные останки.
Машина въехала во двор, куда подъезжали грузовики с пустыми гробами и выезжали катафалки с торжественными мертвецами и где за мусорным баком спал пьяный в дугу музыкант Браверман в обнимку с тромбоном. Бывшее тело Ивана отнесли в холодный подвал и положили на стеллаж.
Машина въехала во двор, куда подъезжали грузовики с пустыми гробами и выезжали катафалки с торжественными мертвецами и где за мусорным баком спал пьяный в дугу музыкант Браверман в обнимку с тромбоном. Бывшее тело Ивана отнесли в холодный подвал и положили на стеллаж.
Новопреставленный вернулся к месту своей гибели, понаблюдал как кран загрузил искореженное авто в грузовик, взлетел над мостом и опять увидел блондинок в подвенечных платьях. Обнявшись, они стояли на тротуаре около порванных лееров. Редкий ручеек прохожих тек сквозь них беспрепятственно. Иван медленно облетел девушек. Маленькая блондинка махнула ему рукой. Приве-ет! вторая сейчас она была похожа на Мальвину-переростка с буклями белого парика и густо подведенными глазами повернула голову и угрожающе улыбнулась. И странный мир изменился: воздух потемнел и засиял, и в нем как бы проросла из пустоты масса маленьких полупрозрачных объектов, похожих то ли на пауков, то ли на тараканов, то ли на жаб, они пульсировали, исчезали и появлялись вновь. В воздухе сверкали черные змееобразные линии, некоторые из них не исчезали, а висели, извивались и качались от ветра, которого Иван не чувствовал. Сверху полился странный, почти черный свет, и предметы вокруг покрылись движущимися узорными тенями. Блондинки закружились на месте, подставляя лица инфернальному явлению. Их короткие платья закружились вместе с ними, обнажив соблазнительные бедра в ажурных чулках на подвязках.
Зачарованный Иван испытал странное чувство возбуждения и страха, он подлетел и уселся на перила.
Ну как ощущения? спросила малышка.
Мощно! Это что? показал он на то, что происходило вокруг и над ними.
Потусторонний ветер и потусторонний дождь!
Полупрозрачные объекты, вдруг, в один миг облепили обеих девушек, черные змеи обвили их вокруг, сжимая и разжимая кольца, Иван закричал от страха. Маленькая блондинка выплюнула изо рта несколько «жаб» и «тараканов», и засмеялась. Не пугайся, глупый! Это друзья, они нас питают!
Питают?! он с трудом подавил в себе чувство ужаса.
Между тем странные объекты стали бледнеть и растворились. Посветлело. Блондинки обессиленно опустились на бетон тротуара.
Это кончилось? спросил Иван, с тревогой глядя вокруг.
Да! сказала большая блондинка и они, как по команде поднялись с тротуара.
А, вы не знаю, как выразиться Может духи?..
Блондинки засмеялись. Они, они самые! Только мы «флэтки», добавила огромная. А, ты тень.
То есть?
Ты прозрачненький, пушистенький, а мы с телами, одежду имеем как у этих, она небрежно кивнула на парочку, приближавшуюся к ним. И ты не можешь сделать то, что можем мы. Она торжественно подняла палец. Например!
Огромная блондинка шагнула навстречу паре, и ущипнула девушку за грудь, а парня пощекотала в паху. Гулявшие застыли друг против друга и покраснели. У девушки столбняк прошел быстрее. Ах, вы свиньи, мужики, какие! Два слова сказал и уже чуть ли не в трусы лезет!.. выстрелила она гневную тираду. Ой, сволочь бесстыдная!.. Кретин!..
Ее провожатый, потрясенный женским коварством, разинул рот, не в силах возразить, наконец, его прорвало: Да ты! Ты!.. Ты что только что у меня здесь делала?! Вот здесь, а?! он гневно указал на свою ширинку. Ты же, шалашовка, только что яйца мне щекотала!
Кто я?! Да, ты мразь ползучая!! Да, вешать вас таких надо!!..
Она бросилась на него с кулаками, но он, побелевший, перехватил ее руки, сжал так, что она пискнула, и прошипел: Выкину на хрен щас с моста! отбросил ее к перилам и зашагал прочь. Его несостоявшаяся подруга захлюпала носом, развернулась и пошла в противоположном направлении, зло цокая набойками на каблуках, которые она подбила как раз к их первому свиданию. Флэтки расхохотались.
Жестоко вы их. Мне их жаль. Может быть, у них любовь какая-никакая
получилась, посочувствовал Иван.
Оставь ты их жалеть. Малого стоит их любовь, если они с полуоборота в зверей превращаются.
А, знаете, что я сейчас подумал: это же вы подстроили мне аварию.
He-а. Ты сам ее хотел.
Но ты же, он ткнул пальцем в большую блондинку, появилась на дороге, я и кувыркнулся.
Если бы ты не хотел смерти, ты бы нас не увидел, еще тогда, в автобусе. Для людей не отмеченных, нас нет.
Но вы есть, сделал печальный вывод Иван-новопреставленный.
Если бы ты не хотел смерти, ты бы нас не увидел, еще тогда, в автобусе. Для людей не отмеченных, нас нет.
Но вы есть, сделал печальный вывод Иван-новопреставленный.
Правильно. Поэтому летим с нами.
Иван взмыл в воздух вслед за ними.
К центральной площади со стандартным набором из «белого дома», памятника с указующей дланью, гостиницы и кинотеатра, примыкал большой, ухоженный сквер.
Они летели вдоль одной из аллей. Зависли у фонаря. Изящная блондинка сказала: Запомни это место и «плиз» за нами.
Флэтки одна за другой нырнули головами в газон и исчезли. Иван засомневался, потрогал голову, но ничего не трогалось или нечего или нечем было. Молодой человек отбросил сомнения и повторил их маневр.
После погружения в секундную темноту, он вынырнул все тот же сквер, но только здесь был не день, а вечер. Рядом стоял столб с часами, они показывали семьдесят минут шестого. Флэтки махнули ему, и Иван полетел за ними. Закатное солнце висело на юге, а не на западе, как было «там».
За гостиницей стоял двухэтажный особняк. Они опустились на ступени и вошли внутрь. Большую дверь с золотой табличкой «Отдел аварий и катастроф со смертельным исходом. Прием круглосуточно» открыли без стука.
За полированным столом, в кресле больше похожем на трон, сидел молодящийся толстяк. На шее у него висела огромная золотая цепь, на голове золотая корона, похожая на кокошник, из-под нее выбивались лисьи огненно-рыжие пряди. Помещение оказалось роскошным то ли авто-, то ли авиасалоном. Справа и слева от рыжего сверкающим первым рядом стояли «Бентли», «Ягуары», «Мерседесы», «Ауди», прочие «Бугатти», за ними менее значимые «Шкоды», «Мазды», «Фиаты», в глубине матово поблескивали фюзеляжами «Боинги», «Ту», «Яковлевы», боевые «Фантомы» и «Сухие» и ещё масса летательных аппаратов, вплоть до древних «Фарманов» и «Блерио».
Из-за раздувавшихся ноздрей толстяка и нетерпеливого постукивания пальцами, унизанных сверкающими перстнями, можно было заключить, что он предельно раздражён сухопарой дамой в очках, молча вперившейся в него и ждавшей, очевидно, какого-то ответа.
Завидев флэток, толстяк его звали Гангут откинулся на своем троне, его глаза умаслились, и рот растянулся в улыбке, сверкнув двумя рядами золотых фикс. Ах, девчонки! Давненько не виделись!.. Какими судьбами!..
Дама перевела испепеляющий взор на вошедших. Вы что, только по-хамски можете входить? Постучать руки отвалятся? А языки отсохнут разрешения попросить?
Я сейчас, сейчас! замахал рукой толстяк, другой придерживая сваливающуюся корону.