Если это достигается, противник теряет очень большую часть своих символических ресурсов. В обычном праве, а сейчас все больше и в формальном международном праве, страна, лишенная статуса цивилизации, практически перестает быть субъектом права. На деле до сих пор действует разработанная еще Локком презумпция естественного права цивилизованного государства («гражданского общества») вести войну с варварской страной (против тех, кто «не обладает разумом»), захватывать ее территорию, экспроприировать достояние (в уплату за военные расходы) и обращать в рабство ее жителей [11] . Так были легитимированы рабовладение и работорговля в XVIXIX веках.
Если это достигается, противник теряет очень большую часть своих символических ресурсов. В обычном праве, а сейчас все больше и в формальном международном праве, страна, лишенная статуса цивилизации, практически перестает быть субъектом права. На деле до сих пор действует разработанная еще Локком презумпция естественного права цивилизованного государства («гражданского общества») вести войну с варварской страной (против тех, кто «не обладает разумом»), захватывать ее территорию, экспроприировать достояние (в уплату за военные расходы) и обращать в рабство ее жителей [11] . Так были легитимированы рабовладение и работорговля в XVIXIX веках.
Во время колониальных захватов требовалось создание идеологии, выводящей туземных иных за рамки принятых в западном обществе представлений о человеке и его правах для очистки земли от туземцев, работорговли и жестокой эксплуатации. Одновременно, свои повязывались круговой порукой солидарности цивилизованного человека. Идеологи хватались за любую теорию, которая могла «рационально» подтвердить представления о «варварах» как не вполне людях. Великий французский просветитель Монтескье, вкладывая свои деньги в прибыльную работорговлю, убедительно обосновывал рабство: «Сахар был бы слишком дорог, если бы не использовался труд рабов. Эти рабы черные с головы до ног, и у них такой приплюснутый нос, что почти невозможно испытывать к ним жалость. Немыслимо, чтобы Бог, существо исключительно умное, вложил бы душу, тем более добрую душу, в совершенно черное тело».
В настоящее время крайней степенью лишения страны статуса цивилизованной является ее квалификация как «страны-изгоя» или, как в случае СССР, «империи зла». Такие кампании достигают успеха в том случае, когда в стране возникает влиятельная общественная группа, воюющая на стороне противника, а в редких удачных случаях, когда такая сила возникает в лоне власти.
В моменты глубоких кризисов государства, подобных революциям 1917 г. или ликвидации СССР, речь идет не об изолированных конфликтах, политических и социальных а об их соединении в одну большую, не объяснимую частными причинами систему цивилизационного кризиса. Он охватывает все общество, от него не скрыться никому, он каждого ставит перед «вечными» вопросами.
Система, которая придает стране или группе стран характер цивилизации, может быть ослаблена, взломана или даже полностью разрушена, что приводит к социальным и культурным бедствиям или кризисам разной тяжести всех составляющих цивилизацию народов. Выше говорилось, что в ходе нынешнего кризиса для России стала актуальной проблема воспроизводства себя как цивилизации. Точнее, речь идет о воспроизводстве в каждом следующем поколении ядра цивилизационных признаков, которые и придавали России статус отдельной самобытной цивилизации в ряду других локальных цивилизаций как подсистем мировой цивилизации. Входе нормального развития (и даже катастрофических сдвигов) периферийные свойства и признаки изменяются, не приводя к разрушению цивилизации или смене ее типа. Утратить главные признаки цивилизации для России угроза колоссального масштаба.
Условием сохранения Россией статуса цивилизации является прежде всего общепринятое и регулярно подтверждаемое осознание России как цивилизации самим российским обществом. Принадлежность народа к той или иной цивилизации, так же, как и принадлежность отдельной личности к тому или иному народу, выражается множеством объективных признаков. Однако вторым необходимым (хотя и не достаточным) фактором является самоосознание народа (и отдельной личности). О принадлежности к нации антропологи пишут: «Два человека принадлежат к одной нации, если, и только если, они признают принадлежность друг друга к этой нации». То есть, нельзя человека считать русским, если сам он считает себя французом (мы не говорим о случаях административного произвола или о маскировке своих побуждений).
Точно так же и с цивилизационной принадлежностью. Нет смысла считать Японию частью западной цивилизации, если сами японцы так не считают. Самоотречение для цивилизации убийственно. Если уверенность российского общества в том, что оно носитель смыслов цивилизации, будет вытеснена из массового сознания, защита воспроизводства остальных «кодов» резко затруднится Россия станет быстро терять атрибуты цивилизации.
Как с этим обстоит дело в постсоветской России?
Цивилизационная идентичность. Проблема цивилизационной идентичности стала для нас чрезвычайно актуальной в последние двадцать лет. Ядром этой проблемы пока что является тема «Россия и Запад». Она была важна для наших предков с момента становления Руси и принятия христианства в X веке, но сейчас она стала остро необходимой нам для осознания того, что с нами происходит, перед какими историческими выборами и вызовами мы оказались и каковы варианты нашего возможного будущего как страны и народа. Эта тема непосредственно вошла в судьбу каждого человека в России и на всем «постсоветском» пространстве.
