В теории мы знаем, что человек существо коллективное. Однако при этом думаем, что к нам эта теория не относится, что мы не подвержены влиянию большинства. И горько заблуждаемся!
Подавляющее большинство людей сознательные или бессознательные конформисты. То есть они предпочитают быть на стороне большинства вне зависимости от того, идет ли речь о большинстве общенациональном, трудовом коллективе или семье. Нам кажется, что на стороне большинства правда и справедливость. Или же здравый смысл просто подсказывает нам «не высовываться», не выступать против мнения и настроения большинства.
В общем и в целом люди склонны поддерживать и соглашаться с теми, кого они считают членами своей группы, и отвергать мнения представителей других групп. И не просто склонны. Люди буквально одержимы бессознательной тягой к социальному консенсусу.
Вы нуждаетесь в поддержке? Согласитесь с человеком в одном вопросе и можете рассчитывать на его поддержку в другом. Завсегдатаи социальных сетей прекрасно знают: чем больше лайков посеешь, тем больше пожнешь. В Интернете и в социальных сетях мы ищем гетто место, где обитают люди с близкими взглядами и интересами. Мы избегаем людей, групп, СМИ и сайтов, которые ставят нашу позицию под сомнение. Даже отъявленный дурак становится симпатичнее, если выражает согласие с нами.
В основе стремления к социальному консенсусу и желания быть в большинстве лежит та же самая стратегия избегания когнитивного диссонанса, что и в основе эффекта рационализации. Важно понимать, что эта стратегия реализуется бессознательно: мы защищаем свою целостность, психологический и моральный комфорт, игнорируя или отвергая угрожающие нашему мировоззрению взгляды. Точно так же бессознательно мы ищем комплиментарные нам мнения.
Если речь идет о группе этнической, то, помимо социального и психологического факторов, подключается еще и биология. Мы лояльны группе, с которой нас связывает реальная или мнимая общность происхождения, с одной стороны, насторожены и подозрительны в отношении групп иного происхождения с другой. Этническая лояльность одна из самых больших и интенсивно переживаемых человеком лояльностей. Достаточно вспомнить, как мы болеем за национальную команду во время крупных спортивных состязаний. А если дело доходит до серьезного внешнеполитического кризиса или, не дай бог, до войны, то автоматически срабатывает афористичная англосаксонская формула Right or wrong my country (право оно или нет, но это мое Отечество). Впрочем, мое Отечество никогда не бывает неправым.
Эта реакция в полном смысле слова биологическая по своей природе. Она сформировалась как продукт эволюции, в которой выживали лишь группы людей, успешно взаимодействовавшие в рамках общего происхождения (племени) и эффективно противостоявшие чужакам-конкурентам.
В биологии нет ничего позорного и недостойного человека. В конце концов люди ведь не от ангелов произошли. (Известный американский генетик Юджин Маккарти вообще считает, что изначально человек восходит к гибриду шимпанзе и свиньи. Судя по житейским наблюдениям, это академическое мнение не лишено смысла.) Зато мы можем быть абсолютно уверены в том, что любовь к своему народу и стране не просто результат воспитания и идеологической индоктринации, это биологическая норма. Точно так же как конформизм является нормой психической.
Доля нонконформистов в обществе колеблется от 3 % до 2025 %. Причем три процента это упертые и последовательные нонконформисты из числа тех, которые будут писать поперек линованной бумаги (перифраз Рэя Брэдбери), это нонконформистское ядро. К нему может примыкать до 1720 % ситуативных нонконформистов. Нонконформистское ядро, похоже, биологически детерминировано. То есть в любом обществе и в любую эпоху будет около 3 % нонконформистов, которые, несмотря на свою относительную малочисленность, составляют движитель перемен. В то время как конформистское большинство стабилизирует общество, защищая его от перегрузки и гибельного срыва в штопор ускоряющихся перемен.
«Власть предержащая» с незапамятных времен основывается на конформизме управляемых. А массмедиа используются в качестве ключевого инструмента создания и поддержания конформизма или его иллюзии. Речь идет о так называемой спирали молчания теории Элизабет Ноэль-Нойман, согласно которой, когда люди видят, что их взгляды и мнения противоречат мнениям, распространяемым массмедиа, они начинают думать, что находятся в меньшинстве и не решаются публично высказывать свои взгляды.
Короче говоря, СМИ, в первую очередь телевидение, с помощью нехитрого набора приемов (о них будет рассказано дальше) способны представить практически любую точку зрения в качестве доминирующей и тем самым стимулировать конформистское большинство принять эту точку зрения в качестве собственной или в крайнем случае не выступать против нее. То есть если даже люди в своем ближайшем окружении (или, как говорят в России, «в кухонных разговорах») сомневаются в правоте навязываемого им через массмедиа мнения, они не решаются публично выступить против него, поскольку полагают себя в меньшинстве.
Здесь впору вспомнить очень неглупый советский анекдот о парадоксах советской системы. Один из этих парадоксов гласил: «Каждый в отдельности против этой системы, но все вместе голосуют «за». Посредством манипуляций СМИ превращают бессознательный конформизм большинства в основание и опору власти.
