То, в какой степени проблемное сознание, кристаллизующееся в категориях культуры и цивилизации, просматривается в сфере повседневности, позволяет понять общие перспективы социологии культуры, поскольку в реальности, лишенной приподнятости идеала, особым образом оцененной, а не только в отдельных сферах социальной жизни (или в феноменах, отсутствующих в повседневности, таких как литература, изобразительное искусство, музыка и т.д.) можно увидеть важные принципы социокультурного формирования.
Для социологии культуры только в ходе подобных исследований материала, имманентного ее повседневности или трансцендирующим ее формам выражения, открывается возможность обрисовать напряженные отношения между этими измерениями, можно сказать, что в известном смысле это и является целью ее познания.
Понятие и идея культуры. Как и во многих других сферах, античные практика и мышление определили не только решающие элементы структуры культуры, но и направления ее дальнейшего теоретического осмысления. В идее и понятии «культура» само сознание европейского культурного человека кристаллизовалось очень рано. Однако античное понимание культуры было еще связано с отдельным индивидом. Цицерон говорит о cultura animi как о готовности формировать и заботиться о духе и душе, развитии своих собственных способностей и задатков. В определенной мере классическая философия вышла из купели этой идеи и сохранила ее, фиксируя в культуре понятие образования и ценности, которые должна усвоить и принять личность.
Однако в Античности это понятие еще имело социологически значимую сегрегативную функцию предполагалось, что «культивирование» постулятивная идея теоретического и практического формирования жизни, подчинения личностью природы, в том числе и своей собственной, требование и привилегия полноправных социальных членов общества. В пересечении значений семантических полей cultura animi и agricultura ясно видно, где лежит интенциональное ядро античного понятия культуры: задачей культуры является подчинение и господство над природой как в самом человеке, так и вне его, забота о жизни в борьбе с внутренними и внешними природными силами. Долгое время понятие cultus (в том числе и cultus vitae) было шире, чем cultura, которое скорее относилось к духовной жизни. Однако уже в XVII в. через ряд промежуточных стадий (например, cultura civilis vitae Ф. Бэкона) они окончательно слились.
В Просвещении понятие «культура» стало мощным инструментом теоретической и интеллектуальной рефлексии, соотнесенной с социальной действительностью. У С. Пуфендорфа названная «культурой» организация «укрощения природы» неотделима от социальной конституции, задачей которой она и стала. В дальнейшем просветители в Германии дифференцировали понятие, рационалистически разводя рассудочную деятельность человека и мир чувств. Культура разума стала задачей науки, а воспитание и образование чувств делом изящных искусств и литературы (И.Г. Зильцер). Тем самым определены предпосылки инструментальных проблем культивирования. Й.Фр. Аделунг (в 1793 г.) говорит о культуре как об «облагораживании или рафинировании целостных духовных и телесных сил человека, или народа», так что это слово подразумевает как и слово «Просвещение» облагораживание рассудка посредством освобождения его от предрассудков и шлифование, облагораживание и утончение нравов. Это означало синтезирование в понятии теоретических и практических интенций, т.е. оно фиксировало уже ориентации действия на светское преобразование действительности, аналогичное процессу посюстороннего спасения. Таким образом рождалась «спасительская» формула, хотя и теологически инспирированная, но тем не менее ограниченная секулярными рамками необходимости адаптации к существующему.
Позднее культура, сохраняя субъективный (субъектный) характер своего понятия, принимала значения не только культивируемого индивида, но и народа, т.е. получила как личностное, микросоциальное, так и макросоциальное измерение.
