А, не врешь ли ты мне Елена? Не пойму я для чего это тебе надо, сказки мне рассказывать, и пугать меня.
Ох, я возмутилась даже, А оно мне надо что ли и какие такие сказки. Баба Маня строго просила тебе передать вот я и передаю, да я тоже удивилась, зачем она меня в такой холод на улице ждала, чтоб тебе это передать. Могла бы и сама завтра прийти, да тебе все сказать. Я же сегодня весь день в школе, устала и замерзла и голодная была, домой так спешила.
Бабушка замялась было видно, что она растеряна и напугана.
Так Маня утром рано умерла, как бы она мне что сказала. Как ты утром в школу убежала, ко мне пришла Светлана внучка ее и сказала, что бабушка ночью той умерла и помочь попросила. Попросила, чтоб я сегодня помогла помыть и одеть Маню, и позже я снова уйду читать над ней.
Священника в селе не было и если кто то умирал, старушки собирались и до похорон читали возле гроба псалтырь. Теперь я уже растерялась и напугалась. Но как же это. Я ведь точно ее видела и говорила с ней, это не мои фантазии. Я ведь не сошла с ума и помню все четко.
А что у вас произошло перед войной? Ты мне расскажешь, спросила я на автомате.
Бабушка опешила и резко даже грубо ответила.
Это не твое дело. Что было то было, и только нас касается. Да и знала я все и простила ее давно, молодые мы тогда были и глупые. Маня сама себя наказала больше, чем я бы на нее обиделась, я и не считала это важным, а то б давно сама ей об этом и сказала. Ладно не бери в голову, ерунда это все. Одна то дома не побоишься или, может, со мной пойдешь, или если хочешь, на ночь тебя к соседке отведу переночевать.
Нет, сразу открестилась я. Не хочу ни куда, дома останусь, и все нормально будет. Чего мне дома то бояться.
Страшно мне было узнать, что видела я старушку мертвой, с которой я только что говорила, вернее это я с призраком ее говорила, так получается. И почему именно я, и тут же вспомнила, что говорили наши бабки, что мертвых видит тот, кто сам скоро умрет. Вот так перспектива у меня, если верить сказкам. Поужинали мы молча. У каждой из нас были мысли свои невеселые. Бабушка ушла, глянув снова на меня странно и как то озабочено, а я стала убирать посуду со стола. Страха уже не было, только удивление, а в голове пустота. И страшная усталость придавила меня, я пошла спать. Думала, что не усну, голова была тяжелой, но как только я легла сразу провалилась во тьму без сновидений и кошмаров. Проснулась рано, за окном было еще темно. Какое то время просто лежала, тихо всматриваясь в темноту. Вдруг мне показалось, что вокруг меня танцуют тени. Это было не страшно, а красиво, наверное, я еще не совсем проснулась, решила я, сон еще досматриваю. Потом тени вокруг меня замелькали быстрее и ярче, превращаясь в язычки огня. Я услышала, как скрипнула дверь и знакомые шаркающие шаги. Бабушка вернулась домой. Я хотела встать и вдруг, жар охватил мое тело, боль накатила волной. Огонь во мне и около меня, я все таки простыла вчера, мелькнуло в голове. Болело не только тело, но и голова до черноты в глазах. Мне показалось, что я слышу, как скрипят мои кости от напряжения. Я попыталась встать и сразу же потеряла сознание.
Я была окружена плотным туманом, тело мое горело, а грудь казалось, сдавливали обручи, и дышать было тяжело. Звон в ушах, и глаза я как не пыталась, открыть не могла. Веки были тяжелыми и слипшимися. И боль, нет, не так БОЛЬ. Любое движение даже вздох ударяли в голову как тяжелый набат. Я слышала голоса около себя, но слов не понимала и не понимала кто около меня. Я чувствовала влажные прикосновения к своему телу, но не могла открыть глаз или что то сказать. Сколько это продолжалось? Мне показалось, что целую вечность. А потом вдруг, отпустило, и боль ушла и сразу слабость, и легкость затопили мое тело. Кто держал мою голову, и я почувствовала влагу во рту. С каждым глотком мне было легче и я, наконец, смогла открыть глаза. Надо мной склонилась женщина, но рассмотреть, я ее не могла. Черты ее лица расплывались, но это не моя бабушка, точно. Тело ломало как от тяжелой работы, и я немного поворочалась и уснула. Проснулась, а за окном снова темно и в комнате тоже не горел свет, чувствовала я себя хорошо, только руки подрагивали от слабости. Что сейчас интересно, день или ночь, я села в кровати и услышала.
