Подъехали мотоциклисты, Анохина окружили человек десять гитлеровцев. Двое подошли вплотную, взяли его за руки, чтобы развести их в стороны и обыскать пленного, и только теперь Шелестов увидел, что у капитана за поясом под пиджаком торчала противотанковая граната, а на пальце руки, которую немцы отвели в сторону, виднелось кольцо предохранительной чеки. Шелестов опустил голову. Взрыв был такой силы, что земля вздрогнула под ногами, сверху посыпалась штукатурка, какой-то мусор, упало несколько обломков кирпича. А на площади в рассеивающемся дыму и плотном облаке поднявшейся пыли виднелись тела немцев, разбросанные взрывом.
Кивнув Буторину, Максим стал осторожно пробираться по битому кирпичу в сторону соседней улицы.
Последними пришли Сосновский и Коган. Здесь, на окраине города, вдали от железнодорожного узла и мостов через Десну, почти не было патрулей. Местных жителей тоже было мало, потому что во время боев частный сектор на окраине города выгорел почти полностью. Сейчас пространство вокруг заросло дикой сливой, кустарником, где-то поднялись кривые березки. Многие дома стояли без крыши, с почерневшими стенами, а от других остались лишь печи и печные трубы. Здесь в крепком, чудом уцелевшем сарае группа и устроила себе базу. Местность отсюда хорошо просматривалась. Погреб был большой и глубокий, но воронка от снаряда едва не повредила сарай, который чудом устоял. Но зато теперь после часа работы удалось прокопать ход из погреба в эту воронку. А от нее, прикрываясь кустарником, можно было выбраться в большой овраг, уходящий широкими крыльями на юг от города.
Где вы запропастились? спросил Шелестов и с удивлением посмотрел на странный узел из старой цветастой простыни в руках своих товарищей.
Да вот, подвернулось по случаю достать обновку, засмеялся Коган, развязывая узел и доставая из него немецкий офицерский мундир.
Сосновский вошел следом и бросил на дощатый пол офицерские сапоги. Буторин сразу поднялся со своей лежанки. Глаза его загорелись от азарта. Он принялся осматривать форму в поисках дырок от пуль или следов крови. Сосновский мельком глянул на него и уселся за стол, доставая из кармана немецкие документы.
Не ищи, не найдешь. Все целехонько. Чисто мы с Борисом сработали. Руками удавили гада. Уж очень мне понравилось, что он мордой на меня похож. И фотографию можно не переклеивать. Вот постричься на такой же манер не мешало бы. А то у меня «модельная», а у него классический «полубокс». Гауптман Юрген Бойтель, заместитель начальника управления политической пропаганды рейхскомиссариата. Направляется в группу армий «Центр» для консультаций по ведению пропагандистской работы среди местного населения. Хм, в комендатуре еще не отметился!
Стоп, Миша! Шелестов остановил Сосновского. Это чистейшей воды авантюра. Нам не обязательно светиться официально в городе. Мы не уверены, что он прибыл один. Вдруг их целая команда прибыла? И ты придешь к ним и сразу попадешь в лапы гестапо. Лучше будет, если мы незаметно будем наблюдать за теми несколькими объектами, в которых фашисты могут разместить тюрьму.
Ты сомневаешься в моем немецком языке? с улыбкой спросил Сосновский. Или в моем опыте? Поверь, я не меньше принесу пользы для нашей операции, если стану входить в контакт с немецкими офицерами.
Стоп, Миша! Шелестов остановил Сосновского. Это чистейшей воды авантюра. Нам не обязательно светиться официально в городе. Мы не уверены, что он прибыл один. Вдруг их целая команда прибыла? И ты придешь к ним и сразу попадешь в лапы гестапо. Лучше будет, если мы незаметно будем наблюдать за теми несколькими объектами, в которых фашисты могут разместить тюрьму.
Ты сомневаешься в моем немецком языке? с улыбкой спросил Сосновский. Или в моем опыте? Поверь, я не меньше принесу пользы для нашей операции, если стану входить в контакт с немецкими офицерами.
Да знаю я, оборвал Михаила Шелестов. И в твоем опыте не сомневаюсь. Я просто хочу свести потери к минимуму. Один неосторожный шаг и мы потеряли Анохина и связника. И теперь вся операция вообще под большим вопросом. Ни связи, ни помощи! Сейчас каждый член группы на вес золота.
Максим, Буторин посмотрел на командира. Михаил хорошо придумал. Просто наблюдая, мы просидим здесь месяц, а за это время на фронте черт-те что может произойти. Нет у нас времени беречься.
Это лишний шанс выполнить задание, поддержал Буторина Коган. Хороший шанс, хоть и рискованный. Мы все рискуем одинаково, в любой момент нелепая случайность, которую нельзя учесть и предвидеть, может испортить все дело. А тут продуманный вариант, похожее фото, великолепное знание языка, даже берлинский диалект.
Черт бы вас побрал, пробормотал Шелестов.
Он понимал, что осторожность, которая для членов группы сейчас кажется излишней, вызвана в том числе и зрелищем гибели Анохина. Пониманием, что с гибелью капитана выполнение задания осложнилось до предела. «Ребята правы, подумал Шелестов. Выхода у нас нет. И даже возможность геройски погибнуть для нас исключена. Только выполнение задания. Без вариантов».
Ладно, хватит меня агитировать, проворчал Максим. Согласен, вариант хороший, и с документами повезло. Такое бывает очень редко. Где вы его взяли, этого гауптмана?