Однако вопреки желаниям и чаяниям просветителей немецкая реальность крайне медленно поддавалась культивированию. На исходе XVIII столетия многие теоретики, поставленные перед дилеммой либо исчезнуть в идеалистической аргументации, либо погрязнуть и столь же неизбежно исчезнуть в прагматических компромиссах формирования культуры, «улучшающей жизнь», теряли свою проблематику или, как Хр. Гарве, поражались сословному иммунитету в отношении культуры феодализма. Более последовательными были И. Кант и Г. Форстер, верившие в преодоление пропасти между культурной концепцией и социальной действительностью посредством «способствования развитию культуры» процессу, который Кант называл «морализированным». Реализация последнего предполагала осуществление обширной программы воспитания и требовала трезвого отчета о характере сочетания моральной и политической культур. В идеальном мире культуры, в котором возникающие политические конфликты могли бы разрешаться на основе всех общезначимых ценностей, была бы упразднена дихотомия индивида и общества. Этически нормированная культура такого рода стилизовалась у Канта в модель общечеловеческого спасения, в следовании которой члены общества, склонные к морализированию, находили бы равным образом личное и социальное счастье и удовлетворение.
40
Там же. С. 39.
41
Там же. С. 4243.
42
Это не educare (воспитывать), а educere (выведение, выводить брать за руку). Это вовсе не обучение или образование Скорее это некоторое воздействие, оказываемое на того, кому протягиваю руку, чтобы поменять способ быть» (Фуко М. Герменевтика субъекта. С. 154).
43
Фуко М. Герменевтика субъекта. С. 201.
44
Там же. С. 266.
45
Там же. С. 267.
46
Марру А. И. Указ. соч. С. 142.
47
См.: Вейсман А.Д. Греческо-русский словарь. М.: ГЛК, 1991. С. 602603.
48
Большая советская энциклопедия. М.: ОГИЗ РСФСР, 1937. Т. 35.
49
Большая советская энциклопедия. М.: ОГИЗ РСФСР, 1934. Т. 60.
50
Зорин А. Кормя двуглавого орла. Литература и государственная идеология в России в последней трети XVIII первой трети XIX века. М.: НЛО, 2004. С. 337374.
51
См.: Справочный том к Полному собранию сочинений В.И. Ленина. 5-е изд. М., 1978. Ч. 1.
52
Троцкий Л.Д. Запад и Восток. Вопросы мировой политики и мировой революции. М.: Главполитпросвет, 1924. С. 99.
53
Элиас Н. О процессе цивилизации. Социогенетические и психогенетические исследования. М.; СПб.: Университетская книга, 2001. Т. 12.
54
Необходимо отметить, впрочем, использование прилагательного «цивилизованный» в ряде важных характеристик социализма. И у Ленина и у Троцкого социализм определяется в ряде случаев как «строй цивилизованных кооператоров».
55
Троцкий Л.Д. Рабкор и его культурная роль // Троцкий Л.Д. Вопросы культурной работы. М.: Госиздат, 1924. С. 44.
56
Там же. С. 5960.
57
Там же. С. 60.
58
Эренбург И. Сила радости // Известия. М., 1934. 20 июня.
59
Бухарин Н. Вся страна // Известия. М., 1934. 20 июня.
60
Троцкий Л.Д. Ленинизм и библиотечная работа // Троцкий Л.Д. Вопросы культурной работы. М.: Госиздат, 1924. С. 89117.
61
См.: Шиловский М.В. Сибирское областничество в общественно-политической жизни региона. Новосибирск: ИД «Сова», 2008. 270 с.; Сибирь в составе Российской империи. М.: НЛО, 2007. 368 с.; Pereira N.G.O. The idea of Siberian regionalism in late imperial and revolutionary Russia // Russian history / Histoire russie. Los Angeles, 1993. Vol. 20, N 14. S. 163178.
62
Помимо Николая Михайловича Ядринцева (18421894) к теоретикам и идеологам сибирского областничества можно отнести Серафима Серафимовича Шашкова (18411882) и, конечно, Григория Николаевича Потанина (18351920). После смерти Ядринцева именно он стал олицетворением сибирского областничества.
63
Если не исключительно, то чаще других его использовал Г.Н. Потанин.
64
Цит. по: Шиловский М.В. Указ. соч. С. 39.
65
Особенно в связи с отмечавшимся в 1882 г. 300-летием присоединения Сибири к России. В этот год Ядринцев основал в Петербурге еженедельную газету «Восточное обозрение», опубликовал книгу «Сибирь как колония» (см.: Ядринцев Н.М. Сибирь как колония: К юбилею трехсотлетия. Современное положение Сибири. Ее нужды и потребности. СПб.: Тип. М.М. Стасюлевича, 1882. 471 с.).
