Кстати, о Готе и Клейсте. Что бы там Адольф ни приказал, а обоим генерал-полковникам надо срочно прекращать рваться к Сталинграду и Грозному и вертать оглобли взад, СРОЧНО нестись выбивать меня из Ростова, пока бензин в баках есть и последние сухари с лошадями не съедены.
Ну, наконец-то! Подъезжает Корнеев на крутом чёрном лимузине. Притырил уже где-то у немцев. Вместе с ним из «Мерседеса» выходит круглолицый, по-южному чернявый парень лет тридцати с такими же, как у Брежнева, то бишь у меня, густыми бровями.
Вот, Леонид Ильич, знакомься. Подпольный горком. Это лейтенант ГБ Михаил Югов[68]. Командир местного партизанского отряда.
Крепко жмём друг другу руки. Помню, где-то читал про этого героического грека. Ростовский резидент начштаба ЦШПД[69] Пономаренко Пантелеймон Кондратьевич.
В багажнике презент привезли, говорит Вадим. Откидывает крышку, и оттуда вываливается связанный мужик. Тикерпу[70], продолжает абракадаброй и поясняет: Бургомистр тутошний.
Вспоминаю сон про Берию:
В пропасть его! Мужики удивлённо переглядываются. Шютка юмора, говорю. Сначала допросить, а потом всё-таки в пропасть!
Киттель сбежать пытался, убит при попытке скрыться.
Ну вы даёте, по пиджакам стрелять, больше патроны девать некуда?
Да не Генерал-майор Киттель[71]. Главным по Ростову от немцев был, поясняет Югов.
Тут, оказывается, как Миша говорит, такой гадюшник! Даже белоказаки с белокалмыками есть, откуда только немцы их пособирали, плюётся Корнеев.
Вспоминаю сон про Берию:
В пропасть его! Мужики удивлённо переглядываются. Шютка юмора, говорю. Сначала допросить, а потом всё-таки в пропасть!
Киттель сбежать пытался, убит при попытке скрыться.
Ну вы даёте, по пиджакам стрелять, больше патроны девать некуда?
Да не Генерал-майор Киттель[71]. Главным по Ростову от немцев был, поясняет Югов.
Тут, оказывается, как Миша говорит, такой гадюшник! Даже белоказаки с белокалмыками есть, откуда только немцы их пособирали, плюётся Корнеев.
Подъезжает дребезжащая полуторка. Стоящие чуть в отдалении бойцы охраны штаба напрягаются. Но Корнеев машет им рукой расслабьтесь, свои это. Из кузова машины выпрыгивают четверо разновозрастных мужиков и один пацан лет четырнадцати. С радостными улюлюканьями выволакивают потрёпанного гауптштурмфюрера.
Успели, товарищ лейтенант, успели. Взяли гада, галдят мужики.
На лице Югова появляется кровожадная улыбка. Поясняет мне:
Гауптштурмфюрер Маршинке, командир Ростовской гестаповской зондеркоманды[72].
У Югова хорошая записная книжка есть, я ему людей уже выделил в помощь. Так что сейчас полразведроты с людьми лейтенанта мотаются по городу, собирают урожай, говорит Корнеев. Сейчас в ещё одно место поедем. Какое-то мутное место. Не то расположение Абверкоманды[73], не то детский дом. Но там повозиться придётся.
Меня как током дёрнуло.
А конкретнее?
Понимаете, товарищ полковник, начинает излагать Югов. На Зелёном острове есть отдельно стоящий двухэтажный дом со своим двором и хозпостройками, до войны там вроде детская секция яхтенного спорта была, там часто бывал начальник Абвер команды-201[74] майор Ольбрихт, ну и вообще немцы из Абвера постоянно тёрлись. И почему-то туда часто русских детей привозили, в основном пацаны 1014 лет. Мы сначала чего только не передумали. Но это не госпиталь, чтобы кровь у детей сливать и опыты там всякие медицинские ставить. На бордель тоже не похоже. Думали, что как заложников держат. Но недавно случайно мои ребята выяснили. Немцы этих пацанов стрелять учат, спортом с ними занимаются. Пару раз видели, как их на аэродром возили с парашютами прыгать. Вот мне и вспомнилось. Прошлой зимой была ориентировка, что где-то под Брянском или в Белоруссии немцы разведшколу для детей из оккупированных территорий сделали. Думаю, что и на Зелёном что-то похожее может быть.
