Мужчина и женщина последовали примеру мастера, каждый из них уселся на колени перед фонтаном.
Великая Гармония, просим выслушать нас. Мое имя Алек. Мы из навесной деревни Зира. Мужчина немного дрожал, поглядывая то на свечу, то на мастера Монпу.
Великая Гармония, я, как и наши предки, безмерно Вам благодарна за снисходительность. Мое имя имя Виктория.
После слов женщины две ближние свечи около монаха загорелись. Это означало, что в помещении искренних существ только двое. Монпа открыл глаза.
В чем вы солгали? Неужели в имени? Еще есть возможность покаяться.
На некоторое время воцарилась пауза тишины. Женщина внезапно подорвалась с колен и громко возмутилась:
Да! И не только! Надоело! Что за бред? Что за детские игры? Помолиться? Покаяться?
Мужчина встал вслед, обратившись к ней с долей вины в голосе:
Я изначально говорил тебе, что план дурацкий. Такие тактики не для нас.
Мастер Монпа поклонился фонтану, поднялся на ноги, заложил руки за спину.
Тогда, чего вы хотели, и кто на самом деле такие? он как всегда был спокоен, однако пристально следил за гостями.
Да как будто мы обязаны отчитываться! она повернулась к выходу, ее взгляд словно просверливал мальчика.
Спутник женщины поддакнул:
Верно! Нам лишь нужно было проверить отщепенца из семьи Оутэрнумов.
Муж! «Виктория» была возмущена.
Прости
Мы уходим! А к вам еще придут. Не удивляйтесь.
Монпа процедил:
Одди, открой ставню.
Мальчик послушно выполнил небольшой наказ. Женщина улыбнулась, подмигнула Одди и вышла из храма. Мужчина быстро последовал за ней.
Поспеши закрыть и иди сюда. Монах дождался, когда мальчик будет у него за спиной.
После одного сильного хлопка в ладони свечи потухли. Снаружи моментально послышались истошные крики гостей. Они продлились недолго шумным вихрем поднявшийся оттуда ветер сбил ставню, пронесся по помещению и затих. И пять свечей снова загорелись.
Мальчик внешне ни разу не дрогнул. Наверное, впервые пробудившийся небольшой страх не успел осознаться рассудком Одди, как перебился привычным любопытством. Оно быстро взяло вверх и вырвалось наружу вопросами.
Мастер Монпа, что это было? Почему они кричали? Это нормально?
Монах тепло улыбнулся послушнику снова подчиненный проявлял пытливость ума.
Оставь вопросы на обед. Тогда у нас будет время поговорить. А пока, отдай дань уважения стихиям.
Одди хотел задать еще множество вопросов, но послушался мастера и закрыл глаза. Сцепил ладони в замок перед собой и молча проявил чувство благодарности. Он не знал, за что именно, но решил отдать эмоцию за то, что эти стихии просто существуют, кем бы или чем они ни были. Мастер сказал, что сегодня задавать вопросы можно только во время еды. Значит, тогда-то мальчик и выведает все, что захочет и чего пока не знает.
После того, как они провели небольшой ритуал, свечи самостоятельно погасли, вода в фонтане полилась в обратную сторону. Ветер пронесся к ней и затих, а монах и послушник вышли из храма. Одди по дороге наверх всё высматривал мужчину и женщину. Мастер заметил его беспокойство.
За них не переживай. Лучше приготовься слушать несколько историй во время приема пищи. Буду ждать тебя на нашей возвышенности. А пока, пойди к своей группе и мастеру Шу. Выполни нормативы лучше, чем в прошлый раз. Пусть ты и на первом месте среди других учеников, знай свою позицию нужно удерживать.
Да, мастер Монпа.
Мальчик побежал на площадь для занятий, находящуюся в восточном крыле при первом храме. А мастеру нужно было узнать подробнее о недавних гостях. Цель их визита для него ясна и с недомолвками. Вопрос стоял в том, почему они пришли проведать Одди именно сейчас. Или они были «единоличниками»? Для ответа следовало бы обратиться к Гуру Помощи.
На площади собрались все сто четыре ученика. Скоро начнется практика физических искусств. Все ждали прихода мастера Шу и его приказа для построения. Параллельно каждый занимался своим делом: кто-то просто ожидал начала практики, кто-то разминался, а кто-то в компании из нескольких человек что-то обсуждал.
Одди единственный, кому было так мало лет. И каждый раз он уходил ожидать начало практик куда-нибудь подальше от остальных, но в зоне видимости для мастера. Между делом стоило бы сказать, что главная причина его отчуждения от группы лежала далеко не в возрасте. По определенным причинам Одди старался не обращать внимания на свое окружение.
И, только маленький послушник нашел себе укромное место и направился туда, как его уже заприметили «поклонники». Были перекрыты все пути шагу ни ступить.
Супер-малец! Как у тебя дела?
Ты и сегодня покажешь класс?
А я слышал, что тебя хотят опередить!
Какие все-таки у него классные щечки!
А я слышал, что он останется непобедимым!
Верно! Он же гений!
Верно! Он же гений!
Точно, точно!
Построение!!
Мастер Шу пришел. Разбегаемся!
«Мастер Шу снова мое спасение подумал Одди и встал в линейку учеников. Всегда так доброжелательно встречают За этими вроде бы приятными, но какими-то странными, улыбками прячутся ложь и зависть. Конечно, есть несколько искренних Но я не понимаю, чему они радуются? Тренировка началась».