Я была окружена плотным туманом, тело мое горело, а грудь казалось, сдавливали обручи, и дышать было тяжело. Звон в ушах, и глаза я как не пыталась, открыть не могла. Веки были тяжелыми и слипшимися. И боль, нет, не так БОЛЬ. Любое движение даже вздох ударяли в голову как тяжелый набат. Я слышала голоса около себя, но слов не понимала и не понимала кто около меня. Я чувствовала влажные прикосновения к своему телу, но не могла открыть глаз или что то сказать. Сколько это продолжалось? Мне показалось, что целую вечность. А потом вдруг, отпустило, и боль ушла и сразу слабость, и легкость затопили мое тело. Кто держал мою голову, и я почувствовала влагу во рту. С каждым глотком мне было легче и я, наконец, смогла открыть глаза. Надо мной склонилась женщина, но рассмотреть, я ее не могла. Черты ее лица расплывались, но это не моя бабушка, точно. Тело ломало как от тяжелой работы, и я немного поворочалась и уснула. Проснулась, а за окном снова темно и в комнате тоже не горел свет, чувствовала я себя хорошо, только руки подрагивали от слабости. Что сейчас интересно, день или ночь, я села в кровати и услышала.
Ну, вот отошла, и села сама, раздался певучий голос.
Я повернула голову на звук.
Меня Любава зовут, и я тебя лечила.
Женщина симпатичная худенькая средних лет, с улыбкой смотрела на меня. Любава, подумала я. Не может быть, чтоб это была она. Если она деда еще лечила и Веру, то должна быть очень старой.
Вот Татьяна, а ты боялась за внучку, продолжала далее Любава. Я же говорила тебе, она крепкая и все выдержит.
В дверях комнаты стояла бабушка, она с такой болью смотрела на меня. Казалось бы, куда еще, но мне она показалась еще более похудевшей. Кожа да кости.
Что со мной произошло, я простыла, просипела я. Гортань болела, как будто по ней наждачной бумагой прошлись.
Это сила тебя заполнила, а ты испугалась и не принимала ее. Вот неладно и вышло. Раз уж тебя выбрали, то надо не бояться и принимать дар. Не говори ничего пока, чаю горячего выпьешь, и тебе легче будет сразу. Вставай. Тебе нужно расходиться. Любава стала говорить строго. Мы с Татьяной вещи твои собрали. И нам уже скоро нужно уходить, а и идти долго.
Я, не пойду никуда, заупрямилась я. Как я бабушку оставлю? Да и куда зачем, вы мне сначала все объясните. Да и смогу ли я, куда то идти сама, мне плохо еще.
Ох, какая ты вредная то. А бабушка так тебя нахваливала, говорила, что ты терпеливая, да кроткая. И пойдешь ты как миленькая, иначе, если здесь останешься помрешь, говорила Любава.
Руки у нее были теплые и сильные, и она меня теребила, заставляя встать.
А Татьяна и без тебя справиться, и отдохнет от тебя. Думаешь с тобой ей легче, а может ей одной лучше будет. И хлопот и забот совсем не будет. А о себе то она позаботиться, да и соседи за ней приглядят. В ее то, возрасте отдыхать надо, а не о внучке переживать.
Сил спорить не было, и было непривычно, что кто то называет мою бабушку по имени. Любава тормошила меня как куклу, легко приподнимая и помогая мне. Подавала мне приготовленные вещи и следила, чтоб я все правильно одела.
Но скажи хоть куда пойдем? спросила я Любаву.
Елена, мы идем в Чудную деревню. Там мой дом, и ты там со мной жить будешь, пока не научишься своей силой управлять.
Любава запнулась и продолжила.
Вот дойдем туда, и я тебе все расскажу, на все твои вопросы отвечу постепенно. А пока нет, слишком долго все объяснять, просто доверься. Идти долго, хозяин лесной еще спит, короткую дорогу открыть некому.
Она помогла мне встать на ноги и почти подтащила меня к столу. Бабушка тоже включилась в разговор.
Елена так надо сделать, я это давно решила. Слушай Любаву во всем, как меня и даже больше. Она теперь за тебя отвечает, и выучит тебя всему, что знает сама. За меня не волнуйся, проживу нормально. Я буду ждать тебя, и ты даже не переживай, что со мной то случиться может. Ты же знаешь, что всегда можешь вернуться ко мне, если в Чудной деревне не приживёшься.
Она встала и обняла меня, А теперь давай внуча, не рви мне сердце. Одевайтесь и идете. Скоро рассвет и не нужно никому знать, куда вы ушли.
