Железнов, а может, ты все усложняешь? У нее была отстроенная жизнь: муж, семья, дети, родители всё ровно и «правильно». Полная определенность «что есть» и «что будет», а тут появляешься ты и взрываешь ее эмоциональный мир своей любовью и энергетикой, которая, как выяснилось, вошла в резонанс с ее энергетикой, вызвавшей импульс такой духовной близости, что привел к осознанию, что мы это одно целое, неделимое, единое человеческое счастье неведомого и невиданного взаимопонимания мужчины и женщины. И уже «что есть» поплыло: когда ты рядом она под воздействием твоей искренности, твоего восхищения ее магией и вовсе не от того, «что есть», а потому, что она такая. А когда она стала далеко, выяснилось, что волны улеглись, резонанс эмоций исчез, а воспоминаний оказалось недостаточно для того, чтобы не испугаться того, «что будет».
Железнов закурил. «Черт! Но я же не исчез! Я такой же, как прежде. Но стал для нее «не пара»
Размышления Железнова были прерваны острожным звуком в дверь: чтобы спящий не проснулся, а не спящий услышал. Железнов взглянул на часы: четверть двенадцатого и двинулся открывать. «Няма, что ли, вернулся из Будвы» Но мы предполагаем, а Господь располагает: в дверях стояла улыбающаяся Екатерина Строева, выглядящая на «ах» в своем коротком черном платье и с бутылкой красного в руках.
Не спишь? Работаешь? Можно к тебе? Продегустируешь? Катя приподняла бутылку. Было видно, что она волнуется, а потому скороговоркой выпалила, по-видимому, заранее подготовленные и отрепетированные по пути к железновскому номеру вопросы.
Два раза «нет» и два раза «да», Железнов усмехнулся каким-то своим мыслям и пробормотал: Прям, бляхер-бляхер какой-то получается.
Не поняла, Катя вопросительно смотрела на Железнова.
Не обращай внимания. Сейчас объясню, Железнов взял из Катиных рук бутылку, оценил блеклость этикетки. Проходи на балкон.
Катя окинула взглядом номер: «Идеальный порядок. Все на своем месте. А, собственно, чего еще можно было ожидать?» Двигаясь через номер, Катя притормозила возле кровати, обернулась к Железнову, который на правах хозяина ополаскивал бокалы:
Я скину? Катя глазами показала на туфли на высоком каблуке.
Только не с моего балкона, улыбнулся Железнов, а то еще голову кому пробьешь. И мне придется доказывать, что я не ношу в номере женские туфли в свободное от лежания на пляже время.
Тогда я вынуждена буду остаться здесь, чтобы у тебя было алиби, Катя пыталась поймать взгляд Железнова, чтобы увидеть там реакцию на ее как бы шутливое предложение. Но не срослось. Железнов головы не повернул, сосредоточившись на протирании до блеска бокалов, лишь бросил:
Достаточно будет твоих отпечатков пальцев на холодильнике там есть персики и груши, тащи их на балкон. Извини, сыра нет.
Когда Катя через минуту появилась на балконе с тарелкой вымытых фруктов, Железнов уже разливал по бокалам вино темно-красного, почти черного цвета.
Так что ты там бормотал на входе? Катя уселась в шезлонг рядом с Железновым.
А ты об этом. Это принцип исключения предыдущего последующим. Отвечая на твои вопросы, вспомнил, что в первый раз я с ним столкнулся еще курсантом в училище, когда преподаватель по антенно-фидерным устройствам представился: «Моя фамилия Бляхер». В аудитории, естественно, раздались смешки. Педагог выдержал паузу и продолжил: «И если первая часть моей фамилии может вас навести на какие-то сомнения, то вторая их категорически рассеивает».
Достаточно будет твоих отпечатков пальцев на холодильнике там есть персики и груши, тащи их на балкон. Извини, сыра нет.
Когда Катя через минуту появилась на балконе с тарелкой вымытых фруктов, Железнов уже разливал по бокалам вино темно-красного, почти черного цвета.
Так что ты там бормотал на входе? Катя уселась в шезлонг рядом с Железновым.
А ты об этом. Это принцип исключения предыдущего последующим. Отвечая на твои вопросы, вспомнил, что в первый раз я с ним столкнулся еще курсантом в училище, когда преподаватель по антенно-фидерным устройствам представился: «Моя фамилия Бляхер». В аудитории, естественно, раздались смешки. Педагог выдержал паузу и продолжил: «И если первая часть моей фамилии может вас навести на какие-то сомнения, то вторая их категорически рассеивает».
Катя рассмеялась:
То есть, последний ответ был самым важным?
Нет, последний вопрос был самым значимым, Железнов взял красно-фиолетовый персик и ловко, двумя движениями перочинного ножика, разделил его на четыре части. А где ребята? Насколько я помню, в Будву вы отправлялись втроем.
Да. Мы немного побродили по «старому» городу, потом посидели в местном ресторане, где познакомились с черногорцем, который рассказывал нам про Колыму
Про что?!.
Он там был на заработках. Это было смешно черногорец, рассказывающий нам о России, ее людях и особенностях наших окраин. А потом он нас позвал в «свой» ресторан. Наум с Валей пошли с ним А я выбрала лучшую бутылку вина, которую нашла, и сбежала к тебе.
Тебе, что, неинтересно с ними?
Мне интересно с тобой. Железнов поднял бокал:
Есть большой шанс, что ты ошиблась. Ну да ладно, он улыбнулся. Так у нас повод? Или просто желание, Железнов приподнял бокал, слегка расслабиться?
Катя подняла свой:
И то, и другое.
