Крикунова проживает одна?
Нет, со своим ребенком и родителями.
Значит, вы, образно говоря, осквернили супружеское ложе? Все это произошло у вас дома?
Скворцов недоуменно поднял на меня глаза, некоторое время подумал и протянул:
Не-ет Ей Вадик снимает квартиру, специально для интимных встреч с ней. Вот там мы и
Мы еще немного помолчали. Я думал о том, что же еще я могу узнать у Скворцова, что может помочь мне продвинуть это непонятное дело.
Значит, пациентов Нижегородцева вы не знаете, с кем он общался, не знаете угрюмо констатировал я.
К сожалению, нет, поднял голову Скворцов, сочувственно заглядывая мне в глаза. Он нездешний, уроженец Пензы. Жил один. Больше ничего не знаю.
Распрощавшись со Скворцовым, я пошел к Приятелю и как мог бесстрастно сообщил о событиях, которые произошли сегодня. После пятиминутного мыслительного процесса мой железный друг счел, что мне было бы небесполезно ПОЗНАКОМИТЬСЯ С ЛАРИСОЙ КРИКУНОВОЙ И СДЕЛАТЬ СЛЕПКИ ЕЕ КЛЮЧЕЙ.
Кроме того, продолжить работу по изучению окружения Нижегородцева, уже с помощью моей предполагаемой новой знакомой.
Прочитав рекомендации, я раскрыл французско-русский словарь и перевел фразу, которая кровью была написана на стене квартиры Нижегородцева. Выходило, что все случившееся является ни больше ни меньше чем ЖЕРТВОПРИНОШЕНИЕМ РАДИ НЕВИННОГО ДИТЯ.
Я задумался. Однако мои попытки что-либо для себя понять в этом деле ничего не дали, и я в качестве единственной разумной в этом случае альтернативы решил перекусить. Но как только я принял это решение, в мою дверь позвонили.
Открыв ее, я обнаружил на пороге Полину Каменец. Эксперт по нациям и конфессиям улыбнулась своей нервной улыбкой и попросила разрешения войти. Я милостиво разрешил ей это сделать, поставив условие, что она не будет в моем доме читать кришнаитскую мантру, поскольку меня это раздражает. Собственно говоря, меня это не слишком уж беспокоило, однако день выдался нервным, и я дал волю своему скверному характеру. Полина безропотно согласилась и, раздевшись, прошла на кухню.
Есть какие-нибудь новости? спросил я.
В общем, да, ответила Каменец. Сегодня утром один священник, отец Петр, он служит в Никольской церкви, вышел из своей квартиры и обнаружил, что его дверь осквернили.
Каким образом?
Полина покраснела, отвела взгляд и куда-то в сторону проговорила:
Дверь была испещрена какими-то надписями по-французски.
Случайно не этими? спросил я и показал Полине фразу, которую полчаса назад перевел.
Она внимательно посмотрела на бумажку и извиняющимся тоном произнесла:
Я сама не видела, и французского я не знаю. Отец Петр сказал только, что там имелась в виду месть за какое-то неведомое дитя. И подпись Люцифер. А ведь это же дьявольское имя Он в дикой панике Сразу бросился все отмывать, но все дело в том, что надписи были сделаны трудносмываемой краской. Естественно, весь дом в курсе, пришлось сообщить об этом в церковь. Владыка, говорят, страшно разгневан. А отец Петр сказал, что лично, извиняюсь, кастрирует всех сатанистов, пусть только попадутся ему под руку
Если бы это было так легко, заметил я. Сегодня утром был распят на кресте врач-экстрасенс Аркадий Нижегородцев. И возле трупа тоже надпись по-французски. Та же фраза о невинном младенце. Нетрудно догадаться, что все эти фокусы дело одного и того же
Полина открыла рот и зажала его рукой. Глаза ее увлажнились. И, видимо, чтобы справиться с волнением, она зашептала свою излюбленную мантру.
Через пять минут, немного отойдя от услышанного, она сказала:
Отец Петр был сегодня какой-то странный, когда я разговаривала с ним. Как будто все время порывался мне что-то сказать, но так и не решился. Мне даже показалось, что он знает, кто является автором зловещих надписей на его двери.
Вы не подскажете, как его найти? Может быть, мне удастся его раскрутить, сказал я.
Найти вы его можете в Никольской церкви, это в центре города, на Волжской. Только я не думаю, что он будет расположен с вами о чем-либо беседовать. Говорят, что епархиальное управление и лично владыка наложили запрет на разглашение этой информации.
Попробуем. Позвоните ему и предупредите о моем возможном визите, если это, конечно, поможет развязать его язык.
Хорошо, смиренно ответила Полина.
Утром следующего дня мне позвонил Скворцов и сообщил, что сегодня с двенадцати до часу дня в квартире Нижегородцева состоится церемония прощания с экстрасенсом.
После этого гроб с его телом должен будет отправиться в Пензу, на родину, где и будет предан земле. Панихиду в Тарасове организует группа его благодарных пациентов. Я подумал, что я вполне могу принадлежать к этой когорте, поскольку благодаря Нижегородцеву у меня теперь отсутствует порча. Кроме того, Скворцов сказал мне, что на церемонию придет Крикунова и обещал меня с ней познакомить.
Я подъехал к дому на Советской в половине первого. Толпа собралась довольно приличная. Кроме обычных в таких случаях сердобольных и просто любопытных соседок-старушек, в изобилии присутствовала и молодежь, в основном женского пола. Я успел только выйти из машины и слегка разглядеть людей в толпе, как меня нашел Скворцов. У него было опухшее лицо и передвигался он крайне неуверенно.
Я кивнул в сторону группы молодых женщин, которые сконцентрировались в кружок возле подъезда, и спросил:
Виктор, вы знаете кого-нибудь из этой молодежи?
