Глухонемое раздражение это ужасно. Как бы хорошо ни были воспитаны люди, но если они любят друг друга, они просто обязаны время от времени скандалить. И уж точно не реже одного раза в десять лет. Семейный скандал лучшее средство разрешения конфликтов между любящими. Любое вежливо-холодное «что ты предпочитаешь на завтрак?» гораздо оскорбительнее «да пошёл ты к такой-то матери!» и просвистевшей мимо уха горячей яичницы, когда существует хотя бы малейшая недовысказанность между любящими друг друга людьми. Любящие не должны поворачиваться друг к другу спинами, когда они ложатся в одну постель. Нет-нет, когда ты не боишься повернуться к человеку спиной это, разумеется, прекрасно. Но речь идёт не о доверии, а о любви. Если любишь человека по-настоящему, то в случае когда у него кислая мина, а на твои вопросы «что случилось?» он отвечает «да ничего особенного, просто настроение не очень», надо подойти к нему, развернуть его к себе лицом и сказать примерно следующее: «Ёб твою мать! Если бы я хотел (хотела) жить с руммейтом, чтобы квартира дешевле обходилась, я бы никогда не выбрал (не выбрала) тебя. Потому что ты везде разбрасываешь свои прокладки (никогда не опускаешь крышку унитаза). Я живу с тобой под одной крышей по одной-единственной причине я тебя люблю. И никто из нас не уйдёт из-под этой самой крыши и гори они огнём, работа и дела! пока мы не выясним, что тебя тревожит, дура! (засранец!)» И не надо никаких после этого спокойных переговоров, как советуют психологи. Нужна порция здорового двустороннего ора с использованием оборотов вроде: «Да ничего меня не тревожит, отстань!», «А то ты сама (сам) не знаешь?!!», «Я не знаю?!», «Да-да, ты!!!» и тому подобных. Слегка присыпав всё это лёгкими идиомами и немного потолкавши друг друга, надо срочно отправиться в кровать, чтобы вспомнить очевидное её придумали не только для совместного лежания спинами друг к другу. А уже потом можно сесть и спокойно поговорить. За чаем или за чем покрепче. Вышеприведённая тактика подготовки к стратегическому спокойному разговору делает его максимально эффективным и действительно полезным, потому как собеседники уже вспомнили, что любят друг друга и разговаривать друг с другом они будут не как вымученные мороженые рыбы, а как нормальные тёплые искренние люди. Скандалы, что правда, редко поддаются планированию. И это правильно. Потому что самые прекрасные скандалы случаются спонтанно.
Как-то раз Иосиф Эммануилович Бронштейн явился домой поздно ночью и в жопу пьяный. Не раз и не два он являлся домой поздно ночью или рано утром. И ничего удивительного в этом не было. Таковы уж были особенности выбранной им специальности. Но обычно если задерживался не в день дежурства, то непременно звонил Розе Борисовне предупредить, чтобы она не волновалась. На сей раз он не позвонил. Чего не позволял себе никогда прежде. Даже в самых ургентных ситуациях он кричал санитарке: «Позвоните Розе Борисовне, предупредите, что я задержусь!» И ещё он никогда не приходил домой пьяным. Он выпивал дома. Или в гостях, вместе с Розой Борисовной. Но в такую дымину Иосиф Эммануилович никогда не набирался. Он шатался и, судя по состоянию его одежды, даже падал. Роза Борисовна не спала. Она сидела у кухонного окна, закутавшись в шаль, и стеклянными глазами смотрела в ночь. Она уже позвонила на работу и ей ответили, что Иосиф Эммануилович ушёл домой ещё до полуночи. Роза сидела, смотрела в ночь, и всё откладывала дозвон по милициям, больницам и моргам, просто потому что не могла поверить, что с Йосей что-то могло случиться. Она вела мысленные переговоры с богом и чёртом, с кармой и судьбой, не скупясь предлагая в обмен на «с Йосей всё в порядке», своё здоровье, свою руку или ногу, руку и ногу, все руки и ноги, жизнь «забирайте, зачем мне она, если с ним не всё в порядке!» и всё смотрела и смотрела в окно. Когда она увидела его, бредущего к подъезду, спотыкающегося и матерящегося в темноту, её окатило изнутри такой горячей (и ледяной) волной безо всякой литературщины, действительно горячечно-ледяной волной вздыбившихся и спавших и снова вздыбившихся от головы до пят (и обратно) сосудов, что она решила, будто её последняя цена принята. Причём в аду. А буквально через мгновение она поняла, что эта волна другого генеза и что в раю хозяин щедрее и за копейки вроде её жизни не давится на, бери просто так своего Иосифа. У меня тут этих роз
Но пока муж добирался до двери квартиры, Роза Борисовна постаралась и пришла в себя не будь она школьной учительницей, могущей справиться с самым сложным классом! и не бросилась к Иосифу Эммануиловичу с радостными воплями: «Гнида паскудная, где тебя носило?! У меня даже лобковые волосы поседели!» Не стала его обнимать, целовать, тормошить и плакать, приговаривая что-нибудь гневно-ласковое. О нет! Она справилась с собой и продолжила смотреть в окно стеклянными глазами, выдерживая паузу, за время которой даже самый высокомерный отличник мысленно уже получал годовую двойку по русскому языку и литературе.