Конечно же, любая «спираль молчания» может быть разрушена. Правда, для этого недостаточно лишь, чтобы меньшинство получило право голоса в массмедиа и было услышано. Это крайне наивный взгляд. На Западе альтернативные мнения имеют доступ в массмедиа, существуют альтернативные СМИ, однако это не разрушает систему, а лишь укрепляет ее, делает сильнее.
Ведь люди не только конформны, они еще в подавляющем большинстве и консервативны. Инстинктивно опасаются перемен, тем более кардинальных, боятся искать новые пути (зачастую в прямом смысле слова), держатся уже хорошо известного и привычного.
В общем, это так же выводимо из человеческой эволюции: поиск нового был чреват смертельным риском, в то время как воспроизведение статус-кво заметно повышало шансы выживания. Конечно, прогресс человечества зависит в конечном счете от тех, кто ищет и обрящет новое. Но в процессе эволюции смертность среди отважных прогрессоров-нонконформистов была не в пример выше, чем среди консерваторов-оппортунистов. Хотя сейчас поиск нового грозит потерей не жизни, а времени, денег и репутации, эволюционный стереотип опасения риска в прямом смысле слова растворен в нашей плоти и крови.
Поэтому никогда не стоит ругать консерваторов, ведь за ними стоит история человеческого рода. И рациональный расчет тоже: риски при движении в новом направлении несомненны, в то время как выгоды неочевидны.
Стихийный массовый консерватизм залог сохранения социополитического статус-кво. Любая власть, сталкивающаяся с угрозами и вызовами своему правлению, непременно апеллирует к консервативным настроениям и стихийному опасению перемен. Консерватизм лучшая прививка от революции.
Так, для российских массмедиа крайне выигрышным фоном стала Украина после Майдана. Отечественному обществу посылается внятный и эмоционально сильный сигнал: вот что происходит с обществами, которые выступают против статус-кво. Как там у Вильяма нашего Шекспира: «Мириться лучше со знакомым злом/Чем бегством к незнакомому стремиться!» И нельзя не признать эффективность этого послания: консервативные настроения в России после украинской революции значительно усилились, резко выросло неодобрение любых форм и проявлений политической протестности.
Но все же, как хорошо известно из истории, в том числе недавней, перемены случаются. Порою самого кардинального и неприятного свойства. Как правило, начинаются они с разрушения «спирали молчания». Однако для ее разрушения недостаточно встать во весь рост и заявить: «А король-то голый!» Или призвать «жить не по лжи» и «выйти на площадь в намеченный час».
Надо, чтобы сложилась общественная готовность воспринять подобные призывы как руководство к действию. Не существует универсальной схемы, объясняющей, как и почему такая готовность общества формируется. Более того, ее наличие обычно выясняется постфактум, когда массовая динамика уже началась.
Надо, чтобы сложилась общественная готовность воспринять подобные призывы как руководство к действию. Не существует универсальной схемы, объясняющей, как и почему такая готовность общества формируется. Более того, ее наличие обычно выясняется постфактум, когда массовая динамика уже началась.
«Спираль молчания» стремительно разрушается по мере нарастания массовой динамики, верх берут новые идеи. Старое большинство, даже не будучи согласным с ними, предпочитает замолчать. Возникает впечатление, что мир перевернулся и возникло новое большинство.
Вот в этом-то и заключена экзистенциальная слабость бессознательного консерватизма. Он не протестует и не способен протестовать против разрушения статус-кво, а предпочитает приноравливаться к новому порядку. Это приспособление происходит тем быстрее, что люди по природе не верят в серьезность происходящих перемен.
Если бы, скажем, в феврале или октябре 1917 г. русские могли представить свое ближайшее будущее, заглянуть хотя бы на год вперед, то они бы голыми руками передушили что членов Временного комитета Государственной Думы, что лидеров большевистской партии.
В марте 2014 г. ни в России, ни на Украине никто не мог вообразить, что в скором времени в Донбассе будет развязана кровавая гражданская война с десятками тысяч погибших и покалеченных, миллионами беженцев.
Человеческая «воображалка» развита не просто плохо, а очень плохо. Люди абсолютизируют статус-кво, видя в будущем лишь продолжение настоящего с небольшими изменениями. Качественные, кардинальные перемены нами невообразимы. В этом смысле история провидицы Кассандры, над зловещими пророчествами которой смеялись ее соплеменники троянцы, носит модельный характер. «Но ясновидцев, впрочем, как и очевидцев, во все века сжигали люди на кострах», пел Владимир Высоцкий.
Склонность людей к абсолютизации статус-кво это еще один влиятельный когнитивный стереотип, успешно используемый в медиаманипулировании. Если хотите съесть слона, ешьте его по кусочкам. Если хотите изменить представления людей меняйте их шаг за шагом, а не все сразу и вдруг. Ведь если покуситься сразу на все, то люди в лучшем случае не примут это намерение, в худшем взбунтуются против него. А если менять элемент за элементом, то люди будут воспринимать постепенность перемен как сохранение в основном статус-кво с небольшими изменениями. Правда, спустя какое-то время сумма небольших изменений создаст качественно новую ситуацию.