Лучше бы мне под башней
Стать, не смешить юнца,
Вишенный цвет принявши
За своего лица
Цвет
«Седины»? Но яблоня тоже
Седая, и сед под ней
Младенец
Всей твари Божьей128
(Есть рифма: бедней родней)
От лютика до кобылы
Роднее сестры была!
Я в руки, как в рог, трубила!
Я, кажется, прыгала?
<Так веселятся на карусели
Старшие возрасты без стыда.
Чувствую: явственно порусели
Волосы: проседи ни следа>129
Зазеленевшею хворостиной
Спутника я, как гуся, гнала.
Спутника белая парусина
Прямо-таки паруса была!130
По зеленям, где земля смеялась:
Прежде была океана дном!
На парусах тех душа сбиралась
Плыть океана за окоём!131
<(Как топорщился и как покоился
В юной зелени твой белый холст!)
Спутник в белом был и тонок в поясе,
Тонок в поясе, а сердцем толст!>
Не разведенная132 чувством меры
Вера! Аврора! Души лазурь!
Дура душа, но какое Перу
Не уступалось души за дурь?
Отяжелевшего без причины
Спутника я, как дитя, вела.
Спутницы смелая паутина
Прямо-таки красота была!
И вдруг огромной рамой
К живому чуду Аз
Подписанному мрамор:
Ворота: даль и глаз
Сводящие. (В сей рамке
Останусь вся везде.)
Не к ферме и не к замку,
А сами по себе
Ворота Львиной пастью
Пускающие свет.
Куда ворота? В счастье,
Конечно! был ответ
(Двойной)
Счастье? Но это же там, на Севере
Где-то когда-то простыл и след!
Счастье? Его я искала в клевере,
На четвереньках! четырех лет!
Четырехлистником! В полной спорности
Три ли? четыре ли? Полтора?
Счастье? Но им же коровы кормятся
И развлекается детвора
Четвероногая, в жвачном обществе
Двух челюстей, четырех копыт.
Счастье? Да это ж ногами топчется,
А не воротами предстоит!
Потом была колода
Колодца. Басня та:
Поток воды холодной
Колодезной у рта
И мимо. Было мало
Ей рта, как моря мне,
И всё не попадала
Вода как в странном сне,
Как бы из вскрытой жилы
Хлеща на влажный зём,
И мимо проходила
Вода как жизни сон
И, отеревши щеки133,
Колодцу: Знаю, Друг134,
Что сильные потоки
Сверх рта и мимо рук
Идут!
И какое-то дерево облаком целым
Сновиденный, на нас устремило135 обвал
Как цветная капуста под соусом белым!
Улыбнувшись приятно, мой спутник сказал.
Этим словом куда громовее, чем громом
Пораженная, прямо сраженная в грудь:
С мародером, с вором, но не дай с гастрономом,
Боже, дело иметь, Боже, в сене уснуть!
Мародер оберет но лица не заденет,
Живодер обдерет но душа отлетит136.
Гастроном ковырнет отщипнет и оценит
И отставит на дальше храня аппетит.
Мои кольца не я: вместе с пальцами скину!
Моя кожа не я: получай на фасон!
Гастроному же мозг подавай, сердцевину
Сердца, трепет живья, истязания стон.
Мародер отойдет, унося по карманам
Кольца, цепи и крест с отдышавшей груди.
Зубочисткой кончаются наши романы
С гастрономами.
Помни! И в руки нейди!
Ты, который так царственно мог бы
любимым
Быть, бессмертно-зеленым (подобным плющу!)
