Красной нитью через протокол проходит только одна мысль однозначно виновен и точка. С навязчивым упором на моё подозрительное гражданство. А уж неопровержимые доказательства криминала обязательно будут найдены следователями в обозримом будущем. И нечего тут вертеться под ногами правосудия со своими жалкими придирками.
Целый абзац посвящён легализации кулуарного решения судьи о дополнительном содержании меня в полицейской тюрьме с 3 по 16 декабря. Подумаешь, какая-то парочка лишних недель в комфортабельных условиях под присмотром квалифицированных специалистов. Следователь же не просто так позвонил и попросил. У него явно были свои очень веские причины. И самое главное. В Миккели нет комнаты для проведения допросов.
Хотя тут они явно залепили какую-то лажу. В тюрьме нет комнаты для допросов? Интересно, это на кого рассчитано? Может, здесь и камер нет, а только помещения для послеобеденного отдыха с приходящей обслугой? Они бы хоть слегка подумали, когда дословно переписывали этот лосиный бред.
Три предложения подряд в самом конце протокола касались моего самочувствия. Мне потребовалось перечитать их несколько раз, чтобы пропитаться всей таинственной глубиной заковыристости судейской мысли:
«Принимая во внимание серьёзность следствия, освобождение по состоянию здоровья является неумеренным требованием. Здоровье подозреваемого на заседании производило плохое впечатление. Здоровье подозреваемого не может препятствовать его дальнейшему содержанию в полицейской тюрьме».
И сразу за этим следовал уже известный вердикт:
«Подозреваемого отправить в полицейскую тюрьму города Лаппеенранты, из которой сразу этапировать в тюрьму города Миккели, как только будет получено новое назначение».
Ну, этот единственный самостоятельный вывод судьи очевиден и прост. С глаз долой, раз гнилой. Мы не водимся с тобой.
Я скомкал две странички протокола и с силой запустил их в мусорное ведро. И даже не удивился, что они точно попали по назначению.
В понедельник мне принесли пакет с вещами, но без Snug. Я немедленно озверел и поплёлся к верухаям на разборки. Надо посмотреть, как на деле работают шаламовские заклинания20. Просить ничего не буду, но вот своё клыками вырву даже временно нерабочими.
У будки три вертухая лениво трепались, разглядывая свежие газеты.
А почему мне не выдали мой медицинский препарат? стараясь, чтобы голос звучал предельно ровно, спросил я.
Два вертухая переглянулись, повесили газеты на перила ограждения и неторопливо направились к лестнице. У них явно отсутствовало всякое желание выслушивать чужие проблемы. Оставшийся посмотрел на меня с тоской, но ответил:
Сейчас узнаю, он с явной неохотой достал рацию и забубнил. Подождал ответа и задумчиво произнёс, А вы уверены, что это не табак?
Какой табак?
Шведский.
Да нет, это какая-то ошибка. Мне передали медицинский препарат. Называется он Snug. Такая специальная масса для фиксации челюстей. Я без него просто сдохну.
Да? А они, тут он кивнул на рацию, Говорят, что это марка шведского табака и он никак не может быть пропущен.
Пусть инструкцию почитают. Там всё написано, я понял, что сейчас не сдержусь и начну истерично качать права.
Тогда напишите требование, он скрылся в будке и вынес мне пачку бланков, Они вам его выдадут, если это действительно нужное лекарство и не входит в перечень запрещённых препаратов и не табак, конечно. Да, возьмите все эти бланки. Они вам ещё пригодятся. А когда напишете, то опустите вон в тот ящик. Дежурный офицер забирает их оттуда каждое утро до 7:30.
Спасибо, я сгрёб всю пачку и потопал назад в камеру. Наловчились они здесь бумагой гасить любой бунт в зародыше.
Печатными буквами я написал вычурную просьбу о выдаче мне необходимого медицинского препарата, без которого не смогу жить нормальной тюремной жизнью. При этом я спускал всю свою злость, внятно выплёвывая реплюхи в открытую дверь камеры:
Желаете written request? Порву малявами на финский крест. Не на того напали, бюрократы. Мне западло понты и маты. Я вас, в натуре, урою в макулатуре. Лишь бы только лесов хватило, на весь ваш отстой, чуходрилы.
Мне бы ещё не помешало добавить слух, голос, прикид и известной гибкости в членах. Но это мелочи. Плевать мне на то, что коряво и неполиткорректно. Зато сразу полегчало.
Наступит politically correct только тогда, когда вертухай «Гоги перэдаст» мою кляузу. Вот тогда и о толерантности поговорим.
В камеру заглянул здоровенный рыжеватый заключённый. Он наморщил лоб и с трудом из себя выдавил:
Эй, русский, там библиотека сейчас закроется. Книги нужны?
А на русском есть?
Сам сходи и поищи, если глаза есть.
Я схватил готовый свой написанный листок с требованием на Snug, и поспешил за столь странным книголюбом. Даже со спины он производил устрашающее впечатление. Такому в боях без правил блистать, а не книжки мусолить. Хотя, может он дальше комиксов и не продвинулся. Зато татуировок вон столько, на небольшой сборник заповедей White power вполне хватит. Радует, что мы примерно одного оттенка кожи. Хотя кто их поймёт с их местечковой интерпретацией White Pride WorldWide (всемирная «Белая гордость»).
По пути я закинул листок в указанный ящик.
Лети к вертухаям с приветом, вернись с позитивным ответом, сделал я бумажке ручкой, Иначе жалобами задушу. Так и передай утреннему передасту-несуну-насильнику.