Сейчас переправу на остров с обоих берегов Дона заблокировали. Бронепоезд хочу попросить поставить на набережной, напротив острова, на всякий случай, говорит Корнеев и ждёт моего одобряющего кивка. Там, по идее, немцев не должно быть много. Штук сорок-пятьдесят. Возьмём разведвзвод и разведывательной деятельности: разведка, контрразведка, диверсии, подготовка агентов и т. п.
Решаю тоже туда поехать. Больно интересно стало. Выдвигаемся на набережную. Бойцы уже на той стороне, на острове. Далеко от наплавного моста не отходят. На острове пока всё спокойно, никакой стрельбы нет. Жаль, танки туда не переправить. Мост не выдержит. Но два БА SdKfz-247 Ausf B[75] и один полугусеничный бронетранспортер SdKfz-250/1[76] на остров по переправе прошли.
Начинаем прочёсывание острова, постепенно подходя к разведшколе. То, что это разведшкола, уже понятно. Даже тактическое поле уже нашли. На остров немцы местных никого не пускали. Даже за выход на набережную могли расстрелять. Так что, что тут есть, представляем себе очень приблизительно.
Наконец наши бойцы окружили двухэтажное здание бывшего яхт-клуба. БТР выезжает чуть вперёд за линию залёгшей пехоты, дает очередь поверх крыши, привлекая внимание. И Корнеев орёт в громкоговоритель, типа чтоб сдавались, иначе на хрен всё снесём. Молчание. Потом нас посылают, причём и по-русски и по-немецки.
БТРы начинают кромсать здание из пулемётов, бойцы под прикрытием этого огня идут на штурм. По фасаду у дома десять окон, в каждое летит по гранате.
Бойцы, подсаживая друг друга, лезут в окна первого этажа. БТРы работают по второму этажу. Внутри здания раздаётся ещё несколько взрывов гранат. Очереди быстро смолкают. Иногда раздаются одиночные выстрелы. Через пару минут из двери высовывается сержант-разведчик и машет рукой, мол, готовы и начальство на инспекцию принять. Идём с Корнеевым к зданию. Сержант у двери как-то бледновато выглядит. Корнеев спрашивает, не ранен ли он.
Не, товарищ старший лейтенант, все наши целы. Немцев всего пятеро было. И там пацаны, человек пятнадцать в одной комнате, всех гранатами положило.
Взяли кого живым?
Да, есть один унтер раненый.
Пошли, посмотрим.
Сержант ведёт нас по коридорам. Заходим в комнату. Явно казарма. Десяток железных армейских двухъярусных кроватей разбросано по большому метров пятьдесят квадратных помещению. На полу трупы детей лет 1015. У комнаты два окна. Соответственно две гранаты сюда прилетело. Сержант и ещё один боец, бледные, руки дрожат, топчутся на середине комнаты.
Боец дрожащим голосом шепчет:
Это я гранату сюда кинул.
Корнеев наклоняется над одним из пацанов. Потом подходит к другому, переворачивает его. Быстро обходит еще несколько трупов. Поворачивается к бойцу.
Отставить сопли, боец. Они все уже были мёртвые. Их застрелили. Смотри внимательно. Вон пулевые.
Боец светлеет лицом. Но ему всё равно не по себе. Отправляю его на улицу. Продолжаем осмотр разведшколы. На втором этаже часть коридора отгорожена железной дверью. Дверь открыта. За дверью ещё три.