Он шел по улице и искал адрес, сверял по какой-то бумажке номера домов. Мне сразу его лицо понравилось, он чем-то на меня похож. Я представил, как он выглядит на фото в документах, и понял, что это наш клиент. Потом нам повезло, что этот гауптман свернул как раз в переулок, где меня ждал Борис.
Вы что, труп бросили в развалинах в черте города? нахмурился Буторин.
Ты что, смеешься? покачал Коган головой.
Я обогнал немца по другой стороне улицы и остановился возле проема, за которым ждал Борис, продолжил рассказывать Сосновский. Сказал Борису, что берем офицера, а сам стал изображать, что ищу спички по карманам. Когда гауптман подошел, я на великолепном немецком попросил у него прикурить. Разговорились. Он даже не стал документы у меня спрашивать, так купился на мое произношение. Он сказал, какую улицу ищет, я пообещал показать, и мы пошли, болтая о веселом довоенном времени в Берлине и Бремене. В какой-то момент я сказал, что вот так через развалины короче, а там Боря нас ждал. Ну, повязали, объяснили, что жить ему пять секунд, если попытается шуметь, и повели через развалины к пригородам. Успокоил его, что сохраню жизнь. Ну а у реки дело техники. И тело с камнями на дно.
Не хватятся этого Бойтеля в городе?
Нет. Я же все у него выяснил, прежде чем прикончить. У него письмо было от матери. Она просила разыскать свою подругу молодости, обрусевшую немку, которая перед войной осела в Брянске. Он даже не успел зарегистрироваться о прибытии в комендатуре.
Такое везение бывает раз в жизни, тихо сказал Буторин. Немец, немецкий гауптман, и такой недисциплинированный.
Хотя он не обязан регистрироваться в комендатуре, усмехнулся Сосновский. Его ранг в системе политической пропаганды позволяет прибыть сразу к месту дислокации части или в ведомство, в которое он должен явиться согласно своей командировке. Это нам тоже на руку.
Хорошо. Давайте теперь по наблюдениям. Ты, Виктор?
Я нашел три места, которые, судя по всему, могут использовать для содержания арестованных. Первое это доходный дом купца Смурова. Каменное здание с жилым вторым этажом. На первом размещаются магазины и складские помещения. Я так понял, что там мощные подвалы с арочными потолками, которые выдержат даже бомбежку. Собственно, и выдержали. Второе здание госбанка. Там приличные подвалы-хранилища и система дверей и решеток по первому разряду. Ничего и менять не надо. А третье городское отделение милиции. Здание немного повреждено, но большая часть цела, а там в подвале есть камеры предварительного заключения. Может быть, из-за повреждений несущие конструкции пострадали и в подвалах находиться опасно, но наблюдать надо.
Согласен, я тоже думал о здании милиции и понаблюдал за ним, согласился Шелестов. У тебя что, Михаил?
Школа. Есть новое кирпичное здание с мастерскими в подвале. Вполне можно использовать для содержания арестованных. Там какая-то военная администрация расположилась. Больше пока ничего не выяснил.
У меня конюшня, добавил Коган. Добротная совхозная конюшня. Там пытались, как я понял, до войны разводить элитные породы лошадей. Загоны дубовые. Под камеры их подогнать можно легко. Точка для наблюдения есть хорошая.
Еще идеи есть? спросил Шелестов. Нет? Тогда приказ такой. Разделимся и ведем наблюдение в течение трех дней. На что обращать внимание, напоминать не буду. У каждого большой опыт ведения разведки, каждый в состоянии определить, используется помещение под тюрьму или нет. И кого там содержат. Своих арестованных немцы в любом случае не станут содержать с арестованными подпольщиками, уголовниками или евреями. Только наблюдать, только делать выводы. Через три дня нам надо иметь данные о содержании арестованных и начинать разработку плана по захвату. Каждый лишний день может приближать катастрофу.
Буторин лежал в разрушенном дверном проеме разрушенного четырехэтажного здания. Здесь, на верхнем этаже, обзор был великолепный. И даже в такой пасмурный день видимость отличная. Собственно, именно пасмурной погоде Виктор радовался больше всего. Не будет бликов от его бинокля. Рассмотрев во всех деталях здание бывшего советского банка, разведчик убедился, что внутри располагается не гражданская организация и не банк. Много офицеров, и только у входа два солдата. Подъехала машина. Виктор записал марку, номер и количество вошедших в здание офицеров, а также их звание. Еще машина, теперь уехал какой-то майор. Штаб? Вряд ли. Если здесь штаб, то движение было бы больше и звания повыше. На штаб мелкого подразделения уровня батальона не похоже. Да и нечего ему в городе делать. Тыловая структура вермахта? Возможно! Подобраться бы поближе и разглядеть эмблемы и знаки различия на рукавах и погонах немцев.
Больше часа никакого движения, и Буторин стал рассматривать окрестности. Наблюдая за зданием бывшего банка, он пытался найти в пределах видимости бинокля еще и другие, которые немцы могли использовать под тюрьму. Но в основном в округе были лишь жилые дома, в большинстве своем разрушенные полностью или частично.
Рокот двигателя привлек внимание, и Виктор снова повернулся к зданию банка. Грузовик, крытый брезентом, подъехал к входу здания и остановился у самой двери. Так не вставала ни одна машина. Может, сейчас будет разгрузка какого-то тяжелого груза и поэтому так близко от двери поставили машину, чтобы лишнего не таскать? Но нет, немцы так делать не будут. Если положено вставать в двух метрах от стены, они будут это делать, и хоть ты тресни. Тяжело? Значит, носить будут не двое, а пятеро, на тележке возить, но нарушать инструкцию никто не станет.