Но у нас перестройка и хаос 90-х годов привели к поражению даже и этой механистической рациональности. Важная часть массового сознания была отброшена в зону темных, суеверных, антинаучных взглядов Просвещение отступило. Но рациональное мышление было подорвано и в сфере профессионального знания, необходимого для жизни городского общества. Без него целый ряд важных угроз становится невидимым, наше традиционное мышление и здравый смысл не настроены на их распознание, поскольку эти угрозы порождены недавно, уже в индустриальную эпоху.
Что значит «мы не знаем общества, в котором живем»? Это как если бы капитан при начинающемся шторме, в зоне рифов, вдруг обнаружил, что на корабле пропали лоции и испорчен компас. Уже к 1988 году стало видно, что перестройка толкает общество к катастрофе но гуманитарная интеллигенция этого не видела.
Что значит «мы не знаем общества, в котором живем»? Это как если бы капитан при начинающемся шторме, в зоне рифов, вдруг обнаружил, что на корабле пропали лоции и испорчен компас. Уже к 1988 году стало видно, что перестройка толкает общество к катастрофе но гуманитарная интеллигенция этого не видела.
Конечно, сильное давление оказал политический интерес. Чтобы сломать такую махину, как государство и хозяйство, надо было сначала испортить инструменты рационального мышления. В рамках нормальной логики и расчета невозможно было оправдать тех разрушительных изменений, которые были навязаны стране со ссылкой на «науку». Сегодня чтение солидных, академических трудов обществоведов перестроечного периода оставляет тяжелое чувство. В них нарушены самые элементарные нормы логического мышления и утрачена способность «взвешивать» явления.
Это выразилось в уходе от осмысления фундаментальных вопросов. Их как будто и не существовало, не было никакой возможности поставить их на обсуждение. Из рассуждений была исключена категория выбора. Говорили не о том, «куда и зачем двигаться», а «каким транспортом» и «с какой скоростью». Безумным был уже сам лозунг перестройки « Иного не дано !» Как это не дано? С каждого перекрестка идут несколько путей.
Никто не удивляется, а ведь вещь поразительная: ни один из видных экономистов никогда не сказал, что советское хозяйство может быть переделано в рыночную экономику но тут же требовал его немедленно переделать. Хотя из самой же западной науки следовало, что к успеху могло привести только надстраивание рыночных прелестей на имеющийся фундамент (как в Японии или Китае). Нет, первым делом взорвали фундамент.
Поражали метафоры перестройки. Вспомним, как обществоведы взывали: «Пропасть нельзя перепрыгнуть в два прыжка!» и все аплодировали этому сравнению, хотя были уверены, что в один прыжок эту пропасть перепрыгнуть не удастся. Не дали даже спросить, а зачем вообще нам прыгать в пропасть. Разве где-нибудь кто-то так делает, кроме самоубийц? Предложения «консерваторов» не прыгать вообще, а построить мост отвергались с возмущением.
Трагедия в том, что дело было не в злонамеренности экономистов, их прогнозы отражали общую структуру мышления, которая мало в чем изменилась. Академики, экономисты и социологи, предлагали меры, которые были бедствием для миллионов людей и уничтожали огромное национальное богатство, и не видели опасности. Вот, Н.П. Шмелев утверждал в 1989 году: «Фундаментальный принцип всей нашей административной системы распределять! Эту систему мы должны решительно сломать».
Вдумайтесь только! Ведь распределение лишь одна из множества функций «всей нашей административной системы». Почему же эту систему надо сломать, причем решительно? Ведь при этом будет разрушено множество структур, которые выполняют другие функции, помимо распределения. Да и вообще, разве в обществе нет необходимости распределять ? Вот, например, государственный бюджет типичная система распределения. Представьте себе, что ее решительно сломали. Как бы к этому отнесся сам Н.П. Шмелев, директор Института РАН?
Точно так же была исключена проблема угроз и рисков из обсуждения программы приватизации промышленности. Навык их предвидения сумели изъять из массового сознания. Да, подавляющее большинство граждан с самого начала не верило, что приватизация будет благом для страны и для них лично. Но 64 % опрошенных ответили: «Эта мера ничего не изменит в положении людей».
Это признак глубокого повреждения разума. Как может приватизация всей промышленности и, прежде всего, практически всех рабочих мест ничего не изменить в положении людей! Как может ничего не изменить в положении людей массовая безработица, которую те же опрошенные предвидели как следствие приватизации! Действительно, приватизация (вместе со всеми идущими «в одном пакете» мерами) почти моментально привела к спаду производства вдвое и вытеснила с заводов и фабрик России 9 млн. рабочих и инженеров. Приватизация означала важный исторический выбор, кардинальное изменение жизнеустройства всего народа а люди воспринимали ее как безвредное техническое решение. Мысленная операция прогнозирования угроз была исключена из мышления граждан. Такое восприятие реальности было навязано им огромным массивом выступлений авторитетных персон.
