Ко второй елке очухался «настоящий» Дед Мороз. Директор облегченно вздыхает и, подначиваемый мной, все же, решается, наконец, опохмелиться. Оказалось, зря. Кто-то на вчерашнем банкете (под гримерку используем банкетный зал) не дошел до туалета и оправился в бокал для шампанского. Неудачный опохмельщик матюгается уже громко и всерьез. Долго уговариваю его выпить водки для дезинфекции. Все же, уступает, добреет, перестает угрожать мне всеми карами административными и небесными.
Профессиональное пьянство актеров притча во языцех, но на Новогодних гонках иногда срывались даже они. Малорослый татарин Рафа, тоже умудрялся «халтурить» Дедом Морозом. В дефиците Деды, нарасхват, а у него голос прекрасный, низкий баритон, как у многих недомерков, рано остановившихся в росте, но ушедших в корень. Борода, мешок с подарками, шубу длинноватую подоткнул под кушак и готово. Рафа запойный. Деду везде наливают. Десять дней до, во время и десять дней после Нового года. Остановиться уже не может, а тут репетиции, спектакли. Рафа все срывает. Вывесили приказ о всяких наказаниях. Актер решил сделать попытку работать. На вахте столкнулся с директором. Тот импульсивный армянин, узрев доставшего его, снова пьяного Рафу, побагровел, завопил. У артиста давно тормоза отказали, а тут окончательно съехал с катушек заорал на начальство. Начальник плюнул и пошел на выход. Рафа догнал его, прыгнул легко на спину, обхватил ногами пухлую фигуру и, хлопая по лысине, с матом стал погонять ногами в шенкеля: «Хватит на нас ездить, теперь мы на тебе покатаемся!». Кое-как сняли наездника. По всему вестибюльчику прогаллопировал пару раз. Уволили. Взяли обратно. Куда деваться, хороший характерный актер.
Иван талантливый артист, запойный. Пора, ясное дело, коли Заслуженный. Несколько дней играл сильно выпивши. В очередной раз пришел, но уж вовсе никакой. Режиссер решительно заявил, что не выпустит, спектакль отменяет, прима не в состоянии. Вышел в зал и на взводе выпалил: «Товарищи! Спектакль отменяется по причине того, что Заслуженный артист пьяный!». В зале тишина. Из-за кулис вывалился Иван с криком: «Я не пяный! Я не пяный!». Хотел броситься на режиссера, но упал. Зал взорвался аплодисментами. Талант не пропьешь!
Свадьба у друзей. Помогаем, организуем, ведем, почти не пьем. Тамада из «наших» совсем не пьет. Один только олух «дёрнул» хорошенько и на почве ревности швырнул бокал в меня. Бокал в мелкие стеклышки, зацепившись за что-то по пути, стеклянные брызги мне на платье. Самый уравновешенный друг наш рассвирепел, вытолкнул ревнивца в коридорчик, буцнул разок и вытолкал на мороз очухаться.
Гостей проводили, сами собрались, тамада трезвая, как стеклышко, ушла проститься и договориться про завтрашнее утро с молодоженами. Не было минут двадцать, вышла пьяная в умат. За рекордный срок, почти натощак, выпила с «молодым» бутылку водки на двоих. Взор дикий, поведение буйное.
Метро, как говорится, закрыто, в такси не содют. Счастливо мигнул и замер около нас зеленый огонек. Стали грузиться. Тамада в машину не садится, по непонятной причине. Таксист сначала посмеивался, потом поматеривался, наконец, пригрозил уехать. Сгрузили силой на заднее сиденье, между мной и «спокойным» другом. Бушевала, стала закидывать ноги на плечи водителю, тот озверел. Остановился, велел выкатываться. Друг выволок тамаду наружу и второй раз за этот день провел экзекуцию протрезвления пощечинами. Не думала, что может и что так крепко шлепает. Сам белый, как мел еще бы, для него слишком непривычное поведение. Я во время вытрезвления уговаривала пострадавшего водителя не бросать нас на произвол судьбы, мы же почти за городом. Наконец, все уговорились. Тамада села на переднее сиденье, шофер подвинулся ближе к своей двери. Кое-как доехали.