66
Петри Э.Ю. Антропология: В 2 т. СПб.: А. Ильин, 18891895. Т. 1: Основы антропологии, 1890. С. 108163.
67
Петри Э.Ю. Культурные успехи индейцев // Восточное обозрение. СПб., 1886. 4. С. 1.
68
Петри Э.Ю. Сибирь как колония // Сибирский сборник. СПб., 1886. Кн. 2. С. 8398. Он же: Наше отношение к народам низшей культуры // Сибирский сборник. СПб., 1886. Т. 3. С. 106127.
69
Jadrinzew N., Petri E. Sibirien: Geographische, etnographische und historische studien. Jena: Hermann Costenoble, 1886. 589 S.
70
Ядринцев Н.М. Инородцы Сибири и их вымирание // Русская мысль. М., 1883. 3 (март). С. 81.
71
См., например, статью Н.М. Ядринцева «Дикарь перед судом науки и цивилизации», представляющую собой отклик на возвращение из Новой Гвинеи Миклухо-Маклая (Восточное обозрение. СПб., 1882. 28. С. 56).
72
См.: Ядринцев Н.М. Русская народность на Востоке (статья первая) // Дело. СПб., 1874. 11. С. 297340; Он же: Русская народность на Востоке (статья вторая) // Дело. СПб., 1875. 4. С. 167198.
73
Ядринцев Н.М. Сибирские инородцы. Их быт и современное положение. СПб.: Изд. И.М. Сибирякова, 1891. С. 154.
74
Увязку инородческого вопроса с крестьянским и с вопросом о прекращении штрафной колонизации Сибири поясняет Г.Н. Потанин: «В работе Сибирь как колония Ядринцев делает закладку будущего Сибири, является адвокатом не какой-нибудь одной расы или класса, а адвокатом области как целого. Вторую книгу он посвящает ссыльному элементу сибирского населения, в большинстве принадлежащего к русскому, т.е. господствующему в колонии племени, но не имеющему (видимо) шансов на участие в строительстве будущего колонии В третьей книге (Сибирские инородцы. Ю.А.) занимается судьбой инородческого элемента.. Эти два последних элемента по природе своей совершенно различные, имеют одно общее: это два оселка, на которых пробуется степень гуманности сибирского патриотизма. И ссыльные и инородцы одинаково несчастные люди. Чувства, выказываемые ими, ставят сибирского патриота в величайшее затруднение. Гуманные криминалисты европейской России, писавшие о ссылке в радикальных журналах,говорили, что только черствое, жестокое сердце может настаивать на отмене ссылки, потому что отмена подразумевает замену ссылки ужасным одиночным заключением в тюрьме. В то же время в тех же радикальных журналах публицисты дарвинисты, вернее мальтузианцы, писали, что будущее принадлежит исключительно высшим расам а низшие неблагородные расы самой природой обречены на вымирание. Эти противоречия ставили сибирского патриота в неразрешимое затруднение. С одной стороны подонки русского общества, испорченные, нередко озверевшие люди или дегенераты, они разоряют крестьянские дворы иногда терроризируют население целых волостей, а сибирским патриотам внушали: «Не выталкивайте их из своей страны Покорите их своим милосердием, перевоспитайте гуманным отношением к ним и они будут добрыми гражданами вашей родины. С другой стороны дикари, которые смотрят на вас кроткими детскими глазами, которые поражают путешественников своей феноменальной честностью и своими райскими правилами общественной жизни А сибирским патриотам говорили: Плюньте на них! Предоставьте их той жестокой участи, какая им предназначена Им не суждено иметь будущего, им предоставлено только послужить удобрением почвы, на которой должна возникнуть и развиться жизнь более счастливой расы. В камерах сердца сибирского патриота давалась очная ставка петербургскомугуманисту криминалисту с петербургскиммальтузианцем» (Потанин Г.Н. Областническая тенденция в Сибири. Томск: Типо-литография Сибирского тов-ва печатн. дела, 1907. С. 4850, курсив мой. Ю.А.)