В целом, мины, заложенные в 90-е годы, дозревают до того, чтобы начать рваться, только сейчас, уже в XXI веке. Главный вал отказов, аварий и катастроф придется на то поколение, что сегодня входит в активную жизнь. Большинство опасностей, предсказанных специалистами при обсуждении доктрины реформ в начале 90-х годов, проявились. Однако их развитие оказалось более медленным, чем предполагалось. Большие системы, сложившиеся в советское время, обладают аномально высоким запасом «прочности». Природа этой устойчивости не выявлена и ресурсы ее не определены. Это создает опасную неопределенность, поскольку исчерпание запаса прочности может быть лавинообразным и момент его предсказать трудно.
Природа и источники рисков и угроз в условиях нашего кризиса не стали предметом ни научных исследований, ни общественного диалога. Ячейки таких исследований «ушли в катакомбы».
Большие опросы социологов, проведенные начиная с 2002 года, показали, что практически на всей территории России граждане примерно одинаково видят угрозы. Они выделяют три сходных по значимости блока: кризис власти и управления (около 35 % опрошенных); потеря российским обществом смысловых координат своего развития (31 %); гегемонистская политика США и их стремление к мировому господству (30 %). То есть, большинство опрошенных считает главными угрозы, порожденные кризисом мировоззрения, кризисом государственности и ухудшением положения России в мире.
Эти опросы выявили наличие практически единого мнения о том, что главные угрозы являются следствием изменений, произошедших в жизни общества после 1989 года. Важно подчеркнуть, что это признают и те, кто разбогател в результате реформ, и те, кто впал в бедность. Угрозы эти, следовательно, имеют общенациональный характер.
Но это видение угроз слишком размыто, абстрактно. Из него нельзя вывести определенную позицию угрозы лишь ощущаются как что-то надвигающееся на нас в тумане. Конечно, в этой вводной главе мы кратко затронули лишь самые общие причины той слабости, которая поразила наше общество в выполнении им одной из важнейших для жизни функций предвидения угроз и опасностей. Об остальных причинах будем говорить при обсуждении тех конкретных, осязаемых или уже созревших угрозах, с которыми наша страна входит в столкновение в начале XXI века.
ЯДРО СИСТЕМЫ УГРОЗ ДЛЯ РОССИИ
Для нашего разговора полезно выделить те угрозы, которые составляют ядро системы опасностей для России в нынешней фазе кризиса. Кризис России системный. Входе таких кризисов страдают и элементы, и связи всех систем страны (причем, как правило, самая уязвимая часть систем связи ).
Одним из критериев выделения главных угроз служит степень, в которой реализация угрозы может повлечь за собой лавинообразные цепные процессы распада, угрожающие гибелью целого. Такие угрозы можно считать критическими. Слово «гибель» в приложении к таким большим системам, как цивилизация, страна, народ, в большинстве случаев надо понимать как метафору (если речь не идет о природных катаклизмах, угрожающих самому существованию обитаемой Земли).
В ходе длительных обсуждений нами составлен такой перечень из дюжины фундаментальных угроз. Здесь мы их перечислим, а затем некоторые из них подробнее разберем в следующих главах.
1. Угроза распада ( демонтажа ) народа и дезинтеграции общества
Это разрыв связей, соединяющих людей в народ, а также порча механизмов, которые ткут эти связи, «ремонтируют» и обновляют их. Народы продукт культуры, результат творческой работы многих поколений. Связи, стягивающие людей в народ, поддаются изучению, а значит, и воздействию с целью их ослабления, преобразования и разрыва. Современная антропология служит научной основой и для создания технологии таких воздействий.
Ядро России русский народ, который и сам вобрал в себя множество племен. Их «сплавило» Православие, общая историческая судьба с ее угрозами и войнами, русское государство, язык и культура. К середине XX века народ исторической России сложился в полиэтническую гражданскую нацию советский народ. Операция по демонтажу советского народа с конца 80-х годов ударила прежде всего по его русскому ядру, но также и по связности других народов России. Эта операция продолжается и порождает главную на сегодня угрозу для России.
Народ субъект истории и держатель страны. Разрыхление его связности лишает его надличностной памяти, разума и воли. Отсюда кризис всех других систем. В частности, возникает угроза деградации главных социокультурных общностей России. Идет интенсивный процесс деклассирования крупных контингентов трудящихся и распад многих профессиональных сообществ. Так, уже произошли резкое количественное сокращение и утрата системных свойств общностей промышленных рабочих и квалифицированных организованных работников сельского хозяйства, научно-технической интеллигенции.
2. Аномия
Аномия (букв, беззаконие, безнормность ) это социальная и духовная патология, распад человеческих связей и дезорганизация общественных институтов, массовое девиантное и преступное поведение. Это состояние, при котором значительная часть общества сознательно нарушает известные нормы этики и права. Говорят, что «в своих крайних формах аномия означает смерть общества».