Три комнаты. Явно кабинеты начальства. В самом большом стоит здоровенный сейф-шкаф. Сейф заперт.
Даю команду притащить сюда пленного. Приводят унтера. Рука и бок в кровящихся бинтах, на морде здоровенный фингал.
Спрашиваю про ключ от сейфа. Ключ у начальника Абверпункта. Начальника нет. Уехал вчера вечером в бордель и не вернулся. Унтер говорит, что он инструктор школы. Отвечал за воспитание детей. Расстрелял их естественно не он, а другой, мамой клянусь! И вообще я в тридцать втором за коммунистов голосовал. Сука.
Корнеев шерстит по шкафам и тумбочкам. Судя по его виду пока ничего стоящего. Заходит Югов. Спрашиваю его насчёт медвежатника.
Поспрошаю, тащ полковник. Откроем.
Иду обратно в комнату к пацанам. Их уже сложили рядком вдоль стенки и прикрыли одеялами. Откидываю одеяла, всматриваюсь в лица. Все коротко острижены, короткий ёжик на головах. Да ну на фиг. Не может так везти! У одного из пацанов из-под ёжика волос проглядывает большое родимое пятно.
Возвращаюсь к Корнееву.
Я в штаб. Потом мне всё доложишь, что найдёте. Если списки курсантов школы найдёте покажи. И разберитесь, где начальник школы, в каком борделе завис.
Обижаешь, командир. Всё уже делаем. И за медвежатником послали, и в бордель. Всё тип-топ будет.
Вечером Корнеев с Юговым притащили несколько мешков с документами разведшколы. Нашёл список курсантов. Читаю. Михаил Сергеевич Горбачёв. 1931 г р. с. Привольное. Сука!..ЛЯДЬ подзаборная! Ходили, слышал, слухи про меченого, что его немцы вербанули и потом на крючке держали. И вот. Только и сказать некому. Сейчас не поймут. Для всех он простой малец, запуганный фашистами. А туда, откуда я родом, не докричишься. Одно радует не вырастет из мальца враг народа. Правда, хрен его знает, кто на его месте может оказаться. Ладно, после войны будем разбираться. А сейчас можно пятьдесят капель опрокинуть. Не за горбатого, за тех, кому жизнь этот сука поломал, и за тех, кто жизни лишился из-за этого пидора.
В общем, денёк был весёлый. Ловили попрятавшихся немцев и их пособников. Нашли и начальника разведшколы. Реально в борделе прятался. Корнеев его уже крутить-раскручивать начал. А снаружи к нам пока немцы не лезли. Как стемнело, на захваченные аэродромы начали прилетать самолёты. Транспортники с десантом и истребители со штурмовиками.
14 декабря, 1942 год, г. Москва.
Сегодня Сталин работал с документами, на приём никого не вызывал. Около половины пятого вечера в приёмной Поскрёбышева[77] один за другим раздались три звонка. Оперативный дежурный по Генштабу, дежурный ЦШПД и секретарь наркома НКВД сообщали, что их шефы выехали в Кремль и просят Сталина принять их со срочным докладом.
В 16.45 в дверях приёмной Сталина столкнулись неожиданно для себя три замечательных человека.
Начальник Генерального штаба РККА генерал-полковник Василевский Александр Михайлович, первый секретарь КП БССР и начальник Центрального штаба партизанского движения Пономаренко Пантелеймон Кондратьевич и человек со множеством должностей, но прочно вошедший в историю как Генеральный комиссар Государственной безопасности, нарком внутренних дел Лаврентий Павлович Берия.
Невозмутимый Поскрёбышев снял трубку внутреннего телефона.
Да, товарищ Сталин, пришли, все трое, хорошо. Заходите, вас ждут, это уже удивлённым посетителям.
Невозмутимый Поскрёбышев снял трубку внутреннего телефона.
Да, товарищ Сталин, пришли, все трое, хорошо. Заходите, вас ждут, это уже удивлённым посетителям.