Скворцов пригляделся и ответил:
Нет. Но, похоже, это пациентки Нижегородцева. Он любил молодых женщин. Виктор вздохнул.
Тут от группы отделилась женщина в сером пальто, подошла к нам и, грустно улыбнувшись, сказала Виктору:
Привет!
Скворцов сперва чуть отпрянул в сторону, как будто увидел перед собой что-то страшное, затем как-то помрачнел и сухо сказал:
Здравствуй.
Какой ужас! воскликнула незнакомка. Спасибо, что позвонил.
Да-а, протянул Скворцов, стараясь не смотреть в глаза женщины.
Я же, напротив, сосредоточил свое внимание на незнакомке. Это была невысокого роста брюнетка с довольно миловидным личиком. То, что женщина является брюнеткой, я обнаружил не сразу, поскольку на голове у нее красовался странный серый вязаный головной убор, по форме напоминавший скорее купальную шапочку. На мой взгляд, эта шапочка делала ее круглое лицо еще более круглым. Однако я почувствовал, что от незнакомки исходит какое-то неповторимое обаяние женственности. Может быть, это было вызвано кокетливой полуулыбкой, может быть, выразительными карими глазами, а возможно, мягкими, кошачьими манерами движения. Так или иначе, она приковала мое внимание.
Заметив, что я довольно бесцеремонно ее рассматриваю, незнакомка кокетливо повела плечом и обратилась к Скворцову, который старательно делал вид, что его очень интересует разговор стоящих рядом старушек:
Витя, может быть, ты представишь меня своему другу?
Скворцов нехотя оторвал взгляд от старушек и уставился взглядом в асфальт. Женщина дернула его за рукав дубленки. Тогда Виктор поднял глаза и произнес:
Это Лариса, указал он рукой в сторону незнакомки, Крикунова. А это господин Валерий Мареев.
Очень приятно, сказал я, склонив голову.
Мне тоже, стрельнув карими глазами, сказала Лариса. Вы были знакомы с Аркадием?
Я познакомился с ним за день до его смерти, ответил я. Так получилось По профессии я частный детектив и сейчас расследую это ужасное преступление.
Скворцов нехотя оторвал взгляд от старушек и уставился взглядом в асфальт. Женщина дернула его за рукав дубленки. Тогда Виктор поднял глаза и произнес:
Это Лариса, указал он рукой в сторону незнакомки, Крикунова. А это господин Валерий Мареев.
Очень приятно, сказал я, склонив голову.
Мне тоже, стрельнув карими глазами, сказала Лариса. Вы были знакомы с Аркадием?
Я познакомился с ним за день до его смерти, ответил я. Так получилось По профессии я частный детектив и сейчас расследую это ужасное преступление.
Глаза Ларисы расширились от удивления, но через секунду-другую приняли свое первоначальное кокетливо-насмешливое выражение.
Насколько мне рассказал Виктор, вы были больше, чем он, знакомы с покойным, с неким акцентом на слове «больше» сказал я. И я буду вам очень признателен, если вы согласитесь ответить на ряд моих вопросов.
Ну, я даже не знаю, замялась Лариса. Это все так необычно Частный детектив И то, что случилось с Аркадием Но хотя, конечно, я попробую
Давайте после панихиды проедем ко мне домой, предложил я.
Лариса, еще раз кокетливо дернув плечиком, неопределенно, но в то же время утвердительно кивнула.
Хорошо, процедила она сквозь зубы.
В это время из подъезда уже вынесли гроб и установили его на табуретках для прощания. Его тут же обступили молодые женщины и старушки. Подошли ближе и мы.
Тут к нам подошла пара: мужчина, которому на вид было лет тридцать пять сорок, и довольно молодая женщина. Мужчина был худощав и небрит и одет в куртку «аляску» явно не первой свежести. Женщина также была весьма неброской: вишневая курточка, джинсы, гладкие светлые волосы без намеков на какую-то прическу. Во всем ее облике поражал ничего не выражающий отсутствующий взгляд.
Здравствуй, Лариса, сказал мужчина, тяжело вздохнув.
Привет, Дима, ответила моя новая знакомая. Как твое здоровье?
Ничего, помаленьку. Никогда не думал, что он умрет раньше меня.
Дима кивнул в сторону гроба.
На все воля божья, философски заметила подруга Димы.
Перебросившись с Ларисой еще парой ничего не значащих фраз, мужчина со своей спутницей отошел в сторону.
Кто это? спросил я у Ларисы.
Дима Шалин, наш общий друг. Со своей подругой. Тоже лечился у Нижегородцева.
Когда гроб наконец был водружен на катафалк, толпа начала рассасываться. Группа молодых женщин, приложившись к платкам и отдав должное покойному экстрасенсу, начала расходиться.
Я пригласил Ларису в свою машину и попрощался с Виктором. Спустя полчаса я уже открыл дверь своей квартиры и пропустил Ларису внутрь своего жилища. Она с интересом стала осматривать мою прихожую.
Раздевайтесь, проходите, не стесняйтесь, произнес я, стараясь придать своему голосу как можно более вежливый и предупредительный оттенок.
Лариса задумчиво расстегнула пальто и застыла в неопределенном ожидании. Секунду-другую я думал, потом наконец понял и, шустро подхватив пальто с ее плеч, повесил его на вешалку.
Крикунова сняла свою псевдокупальную шапочку, обнажив черные волосы. «Что ж, выглядит вполне сексуально», отметил я, пройдясь оценивающим взглядом по Ларисе, когда она уселась в кресло. Крикунова, видимо, поняла, о чем я думаю, кокетливо усмехнулась и оттянула носок своей изящной ножки, облеченной в дорогие итальянские колготки.