Тогда за «и то, и другое», Железнов сделал глоток, прислушался к своим ощущениям. Катя, я, конечно, не сомелье, но ты точно кавист.
Это ты меня обзываешь? Катя улыбнулась.
Кавист это специалист по элитному алкоголю, Железнов приподнял бокал. Бесподобно Терпкое Если бы я раньше нечто подобное пробовал, я сказал бы, что это именно то, что я люблю.
Говоришь, элитный? Проверим! Катя поднесла свой бокал к губам и на едином дыхании выпила его до дна. После секундной паузы решительно взяла бутылку, наполнила бокал еще раз, глубоко выдохнула и как лекарство медленно, но неотвратимо, глядя прямо в глаза Железнову, осилила второй стакан. Медленно поставила его на стол, поймала взглядом внимательно наблюдающего за ней Железнова и немного хмельным голосом с интонацией, с которой обычно сообщают о великой тайне, негромко произнесла:
Железнов, я кажется в тебя влюбилась Вот.
Железнов всматривался в распахнутые Катины глаза и никак не мог определиться с их цветом на балконе царил полумрак. Впрочем, и без того было видно, что Катя безумно напряжена:
Слово «кажется» вселяет надежду, что ты не сошла с ума.
Железнов!
В меня нельзя влюбляться. По-моему, это написано крупными буквами у меня на лбу.
Железнов, поздно! Словом «кажется» я заполняла паузу от неловкости и смущения. Господи! Сколько раз я слышала и слышу эти слова
Вполне справедливо, надо отметить.
Но никогда не думала, что в самом важном случае произнесу их первой: Железнов, я люблю тебя!
Катя! Железнов поднял руку, во-первых
Не перебивай меня, пожалуйста! Я знаю, что это не я! Наверно, мне надо тебя за это ненавидеть!
Ты бы определилась, пробормотал Железнов, совершенно не надеясь, что Катя услышит его сейчас. Любить или ненавидеть.
Боже мой, Саша, посмотри на меня, я так привыкла, что мне покоряются, умоляют, любят! А теперь я на месте тех, кого не замечала или на ком «практиковалась» в искусстве флирта. Я благодарна тем, кто в меня до сумасшествия влюблялся, а знаешь, почему?!. Потому что я не допущу, не наврежу, не «прижму», а молча буду ждать только тебя. Если бы ты знал, что ты значишь в моей жизни
Бред.
Пусть так! Железнов, я буду ждать тебя! Молча и преданно ждать, пока ты не поймешь Я не говорила тебе, но для меня ты стал единственным мужчиной в моей жизни, с которым я хочу быть. Я решила и буду верна только тебе! И кроме тебя у меня никого не будет! Я не уверена, что хочу того, чтобы ты об этом знал, чтобы ты, не дай бог, подумал, что требую от тебя того же. Да, представь себе, я допускаю и не только мысль Ну, что ж Катя всхлипнула. Больше всего на свете я боюсь тебя потерять Я чувствую впервые «такое». Каждую ночь, Катя сложила ладони друг к другу и поднесла к глазам, обращенным к звездам, обращаюсь к Богу: «Господи, я так хочу сделать этого мужчину счастливым, научи меня, помоги; он заслуживает, я знаю И может быть, я тоже чего-нибудь заслуживаю. Каждая моя молитва к тебе о нём, о Саше о моем Саше. Береги его!»
Потрясенный Железнов поднялся и прошел в номер. Катя завороженным взглядом следила за ним.
Железнов вернулся на балкон с бутылкой виски, налил полстакана, выпил, закурил:
Ты ничего обо мне не знаешь. Откуда все?
Я очень многое знаю о тебе. Как никто другой, после эмоционального всплеска Катя говорила тихо и устало.
Откуда?
Знаю. У меня есть возможности.
Ладно, Железнов отсекающе махнул рукой. Интересно, но не важно сейчас. Искренность за искренность, Железнов встал, подошел к парапету, развернулся вполоборота к Кате, наблюдая лунную дорожку. Я скажу тебе то, что ты можешь не знать я люблю другую женщину.
Безнадежно. И, по-видимому, навсегда.
Она недостойна тебя, в интонации Кати не присутствовало ни тени сомнения.
Не суди. Ты ничего не знаешь о ней.
Если бы она любила тебя, она была бы с тобой.
Иногда одной любви недостаточно. Ты еще очень молода. Да, ты через многое прошла. Но ты еще не сталкивалась с тем, что существуют обстоятельства выше любви.
Какие это такие обстоятельства?
Материнский долг, Железнов сглотнул воздух и пояснил. Обязательство матери вырастить детей в полноценной семье, чтобы они не почувствовали себя ущербными от того, что их мама поменяла их папу на какого-то дядю
Я никогда не дам тебе повода не любить меня
Ты считаешь, что мужчина может любить сразу двух женщин? Железнов в первый раз за время их разговора усмехнулся. А ты? Ты согласилась бы быть одной из двух?
Катя полыхнула изумрудным светом своих глаз у нее чуть не сорвалось с языка: «Она же тебя бросила! О ком (!) мы вообще говорим!» Но вовремя остановилась она не должна знать о смс-ке! А Железнов не должен даже догадываться о ее абсолютной информированности о его жизни. Иначе Иначе конец всему, Железнов просто исключит ее из своей жизни. Она станет для него ничто.
Я хочу быть только твоей женщиной Не смейся, Железнов, но ты будешь моим единственным мужчиной в жизни.
Тебе сколько, двадцать пять? Я не буду тебе говорить всякую банальщину о разнице в возрасте, и что вся жизнь у тебя еще впереди