Я никак не понимала, к чему такая спешка и что произошло. Но и объяснять мне никто ничего не стал, только подгоняли меня, быстрей, быстрей. Бабушка дала мне в руки кружку с горячим чаем, подвинула ко мне хлеб с маслом, с непонятной тоской глядя как я ем. Только я немного поела и мы стали одеваться в теплую одежду. Любава помогла одеть мне на плечи туго набитый рюкзак, но не тяжелый. На мой немой вопрос сказала.
Я никак не понимала, к чему такая спешка и что произошло. Но и объяснять мне никто ничего не стал, только подгоняли меня, быстрей, быстрей. Бабушка дала мне в руки кружку с горячим чаем, подвинула ко мне хлеб с маслом, с непонятной тоской глядя как я ем. Только я немного поела и мы стали одеваться в теплую одежду. Любава помогла одеть мне на плечи туго набитый рюкзак, но не тяжелый. На мой немой вопрос сказала.
Все тяжелое я к себе взяла в рюкзак. Мне привычно, а ты пока больна. Главное чтоб сама дошла, и то хорошо будет.
Бабушка только приобняла напоследок, шепнув на ухо,
Во всем слушай Любаву и не подводи меня.
Вышли из дома, еще темно на улице. Я пошла к калитке, но Любава потянула за рукав к огороду.
Через огороды идем, и сразу в лес и ни увидит никто нас, тихо сказала она.
Я еще раз обняла бабушку и мы пошли. Любава шла уверенно впереди, а я старалась не отставать от нее. Сначала мне было тяжело идти, но я шагала с каждым шагом все уверенней. За огородами Любава вывела нас на твердую тропинку, и через несколько минут мы вошли в лес. Я до этого как то в лес никогда не ходила, вроде и рядом. Даже когда меня звали за ягодами или грибами, я всегда отказывалась. Не могу объяснить чем, но лес меня всегда пугал. И сейчас идя по тропинке, я часто оглядывалась. Но страшного ничего не было. В лесу еще лежал снег, но дорожка была сухой и утоптанной. Почему то я думала, что будет идти сложней. Любава, шла, легко и споро. Надо же уже далеко не молодая, а двигается просто замечательно, привычно. Хотя старой и не выглядит совсем, сколько ей лет интересно. Я шла, и мысли мои крутились о Чудной деревне и Любаве. Часто слышала про эту деревню местные байки, у нас в Аласово, Чудную деревню называли деревней колдунов. Сначала мне было интересно слушать эти истории, а потом я поняла, что рассказчики никогда там не были и просто пересказывают сплетни и домыслы. Я поняла по этим байкам, уж не знаю, почему, но была вражда у жителей Аласова на колдунов. Все это давно было, но колдуны в наше село не заходили и к себе не пускали. Я всегда и Чудную деревню выдумкой считала. А она, оказывается, действительно существует, и скоро я увижу ее. Потом я забеспокоилась, а как меня там встретят? Я старалась не отставать от Любавы, мысли мои путались, ну вот к чему такая таинственность и спешка. От кого мы убегаем, и почему бабушка боится за меня и не хочет, чтоб кто то знал где я. И что она скажет в школе и соседям, куда я пропала. Любаву я немного, рассмотрела, пока собирались. Высокая худощавая женщина средних лет. Сложно было определить ее возраст. Когда улыбается, выглядит молоденькой девушкой, а глаза настороженные и умудренные опытом как у моей бабушки Лицо не яркое но симпатичное, кожа гладкая красивая. Светлая короткая коса, и главное яркие серые живые глаза. Мне даже показалось, что глаза у нее в темноте светятся. Да, наверное, мне все таки показалось. Сколько ей лет на самом деле, значить колдуны живут дольше, чем обычные люди. И какой такой лесной Хозяин и почему и за его сна у нас будет дорога длинной и как можно открыть дорогу в лесу. Ведь дорога, она, либо есть, либо ее нет. Одни вопросы в голове, но зато мы уже, сколько прошли и я почти не устала. Потихоньку я вошла в ритм движения, и мне стало легче идти. Я, видела, что Любава может идти быстрее но не хочет загонять меня. Почти, сразу, когда мы вошли в лес, стало светать. Шли мы ну точно уже больше двух часов. Солнце поднималось выше и стало солнечно и тепло. Я уже стала уставать, но отдохнуть не просилась, терпения и упрямства мне было не занимать. И перед Любавой мне свою слабость показывать не хотелось.