Слава всё тому же щедрому богу, что Иосиф Эммануилович повёл себя не как взрослый умный сдержанный интеллигентный человек, а как самый отъявленный семейный скандалист. Сдержи он себя, завались он молча в грязном пальто и чумазых ботинках спать прямо на диван в гостиной, ограничься он сухим: «Извини!» и их браку пришёл бы конец. И, что куда хуже окончания брака, скончалась бы их любовь. Съёжилась бы, пожухла, и безмолвно, кротко померла, истекая той не известной никому из людей субстанцией, что не имеет никаких органолептических, физических и химических свойств, но живительней её ничего нет для человека. Чувствуя, что состояние его души терминальнее некуда, Иосиф Эммануилович подошёл к своей жене, схватил её ледяными ладонями за руки, и с ненавистью исторг из себя:
Сидишь, пизда? Тетрадочки проверила и в окошко смотришь? А я сегодня поздняк делал. Даунше из интерната. Даунше с кушингоидом[27]. Такие в принципе не могут забеременеть, хоть всем колхозом их сношай! Априори не могут! По определению не могут! Такого не бывает! Беременный даун с синдромом Кушинга это противоречит законам эндокринологии, акушерства-гинекологии и вообще биологии!!! Но я сегодня делал поздняк даунше с кушингоидом Она родила прекрасный маленький плодик. Совершенный. Только совсем мёртвый. Потому что лично я, вот этими самыми руками, Иосиф Эммануилович отпустил жену и принялся с крайним изумлением рассматривать собственные ладони, как делают это младенцы перед тем, как начать «играть ручками». Вот этими самыми руками я индуцировал его смерть. Бог наказывает меня за то, что я делаю! У него был какой-то план на ребёнка этой даунши. Разве может не быть у Бога плана, когда он сотворяет Чудо? Неужели же Господь творит чудеса на манер неразумного малыша, случайным способом складывающего кубики? Не-е-ет! закачал Иосиф Эммануилович хмельной головой. На этого ребёнка у Бога был какой-то серьёзный план. Возможно, это был новый Мессия! А я ррраз! дёрнулся он всем телом. И раствором из шприца, введённым в плодный пузырь, уничтожил и Чудо, и Мессию, и планы Бога. Иосиф Эммануилович упал на колени перед своей женой и зарыдал.
Сидишь, пизда? Тетрадочки проверила и в окошко смотришь? А я сегодня поздняк делал. Даунше из интерната. Даунше с кушингоидом[27]. Такие в принципе не могут забеременеть, хоть всем колхозом их сношай! Априори не могут! По определению не могут! Такого не бывает! Беременный даун с синдромом Кушинга это противоречит законам эндокринологии, акушерства-гинекологии и вообще биологии!!! Но я сегодня делал поздняк даунше с кушингоидом Она родила прекрасный маленький плодик. Совершенный. Только совсем мёртвый. Потому что лично я, вот этими самыми руками, Иосиф Эммануилович отпустил жену и принялся с крайним изумлением рассматривать собственные ладони, как делают это младенцы перед тем, как начать «играть ручками». Вот этими самыми руками я индуцировал его смерть. Бог наказывает меня за то, что я делаю! У него был какой-то план на ребёнка этой даунши. Разве может не быть у Бога плана, когда он сотворяет Чудо? Неужели же Господь творит чудеса на манер неразумного малыша, случайным способом складывающего кубики? Не-е-ет! закачал Иосиф Эммануилович хмельной головой. На этого ребёнка у Бога был какой-то серьёзный план. Возможно, это был новый Мессия! А я ррраз! дёрнулся он всем телом. И раствором из шприца, введённым в плодный пузырь, уничтожил и Чудо, и Мессию, и планы Бога. Иосиф Эммануилович упал на колени перед своей женой и зарыдал.
Неизвестно, что наконец разморозило Розу Борисовну. То, что она впервые услышала от своего мужа матерное слово? Да ещё сразу в свой адрес? Или то, что он пьяный, грязный и рыдает, сидя на полу? И сердце его полно глупых ужасов? Не важно. Важно то, что она погладила своего любимого мужа по голове и нормальным, не «учительским», а теплокровным человеческим голосом, тем самым её настоящим голосом, которым когда в метро она назвала ему своё имя, Роза сказала ему:
Йося, любимый, Бога нет! Есть только ты и я.
И тоже сползла с табуретки на пол, обняла его и разрыдалась. А потом они весь остаток ночи любили друг друга, не думая ни о чём. А после лежали обнявшись и шептали друг другу нежные глупости, а утром пили на кухне чай и болтали, болтали И уже больше никогда в их жизнь не вернулось ни отчуждение, ни холодная вежливость, ничего из того, что убивает любовь. Они всю свою жизнь были близки, искренни и любили друг друга.
Когда Роза Борисовна умерла, Иосиф Эммануилович очень горевал. Но всё равно был счастлив. Счастлив тем, что она была в его жизни. И тем, что она не дожила до того времени, когда их дочь превратилась в самую обыкновенную дешёвую шлюху. Точнее сначала в дешёвую шлюху, а потом в дорогую проститутку.
Да, их дочь. Их дочь родилась, когда Розе Борисовне было слегка за сорок, а Иосифу Эммануиловичу без малого пятьдесят.
О, нет-нет, не потому что к тому времени наконец открыли, что первичное идиопатическое бесплодие является иногда бесплодием иммунологическим и связано с антигенными свойствами спермы, против которой в организме женщины возникает иммунный ответ. В очень редких организмах очень редких женщин. И не потому, что наступила эра экстракорпорального оплодотворения до этого было ещё далеко. Не так далеко, как до разведения суррогатных матерей на репродуктивных фермах, но тоже ещё не близко.