Вход в библиотеку оказался в двух шагах от вертухайского почтового ящика. По короткому коридору мы спустились на пару ступенек в узкую комнату, заставленную стеллажами с книгами. Возле столика с компьютером сидела оживлённо беседующая парочка.
Какие книги можно брать? негромко спросил я в пространство между ними.
Какие хочешь, последовал лаконичный ответ одного из них.
На любом языке, добавил другой, также не поворачивая головы.
Приведший меня верзила ухватил солидную пачку журналов и молча покосолапил к выходу. Парочка никак на это не прореагировала. Я бегло оглядел полки и наткнулся на небольшой островок русских книг. Выделялись толстые корешки четырёх первых томов про Гарри Поттера, а затем шли обтрёпанные и развалившиеся pocket books.
Сколько книг мне можно взять?
Сколько хочешь, равнодушно сообщил один из них.
Я сгрёб все русские книги с полки и повернулся к столу.
Их надо по названиям записать?
Нет, только количество. Ты из 37 камеры?
Да.
Запиши тут своё имя, они вдвоём пододвинули мне тетрадь, А то я так и не смог его прочитать на твоей бирке. Русские имена такие сложные.
Невероятно сложные, покладисто согласился я, И азбука у нас upside down вверх тормашками21.
На обратном пути я зацепил взглядом расслабленного вертухая, скучающего у перил, и решил прояснить ситуацию с моим излишним свободным временем:
Как и когда мне можно получить телевизор?
А в камере его нет?
Только декодер.
Хорошо, я поставлю вас в очередь, вертухай боком пролез в свою будку и включил компьютер, Подождите минуту.
Можно я пока книги отнесу?
Как хотите.
Я отнёс книги и неторопливо вернулся к будке. Как-никак, но постепенно начинаю вписываться в ритм здешней жизни. Всё надо делать медленно и печально, не пуская пузырей и не взбалтывая ряску. Вертухай тупо смотрел в таблицу на экране, и вяло шевелил губами.
Вы ищете свободный телевизор?
Нет, свободные есть на складе. Рассчитываю стоимость аренды.
Какой аренды?
За пользование телевизором. Если вам дать с экраном в 17 дюймов, то его ежемесячная аренда для двухместной камеры составит 20 евро. На одного тут он задумался, опять пошевелил губами и радостно закончил, Тоже составит 20 евро.
10 евро, твёрдо сказал я, Это ровно половина. Камера рассчитана на двоих.
Но вы там один, резонно заметил он.
Это дискриминация, нагло заявил я.
Как это? вертухай слегка оторопел и оторвался от экрана.
Я единственный в тюрьме, кто будет платить двойную цену. Это дискриминация в чистом виде.
Но вы один в камере.
Сегодня один, а вот что будет завтра, не знает никто. Может, вы мне all street gang подкинете.
Оружие запрещено в тюрьме, неожиданно агрессивно сообщил вертухай, И никто вам его давать не имеет права!
Какое оружие? Телевизор? тут уж я обомлел от такого перехода.
Сами сейчас сказали Wall Street gun.
Вы не поняли, сказал я, прижимая руку к сердцу. Зато мысленно сразу парировал: «Поменьше боевиками на дежурстве увлекайся, этажерка». Но продолжил медленно и внятно, Я говорил, что мне в камеру завтра могут и всю уличную шайку засунуть. Это образно говоря. Шпану, короче. Riffraffs. И все они будут бесплатно смотреть за мой счёт.
Вертухай посопел, обдумывая мой нетривиальный заход, но не сдался и веско резюмировал:
Первый месяц будете платить 20 евро. Я направлю запрос начальству. Если вам разрешат, то будете ежемесячно платить по 10 евро. Появление сокамерника также уменьшит вашу ренту до 10 евро в месяц.
А вдруг будет больше одного сокамерника? Мне надо что-нибудь написать вашему начальству? Сделать арифметические выкладки? Могу провести экстраполяцию с ранговой корреляцией. И даже выйти на позитив.
Нет, уж лучше я сам.
Спасибо, я повернулся, сдерживая ухмылку и готовое сорваться: «Get stuffed!»22.
Но хоть себе телек заказал. Теперь будет чем забить голову до суда. Может, на свободный мир поглазею свежим взглядом. Не дай Бог, если здесь будут показывать только четыре государственных канала с их потугами на разнообразие.
Рождество началось с приятных сюрпризов.
После завтрака зашёл незнакомый вертухай и вручил мне солидный кусок кекса. Кивнул головой и был таков. Я немного поломал голову, но решил, что такой чести, наверное, удостоился весь коллектив нашего верхнего этажа. И я, как его самое тихое и незаметное звено. Покачал головой, но съел с большим удовольствием. Мягкость теста необыкновенная!
Дальше пошло ещё веселее. Вертухаи распахнули все двери, и народ стал чинно фланировать по этажу. Из каждой камеры понеслись рождественские песни. Я также включил радио на полную громкость, раз пошла такая расслабуха.
На ёлке зажгли разноцветные фонарики. Просто детский утренник в старинном поместье. Я не поленился и сходил на местный Broadway к вертухайской будке. По-хозяйски осмотрел украшенную ёлку. И испытал острое разочарование. Никаких подарков под ёлкой не разложено. Опять явная несправедливость. Не только этих импортных Joulupukki и Santa Claus, но и нашего Деда Мороза не пропустили, а их праздничный груз явно конфисковали и раздербанили.