Мальчик мог понять, что ненавистен своему окружению, но совсем не понимал суть отрицательного отношения в его сторону. При том, что о существовании некоторых негативных качеств он узнал совсем недавно, когда впервые нарушил правило и прочитал запретную для его возраста книгу о пороках. До новых познаний Одди просто считал своих соучеников странными.
У Одди специфическая память, а его основная черта, можно даже сказать, что единственная, это любопытство. И потому после того, как он прочел о пороках, постоянно вспоминал отношение каждого ученика к Одди и ужасно хотел знать ответы на все свои вопросы. Откуда эта ненависть к нему? И как ее искоренить? Ведь она противоречила основным принципам Гармонии.
Еще больше маленького послушника интересовало само проявление реакций товарищей, так как остальной спектр эмоций (исключая любопытство) для Одди практически чужд. Он спрашивал себя, почему Оутэрнум сам не испытывал, а тем более не мог показать, подобных чувств в ответ? Все было просто. Ведь откуда может взяться подобный опыт у мальчика, если он самый послушный из всех ста четырех учеников? Тем более, на окружение наставники всегда советовали ему не обращать внимание, особенно, когда Одди находился не под присмотром мастеров и начинал чувствовать любопытство к происходящей ситуации. Так как, если вокруг него происходило что-то, чего он еще не понимал, значит, по словам мастеров, оно не стоило внимания. И совать свой нос куда-то до прихода одного из наставников значит нарушить указ. Потому-то маленький послушник и сторонился всей группы.
Итак, после построения и переклички следовала общая разминка, затем бег с препятствиями на два километра. Далее проходила индивидуальная разминка, в которой ученики проверяли свои личные и уникальные, те, к которым они предрасположены, качества, и по возможности развивали их. Стандартная тренировка завершалась проведением боя и особой проверкой смекалки. В последних этапах участвовала только восьмерка лучших. Они будут состязаться друг против друга на время.
Сегодня Одди должен удержать свою позицию первенства и не дать шестнадцатилетнему Рови, «вечному сопернику», снова сдвинуть мальчика на второе место. Также, как это было месяц назад. Оутэрнум не видел смысла в данных действиях, ведь, если бы маленький послушник не думал о том, что немного нечестно в шесть лет превосходить всю группу из ста четырех учеников, Рови бы никогда не смог занять первое место в еженедельном рейтинге. По крайней мере в ближайшее время.
Глядя на разницу в возрасте между детьми, которые занимают первое место и второе, можно было бы подумать, что Одди вундеркинд. Так ли это? Не совсем. И он сам это прекрасно знал. В прошлом, мальчик пытался несколько раз переубедить соучеников в том, что он какой-то особенный. Но попытки были тщетными. Они верили только в то, во что сами хотели. На самом же деле Одди просто понимал, для чего нужны занятия, потому что, когда объясняли причину стремления к высокому, он впитывал эти знания и не забывал о них. Никогда. Мальчик благодарен передаваемому опыту мастеров, который был собран от каждого предка. И конечно, в отличие от других учеников, у которых имелась своя точка зрения, Одди следовал указаниям, прислушивался к истинам, трудился и упорствовал от чистого сердца. А когда он понимал, что какие-либо уроки неполноценны, сам стремился их дополнить. Порой не успевал за программой, но этого мало кто замечал. В скором времени Одди с легкостью догонял упущенное, потому что особых оппонентов у него не было. Кроме Рови. Относительно. Но Рови стремился быть первым только для того, чтобы показать свою крутость, и стоило бы добавить, что он главная задира среди всех учеников. У него не было тех же целей, что и у маленького послушника.
Если для Оутэрнума была понятна причина его нахождения в храмах, то слова соучеников о никчемности уроков умудрились сбить с толку большинство послушников, в том числе, самого младшего после Одди, ученика Кагона, которому было десять лет от роду. Так что, никто и не стремился к первому месту, а если находился «выскочка», кроме Рови, его старались «вразумить» своими методами. Одним из способов являлось то, что тебя будто вынуждали чувствовать себя белой вороной в самом плохом смысле. Ты понемногу начинаешь ощущать себя цирковой мышкой, которой нет места среди других существ. Даже нормальный человек в такой ситуации стал бы сомневаться в том, что он делает правильные поступки. Но Оутэрнум был предрасположен к выживанию в подобной среде и отказывался следовать за теми, кто не прав.
Когда-то звучал вопрос при всех послушниках:
А зачем нужно учиться?
Ответ давал мастер Монпа:
Во всем может быть польза. Но нужно уметь ее распознавать и не подбирать всё, что попало, если не знаешь, как можно будет это применить. Однако, дать пользу самому ненужному тоже необходимо уметь. Вот вам пища для ума.
И только один Одди разобрался в данном высказывании. Он посвятил анализу высказывания много вечерних часов. Немного позже, взял данный совет на вооружение применял его везде и всегда. Правда, спокойная жизнь с тех пор только снилась Оутэрнуму. Быть одному против всех сложная задача, которую принял на себя самый младший. Он не мог объяснить, почему считал правым себя и мастеров, но чувствовал этот путь верный. Ему было искренне жаль, что остальные этого не понимали. Но ничего не говорил и более того, держался подальше ото всех.