Причиной этого стали два катастрофических события.
Во-первых, СССР, в формах которого была воплощена Россия на протяжении почти всего XX века, потерпел поражение в холодной войне с Западом. Это во многом предопределило дальнейший ход событий в России. В таком положении для народа любой страны совершенно необходимо понять себя и победителя в их соотношении, в их взаимном отражении «в другом, как в зеркале». Запад, победивший Россию в большой цивилизационной войне, «проник» в нее, овладел ее важнейшими невралгическими центрами и, конечно, оказывает непосредственное влияние на нашу судьбу. И долго еще будет оказывать. Нам надо знать и, по возможности, понимать (и даже чувствовать) Запад, это условие нашего выживания.
Во-вторых, в конце 80-х годов в России началась реформа, которая ставила целью «возвращение в наш общий европейский дом», т. е. переделку жизнеустройства России по западным образцам. Практически эта реформа представляет собой попытку устроить на российской земле «нечто похожее на Запад», пусть и похуже. Это большая программа имитации западных общественных институтов, типа хозяйства и социальных отношений.
В наших интересах понять, что собираются устроить на российской земле, куда мы должны «вернуться», по каким шаблонам будут переделывать наш культурный тип. Первые двадцать лет этой реформы были периодом «бури и натиска», нам было не до того, чтобы вглядываться в себя и изучать Запад едва успевали уворачиваться. Теперь хаос разрушения несколько упорядочился, и вихри, которые веют над нами, слегка поутихли. А может, мы просто к ним приноровились. Надо оформить наше знание о России и Западе в свете полученных уроков.
На Западе также осознается необходимость этого знания. В 1999 году вышла книга крупного американского историка М. Малиа «Россия глазами Запада» итог всей его жизни. В рецензии на эту книгу ведущий французский историк России А. Безансон пишет: «Главная цель книги критический обзор концепций, оценок, интерпретаций, к которым начиная с XVIII столетия прибегали мыслители европейского Запада, рассуждая о России. Таким образом, Россия рассматривается здесь извне, с западной точки зрения. Однако поскольку все эти различные оценки неразрывно связаны с историей того самого Запада, которому они принадлежат, книга Малиа оказывается, в конечном счете, историей не только России, но и всего западного мира» [9].
Как же нам взглянуть на систему культур и цивилизаций беспристрастно, «оторвавшись» от евроцентристского интеллектуального аппарата? Как увидеть «сверху» Россию и Запад на цивилизационной карте мира как существенно различные целостности (при наличии многих сходных черт)? Проще всего через сравнение их структур, выявляя принципиальную несхожесть их главных элементов и связей. Тут многое сделано самими западными мыслителями и учеными, в том числе и теми, которые в своих оценках оставались на позициях евроцентризма. Для нас здесь не важно, «уважают ли они Россию» или нет. Как они видят ее отличие от Запада это главное.
Трудов по систематическому сравнительному анализу России и Запада пока нет. Но отдельных «мазков» этой картины в литературе можно собрать много. Вот, например, виднейший французский знаток России А. Безансон пишет: «Европа как целое постепенно вызревший плод уникального исторического опыта. Но можно ли в таком случае сказать, что Россия часть Европы? Пройдемся по списку главных признаков «европейскости»: средневековая церковь и империя? нет, ничего подобного Россия не знала. Феодализм и рыцарство? нет. Возрождение и Реформация? нет. Таким образом, нет никаких оснований считать Россию частью Европы» [9].
Кажется, это убогий перечень элементов для сравнения. Но важна суть подхода. Прочитав этот перечень, человек задумается. Разве в России не было «средневековой церкви и империи»? Да, в западном понимании не было, потому что и Церковь, и империя России были настолько иными, чем на Западе, что вся конструкция оказывалась иной. Мы вспомним, какую роль сыграли в судьбе Европы религиозные ордены тамплиеры и госпитальеры, францисканцы и иезуиты. Они создавали финансовую систему Запада, всепроникающую инквизицию, всемирную тайную политическую сеть и систему образования элиты.
Кажется, это убогий перечень элементов для сравнения. Но важна суть подхода. Прочитав этот перечень, человек задумается. Разве в России не было «средневековой церкви и империи»? Да, в западном понимании не было, потому что и Церковь, и империя России были настолько иными, чем на Западе, что вся конструкция оказывалась иной. Мы вспомним, какую роль сыграли в судьбе Европы религиозные ордены тамплиеры и госпитальеры, францисканцы и иезуиты. Они создавали финансовую систему Запада, всепроникающую инквизицию, всемирную тайную политическую сеть и систему образования элиты.