Неким цветно-капустным пойдешь анонимом
По устам: за цветущее дерево мщу.137
Походка автобуса
Походка автобуса
«Автобус этика человека как существа, включенного в природный мир и занимающего в нем особое место»138, определяет основную тему поэмы О. Г. Ревзина. Поэма «Автобус» комментаторами однотомника Цветаевой охарактеризована как «непримиримое отрицание эстетского, гурманского, потребительского отношения к жизни, природе, человеку»139. Как вспоминала А. С. Эфрон, поводом к поэме «Автобус» явилась реальная поездка за город с неким спутником. На эту подлинную (?) историю наслоилась хроника цветаевских диалогов с Пастернаком: М. Л. Гаспаров связал гастрономическую тему «Автобуса» с реакцией на книгу Пастернака «Второе рождение» (1932), вобравшую стихи 19301931 годов, а финал поэмы в 1936 году, обобщенный образ эстета потребителя или «гастронома», с разочарованием от парижской «не-встречи» Цветаевой с Пастернаком в 1935 году на антифашистском конгрессе140.
Тетради поэта позволяют уточнить и конкретизировать историю создания «Автобуса».
Б. Л. Пастернак
23 апреля 1935 года Цветаева писала А. Тесковой о своей нелюбви к автомобилям, причем выделяла часы и поезд как предметы из детства, которые ее не пугают: «Должно быть Вы, как я, любите только свое детство: то, что было тогда. Ничего, пришедшего после, я не полюбила. Так, моя техника кончается часами и поездами»141. Почему же Цветаева называет свою поэму «Автобус»? В России автобусы появились в июне 1907 г. Цветаевой тогда было пятнадцать. В Москве автобусное движение началось с 13 августа 1908 года. Постоянно в Москве автобусы стали использоваться с 8 августа 1924 г. между Каланчевской площадью и Тверской Заставой. Образ автобуса, напоминающий «Заблудившийся трамвай» Н. Гумилева, Цветаева в 1926 году собиралась ввести в связи с замыслом произведения, посвященного уходу из жизни С. Есенина (запись в тетради 2/15 января 1926 года):
По порядку как запомнилось
Мчал автобус лучше б омнибус!
<>
Заблудившийся автобус142.
Причем, в плане произведения о Есенине воспоминания о встрече с ним «нездешним вечером» конца 1915 года, когда вместе с С. Я. Парнок она ездила в Петербург: омнибус карета, запряженная лошадьми, поддерживавшая регулярное сообщение между пунктами, вытесненная автобусами (первый в мире автобус появился в Англии в 1801 году143), по-видимому, вспомнена Цветаевой из-за названия гостиницы «Англетер», в которой Есенин покончил с собой. Цветаева собиралась расспросить обо всем Пастернака: « (1) на чем ездят на извозчиках или на автомобилях? 2) Какова <гостиница> Англетер (где? <Богатая> или <средняя> Троцкий речь)»144 запись в тетради.
Первые стихи будущей поэмы «Автобус» находятся в тетради, содержащей цикл памяти Волошина «ICI-HAUT», созданный в октябре 1932 года. Воспоминаниям о коктебельской юности и Максимилиану Александровичу поэма также обязана образом автобуса. Автобус воспет Волошиным в стихотворении «Шоссе Индийский телеграф» (Коктебель, <1912>):
Взметая едкой пыли виры,
Летит тяжелый автобус,
Как нити порванные бус,
Внутри несутся пассажиры.
От сочетаний разных тряск
Спиною бьешься о пол, о кол,
И осей визг, железа лязг
И треск, и блеск, и дребезг стекол.
Летим в огне и в облаках,
Влекомы силой сатанинской <>
Стихотворение Марине Цветаевой было известно, видимо, из уст Волошина, поскольку его опубликовали только после смерти автора, в 1984 году. Вероятнее всего, Волошин написал о коктебельском автобусе, которым пользовалась и Цветаева, когда гостила в Коктебеле веснойлетом 1913 года. Первые строки будущей поэмы «автобус скакал как зверь / как бес»145 находятся в черновой тетради весны 1933 года, в непосредственной близости от цикла, обращенного к Волошину. Затем Цветаева работала над поэмой «Автобус» в февралеапреле 1934 года, в ноябредекабре 1935-го (она вернулась к работе 25 ноября), а затем в июне и сентябре 1936 года, но так и не закончила поэму146. Любопытно отметить, что к циклу, посвященному Волошину, Цветаева возвращалась в мае (месяц рождения поэта) 1935 года и летом 1935 года в Фавьере, у моря, то есть тогда же, когда работала над поэмой «Автобус». Следовательно, Цветаева отлично помнила, чьи стихи явились одним из первых импульсом к поэме. Воспоминание о коктебельской юности вводит в поэму тему творческой молодости. Мотив молодости отразился в черновиках 1934 года:
Тетради поэта позволяют уточнить и конкретизировать историю создания «Автобуса».