Эта же тамада еще раз получала по мордам, именно за свое буйство, когда крыша съехала от большой дозы спиртного, опять от очень приличного парня, казалось бы, неспособного поднять на женщину руку. Она самая, как-то в жажде общения и приключений, будучи подшафе, уехала в гости к незнакомому водителю троллейбуса в общежитие. Ночью постучала ко мне в дом, в лифчике и колготках. Хорошо, хоть лето было. Водитель не церемонился. Ела, пила давай. Ну, и пришлось ретироваться в неглиже.
Будучи годов семнадцати отроду, тамада на деревенской свадьбе у родственников решила пить с ними наравне, что оказалось невозможно, даже с её подготовкой, здоровье у деревенских ого-го-го, да и закусывают они в свои крепкие желудки хорошенько. Кончилось скандалом, дракой, слезами и попытками поправить поплывшую тушь, глядя в мыльницу вместо зеркала.
Господи! Как мы пили и фестивалили! Чудо еще, что большая часть не спилась, не погибла в пьяных похождениях.
Пасха. В СССР Богат нет. И не должно быть. Потому храм окружает милиция, стоит несколько «воронков». Молодежь под разными предлогами задерживают, не пускают, тех, кто рыпается, увозят в вытрезвитель. Ребята, разумеется, хряпнули по маленькой перед всенощной.
В это время у меня был дружок красавец, негодяй и трус. Идти в церковь наотрез отказался, не хватало, мол, чтобы из комсомола выперли. Пошли вдвоем с подругой. Приняли, конечно, слегка, для храбрости. Лет нам по восемнадцать. Я проскользнула через оцепление, подруга отстала. Ищу её, милиционеры пытаются вытолкнуть обратно, возмущаюсь и оказываюсь в машине. За активные выступления увезли в вытрезвитель. Грозили сообщением в учебное заведение, исключением из комсомола. По тем временам конец учебе и карьере. Закрыли в камеру, но одну. Все же, это не чернушные менты из кино, понимали, что к чему. Предлагали позвонить или отвезти домой, дали таблетку от головной боли.
Подруга нашла, вызвонила, ринулась ко мне. Пока она ехала, я милиционерам рассказывала легенды старого Крыма, которые собирала прошедшим летом. Ничего нигде не написали, объяснили по-хорошему, про указания сверху и что они на работе. Волос с головы не упал, сдали с рук на руки подруге. Мистика, или действительно, Бог бережет дураков и пьяных.
В чужом горном городе подруга перебрала и поздно ночью заблудилась в незнакомых улицах. Никак не могла выйти, срезала дорожку, вниз, с горки упала прямо под колеса. Из машины вышли два мужика молодых. Подняли, выспросили адрес, довезли до двери. Ни царапины.
Подруга нашла, вызвонила, ринулась ко мне. Пока она ехала, я милиционерам рассказывала легенды старого Крыма, которые собирала прошедшим летом. Ничего нигде не написали, объяснили по-хорошему, про указания сверху и что они на работе. Волос с головы не упал, сдали с рук на руки подруге. Мистика, или действительно, Бог бережет дураков и пьяных.
В чужом горном городе подруга перебрала и поздно ночью заблудилась в незнакомых улицах. Никак не могла выйти, срезала дорожку, вниз, с горки упала прямо под колеса. Из машины вышли два мужика молодых. Подняли, выспросили адрес, довезли до двери. Ни царапины.
Про адрес. Малопьющий приятель перебрал на тусовке. Пошли провожать, посадили в такси, дали водителю денег, просим друга: «Говори адрес». Молчит, улыбается. Через несколько минут, хитро пьяно: «Не скажу».
Художник (еще одна вечно пьяная профессия). После работы отмечал праздник в коллективе. До того успел забрать дочку из детского сада. Едем в такси, всем в одну сторону, подъезжаем к его району. Адрес. Не помнит. Ребенок тоже. Полчаса кружим, наконец, девочка узнает свой дом.
Знакомая хореографиня, абсолютная трезвенница, просит музыкантов сделать аранжировку и запись пьесы для номера. Гении ни в какую некогда. Эмоциональная танцорша обвиняет бездельников в пьянстве и амбициозности. Они «в бутылку»: «Тебе творческую натуру не понять, у нас процесс сопряженный, чем больше пьем, тем лучше играем». Какая муха женщину укусила неизвестно, но она заявила, что лабухи и пить-то не умеют, она любого из них перепьет. Поспорили, если перепьет, запись делают за два дня. Скинулись, сходили в магазин, приступили. Когда у самого «опытного» промиле зашкалили, музыканты сдались, дама же, как стеклышко. По позднему времени отвезли в такси, проводили до двери, расшаркались и отбыли. Переступив порог, героиня упала плашмя прямо под ноги изумленного супруга. Видимо программа мобилизации и автопилот работали только до родной двери.
В тихом омуте все черти сидят, и что у трезвого на уме, у пьяного на языке. Фактуристый телом и страшный лицом, баритонистый, одаренный актер, давний приятель. Всегда любезен, никаких ухаживаний. Поздно вечером возвращаюсь с работы, открываю дверь, свет зажечь не успела, и вижу, в форточку (первый этаж) пытается залезть мужик. Пока отмерла, вор, узревший меня в освещенном проеме, заговорил. Слышу, голос знакомый. Он, как Гелла Булгаковская, открыл шпингалет и ввалился. Я без опасений. Пьяный дурак фестивалит, дело обычное. А он прямиком ко мне, оказывается за тем и лез. Бормочет что-то про давнюю любовь, скрытую страсть, мол, со всякими вожжаешься, я чем хуже. Парень здоровенный, пришлось ретироваться, звонить из автомата многострадальному усмиряльщику перепивших друзей. Тот взял такси, примчался, увез горе-любовника. Часок охраняла лавочку.
Еще про окна. Делали ремонт, окна покрасили, занавесок нет. Пришла ночью, спьяну дернула хорошенько, стекло лопнуло, большой кусок углом воткнулся в бедро, вынула, кровь фонтаном. Обошлось без зашивания.
Дружок юности пришел из армии, ломился в дверь, требовал, чтобы разженилась, за него шла. Пьяный, кончено. Вылезла в окно. Мама его впустила, чтобы дверь не сломал.
Знакомая выпивала с приятельницей по поводу субботы. Кухонный треп. В комнате рабочий делал ремонт. Подруга ушла, рабочий тоже вроде засобирался, но, как оказалось, не одевался, а раздевался. Благословенный первый этаж. Закрыла дверь на защелку, пока несостоявшийся насильник срывал её, выпрыгнула из окна в сугроб и в тапочках пошла в отделение милиции, благо, недалеко.
В теплые майские дни после большой массовой гулянки, провожали домой замужнюю знакомую к ревнивому мужу. Она зашла, и сразу же за дверью дикий крик, грохот. Стали звонить, не открывал долго, потом впустил одну девчонку (!), та стала что-то лепетать оправдательное, разозлился, выпихнул на площадку, захлопнул дверь. Из окна квартиры, (второй этаж) полетела сначала посуда, потом мебель. Тут неудавшаяся спасительница заявила, что её «вскрыли» консервным ножом. Не поняли. Она толкует, что буян её ткнул, не поверили, крови-то не видно. Пошли в подъезд, задрала платье, там треугольной формы колотая рана. Жир спас, до тканей не дошло. Но столбняк, он не спрашивает, поехали в травму, поставили скобку и сыворотку.
Еще про раны. Призыв музыкантов к концу репетиции звучал так: «Что-то скучно. Может, напьемся и подеремся». В каждой шутке, как известно Парни закончили репетицию привычным порядком. Когда мы к ним заглянули, они уже готовы были исполнять русскую народную «Ай, люли, малина!». Стали собираться, как обычно, кто домой, кто продолжать. Один из ребят был на работе с дочкой. Одеваем её, рукавиц нет. Все перерыли нет. Вдруг, мало закусывавший папаша, заявляет одному из коллег: «Это ты варежки спрятал!». Тот обалдел. Зачем ему прятать варежки. Народ поддержал, мол, ни к чему. Но поздно, папашка вошел в раж. Ринулся драться. Другой полез заступаться, дал буяну в морду. В результате у папаши саксофониста выбит зуб, у гитариста заступника ранена выбитым зубом рука. Оба проф. непригодны. Духовик без зуба не игрок, у гитариста рука воспалилась, месяц не мог играть, хоть и обработали дамскими духами. Доктор сказал, зря. Против столбняка не ставили, но обошлось.