Б. Л. Пастернак
23 апреля 1935 года Цветаева писала А. Тесковой о своей нелюбви к автомобилям, причем выделяла часы и поезд как предметы из детства, которые ее не пугают: «Должно быть Вы, как я, любите только свое детство: то, что было тогда. Ничего, пришедшего после, я не полюбила. Так, моя техника кончается часами и поездами»141. Почему же Цветаева называет свою поэму «Автобус»? В России автобусы появились в июне 1907 г. Цветаевой тогда было пятнадцать. В Москве автобусное движение началось с 13 августа 1908 года. Постоянно в Москве автобусы стали использоваться с 8 августа 1924 г. между Каланчевской площадью и Тверской Заставой. Образ автобуса, напоминающий «Заблудившийся трамвай» Н. Гумилева, Цветаева в 1926 году собиралась ввести в связи с замыслом произведения, посвященного уходу из жизни С. Есенина (запись в тетради 2/15 января 1926 года):
По порядку как запомнилось
Мчал автобус лучше б омнибус!
<>
Заблудившийся автобус142.
Причем, в плане произведения о Есенине воспоминания о встрече с ним «нездешним вечером» конца 1915 года, когда вместе с С. Я. Парнок она ездила в Петербург: омнибус карета, запряженная лошадьми, поддерживавшая регулярное сообщение между пунктами, вытесненная автобусами (первый в мире автобус появился в Англии в 1801 году143), по-видимому, вспомнена Цветаевой из-за названия гостиницы «Англетер», в которой Есенин покончил с собой. Цветаева собиралась расспросить обо всем Пастернака: « (1) на чем ездят на извозчиках или на автомобилях? 2) Какова <гостиница> Англетер (где? <Богатая> или <средняя> Троцкий речь)»144 запись в тетради.
Первые стихи будущей поэмы «Автобус» находятся в тетради, содержащей цикл памяти Волошина «ICI-HAUT», созданный в октябре 1932 года. Воспоминаниям о коктебельской юности и Максимилиану Александровичу поэма также обязана образом автобуса. Автобус воспет Волошиным в стихотворении «Шоссе Индийский телеграф» (Коктебель, <1912>):
Взметая едкой пыли виры,
Летит тяжелый автобус,
Как нити порванные бус,
Внутри несутся пассажиры.
От сочетаний разных тряск
Спиною бьешься о пол, о кол,
И осей визг, железа лязг
И треск, и блеск, и дребезг стекол.
Летим в огне и в облаках,
Влекомы силой сатанинской <>
Стихотворение Марине Цветаевой было известно, видимо, из уст Волошина, поскольку его опубликовали только после смерти автора, в 1984 году. Вероятнее всего, Волошин написал о коктебельском автобусе, которым пользовалась и Цветаева, когда гостила в Коктебеле веснойлетом 1913 года. Первые строки будущей поэмы «автобус скакал как зверь / как бес»145 находятся в черновой тетради весны 1933 года, в непосредственной близости от цикла, обращенного к Волошину. Затем Цветаева работала над поэмой «Автобус» в февралеапреле 1934 года, в ноябредекабре 1935-го (она вернулась к работе 25 ноября), а затем в июне и сентябре 1936 года, но так и не закончила поэму146. Любопытно отметить, что к циклу, посвященному Волошину, Цветаева возвращалась в мае (месяц рождения поэта) 1935 года и летом 1935 года в Фавьере, у моря, то есть тогда же, когда работала над поэмой «Автобус». Следовательно, Цветаева отлично помнила, чьи стихи явились одним из первых импульсом к поэме. Воспоминание о коктебельской юности вводит в поэму тему творческой молодости. Мотив молодости отразился в черновиках 1934 года: